Сергей Кусков - Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— Понятно. Самая большая угроза от самой маленькой соперницы… — грустно улыбнулся я. Потому, что Тигрёнка единственную не считал Бельчонку соперницей. Уверенно покачал головой. — С нею у меня ничего нет и не будет. Она… Просто близкий человек. Аналог младшей сестрёнки. Когда, не если а когда, у неё появится мужчина, я уйду в сторону, доверив ему опеку над нею. До этого момента же буду… Просто узнавать, как у неё дела.

— Спать с нею будешь?

— Бэль! — Из моей груди вырвался вздох. — Бэль, она пережила насилие! Она НЕ МОЖЕТ спать с другими мужчинами! Кроме меня, её единственного защитника. Она никого к себе не подпускает. Даже твой братец понял, что травмирует её, если попытается просто намекнуть на близость, и не стал этого делать, а он тот ещё бабник. Даже намекать не стал. Пока она не встретит того, кому будет доверять не меньше меня, я могу, я подчеркну, могу, а не буду к ней ездить. Если понадобится. Пока ездил всего раз, и было это давно, не только перед нашим с тобой примирением, но даже перед той «случайной» встречей в Короне полгода назад. На дне рождения твоего бывшего.

— И больше не ездил? — неверяще сузились в щёлочки её глаза.

— Нет. Ей это не требовалось. За кого ты меня принимаешь, зачем мне врать?

— Хорошо. — Она медленно и величественно кивнула, но что за мысли крутились в её головке — фиг знает. — Хорошо, а ребёнок? Если он жив, ты найдёшь его. Я отчего-то в этом не сомневаюсь. Что будет дальше?

— Дальше я отдам сына матери, — усмехнулся я. «Бэль, таких истин не понимаешь?» — Сам же буду участвовать в его жизни, в том числе деньгами, но не только. Буду стараться периодически заниматься и воспитанием, брать к себе на выходные, например. Всё такое, что делают удалённо живущие от матерей отцы. Надеюсь на твоё в этом вопросе понимание. Буду против того, чтобы его воспитывал мужчина Беатрис как своего, это не обсуждается; захотят — пусть собственных строгают, а его отец — я и только я. И буду нести за это ответственность.

Глаза Изабеллы довольно сверкнули, дыхание сбилось. Поплыла. Женщины любят уверенных и ответственных мужчин, особенно по отношению к детям. Я только что забросил в её кольцо трёхочковый.

— Ещё вопросы? — наигранно сузил я глаза.

— По Беатрис — нет. Всё поняла. Препятствовать не буду. Ни в чём… — Последние слова дались ей со скрипом, но мы оба понимали, это правильно. А также оба понимали, что это, поездки к Беатрис, могут и не понадобиться. Она сильная девочка, переживёт, перерастёт. И кого-нибудь себе найдёт. Какие её годы.

— Тогда переходи к следующим.

— Мерседес, — вырвалось у Бельчонка, и она грустно вздохнула. — Что скажешь насчёт неё?

— Бэль, а зачем нам с тобой разбирать каждую в отдельности? — я почувствовал, как мои глаза засияли озорным блеском. Надо было срочно перейти в нападение, в защите войны не выигрываются, а пока я только защищаюсь, и вроде как другого не планируется. — Давай разберём всех остальных вместе, конгломератом?

— А давай! — её глаза также засияли, только другим огнём. Тщательно удерживаемым бешенством. — Давай, расскажи про свой планируемый гарем, как всех их тоже любишь и как будешь к кому ездить. К кому по вторникам, к кому по пятницам. Давай, я слушаю! — вскинула она руками, отставила нетронутый бокал и показно расслабленно отвалилась на спинку кресла.

— Зря ты берёшь такую тональность, Бельчонок, — осуждающе покачал я головой, — Ой зря.

— Так расскажи почему.

— Давай уедем? — резким порывом перешёл я в атаку и подался вперёд, нависнув над столом. Глаза мои горели огнём искренности, а руки мелко от переизбытка эмоций подрагивали. — Бэль, я, Хуан Шимановский, предлагаю тебе улететь отсюда к хренам собачьим и к чёрту на кулички, подальше от Венеры и этой клоаки, и жить с тобой долго и счастливо! Например, давай купим остров в Тихом или Индийском океане? Там много искусственных островов. Займёмся туризмом, будем жить в соломенной хижине и обустраивать отели. Я буду твоим, ты — моей, и я обещаю, нет, клянусь! Клянусь, что не изменю тебе ни с одной живой душой в юбке до конца своих дней!

Ты и я! Далеко-далеко! Навсегда! — Вырвавшись из меня, этот порыв затопил всё вокруг; я был невероятно искренен и убедителен. — К чёрту эту планету, полную интриг! К чёрту сеньорин офицеров, могущих подкидывать подлянки! К чёрту твоих родителей, которые конечно же не одобрят твой выбор и будут против! Там, на Земле, они тебя не достанут и махнут рукой. К чёрту твой статус принцессы — зачем он тебе, если мы и так будем счастливы, и не будем лезть ни в какие политические игрища?

Бэль, я серьёзно, давай улетим? Просто всё бросим и улетим, и катись эта клоака к пням!

— Ты с-серьёзно? — Я испугал её. Порывом, напором. Я говорил логичные вещи, но они в её головку даже не думали закрадываться.

— Конечно, — продолжали гореть диким огнём мои глаза. — Ты сама говорила, у тебя есть кое-какие сбережения, да и любимый папочка тебя не оставит. На первое время на обустройство нам хватит, а потом я начну работать за троих, обустраивая наши собственные гостиницы и клубы, зарабатывая на нашу будущую жизнь. А ты будешь встречать гостей, растить детей, следить за домашним очагом. Ты будешь моей, я — твоим, дети — нашими; они будут бегать по острову, играя в индейцев и стреляя из луков, и мы будем прощать им все шалости. А иногда к тебе будут прилетать Фрейя или Эдуардо, а если повезёт, то и родители, а ко мне — мама. Впрочем, маму мы можем сразу забрать — пусть работает администратором в одной из гостиниц, а ещё она парикмахер хороший, а по выходным пусть следит за внуками. Её на Венере кроме меня ничего не держит.

— Ну, Х-хуан! — Изабелла обалдело замолчала.

— Там не будет никаких Сильвий, Фрей и Марин, — продолжал я, чуть сбавив напор. — Они будут не нужны там. Как бы я к кому ни относился, уже сказал, ты — мой выбор. Окончательный и бесповоротный. Остальное — суета сует. Тебе я тоже измен не прощу, но это ты и без моих слов прекрасно понимаешь.

Мы будем счастливы, бельчонок. Безгранично счастливы. И я не шучу, я действительно хоть завтра готов сорваться и улететь — самого достала эта клоака. Эта сочащаяся изо всех щелей ненависть. Бесконечные интриги. Слабость тех, кто поставлен быть сильными. Подлости и подставы. Грязь и кровь. Я устал от этого и безропотно променяю на покой в раю с любимой.

— И ничего не сможешь изменить на Венере из того, о чём рассказывал? — ударила Изабелла по больному. Я в ответ лишь смог пожать плечами.

— Я — человек. Всего лишь. Историю же творят не одиночки, а интересы и поступки сотен и тысяч людей. Не надо переоценивать меня, есть логика намерений и логика обстоятельств, и обстоятельства всегда будут сильнее моих хотелок.