Сергей Кусков - Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

Лёха сидел на председательском месте с условного торца стола (условного потому, что лист был неправильной формы), тоже на канистре, и весело скалился. Ждал моей реакции. Недалеко от него на единственном стуле, немного небрежно, восседал крепыш лет тридцати пяти с умным выражением лица и заострённым подбородком. Я бы назвал его черты и славянскими, и южными одновременно. Узрев в стороне (видимо принесли с запасом) ещё несколько пустых канистр, подошёл, взял одну и в тишине направился к Лёхе и крепышу.

— Привет, — обратился к собравшимся, протирая бумажным влажным платком канистру и усаживаясь на неё сверху. Кажется, когда-то там был какой-то растворитель, и некая его остаточная часть ещё плескалась на дне, ну да ладно, герметичность держит. — Меня зовут Хуан. Фамилия Шимановский.

— Значит, ждём тебя, Хуан Шимановский? — усмехнулся один из парней справа.

— Да, меня. — Я уверенно кивнул. — Вы, надеюсь, всё обсудили и к каким-либо выводам пришли?

Молчание.

— Марат. — Умный с острым подбородком, который на стуле, протянул руку. — Очень приятно. — Я руку пожал. — Лёха называл тебя Ваней.

— Да, и так и так правильно, — снова уверенно кивнул я — здесь и сейчас показать тень неуверенности подобно смерти. — Но мама воспитывала меня всё же в латинском духе, так что если вам нет разницы, зовите лучше Хуан. Мне так привычнее.

Кивок Марата. Его люди загудели, шепча друг другу комментарии, но в целом не враждебные. То есть это не упоротые фанатики, ненавидящие всех латинос подряд только за то, что они — латиносы. Что радует.

— Хорошо, Хуан. Тогда прежде чем перейдём к предварительным решениям, давай просветим некоторые детали? — иронично улыбнулся он. — Сам понимаешь, не в игрушки играем. И для начала хотим знать, на кого будем работать.

— В смысле кто организатор или кто заказчик? — усмехнулся в ответ я, вызвав недоумённые переглядывания.

— И то и то, — не моргнул глазом Марат. — Касаемо организаторов — это, понимаю, «Цитадель». Группа парней с оружием, которая мочит проштрафившихся латинос. Мочит конкретных упырей и злодеев, даже правоохранители признают, что от вас одна сплошная польза и не усердствуют в поисках. Так?

— Не совсем. Просто, скажем так… — Я нахмурился. Проверка на вшивость с элементом похвалы, но предложением сдать себя с головой. С последним он промахнулся, я не собирался «отмазываться». — Скажем так, несмотря на то, что мы совершаем преступления, это не вопиющие казни и расстрелы невинных, от осознания которых страна забурлит в праведном гневе, а слив дерьма в канализацию, от которого нормальные люди готовы сказать нам «спасибо». Пока мы не делаем ошибок — мы в тренде, и гвардии с безопасностью сверху по шапке, что плохо ловят нас, не прилетит. Потому, что избиратели не жаждут нашей крови и не давят на руководство страны и силовиков с требованием распять нас как можно скорее во что бы то ни стало. Это тонкая грань, но мы стараемся.

— Политика, — ухмыльнулся Марат.

— А куда без неё.

— «Мы». Ты только что сказал «мы». — Глазки Марата сузились. — Поясни пожалуйста, кто такие «мы», Хуан? И какое место в «Цитадели» занимаешь лично ты? Ты здесь главный?

Учитывая, что они меня ждали, что я должен утвердить принятое ими решение, посыпать голову песком, какой я маленький и вообще страус, не стоит. Но и знать, что я — конечный организатор, им тоже не стоит.

— Я — PR-менеджер «Цитадели», — медленно разжёвывая, сформулировал я. — Я — простой девятнадцатилетний пацан с улицы у которого нет никакого жизненного опыта, одни амбиции — как я могу быть тут главным? — Картинная усмешка, и ни полслова неправды. — Но у меня есть то, чего нет больше ни у кого. Связи. Я, благодаря стечению обстоятельств, знаком со множеством интересных людей на планете и могу замолвить словечко там или здесь, в зависимости от потребностей. В частности, именно я общаюсь со спонсорами, и поэтому что бы вы ни решили, именно мне это утверждать и ехать к ним на согласование. И именно меня в случае чего спонсоры будут ставить в коленно-локтевую для выполнения определённых фрикций. — И тоже ни слова неправды.

— И кто эти спонсоры? — спросил русоволосый чел напротив. Кроме Марата никто так и не соизволил представиться, но учитывая, что их почти три десятка, наверное, оно и правильно.

— Клан Веласкес, — вновь уверенно произнёс я, игнорируя картинное покашливание Лёхи. — Но! — поднял палец в небо. — Маленькое уточнение. Не весь клан. Некоторые представители клана о нас не имеют ни малейшего представления. И не хотят его иметь. Нас поддерживают только радикально настроенная часть семьи, понимающая, что надо-таки что-то, наконец, делать. Эта часть в какой-то мере могущественна. Но отнюдь не всемогуща, к нашему большому сожалению. Поэтому и только поэтому «Цитадель» — это преступная группа, а не серьёзный интеграционный проект «сверху» с «белым» финансированием. Нет, парни, мы не боги, и можем что-то делать только в очень узком диапазоне, как бы ни расписывали наши подвиги СМИ и сети.

Народ начал переглядываться, ухмыляться. Я говорил то, что нужно, и это «что нужно» совпадало с их собственным видением. Действительно, королевский клан и устраивать ОПГ? Значит, не весь клан. Возможно, всего один представитель клана. Один, но способный прикрыть такую структуру. Это немало, но это, действительно, капля в море возможностей Веласкесов.

— То есть королева о нас «не знает», — перевёл усатый тип слева.

— Нет, — кивнул я. — И если вдруг «узнает», будет в гневе на членов собственной семьи и поставит их в угол с нанесением повреждений путём дачи ремня по оголённой заднице. Потому, парни, — внимательно оглядел я всех, вкладывая в голос энергию, — чтобы не было недопониманий. Мы не можем подставить спонсоров.

Помолчал, чтобы лучше дошло. Продолжил с ещё большей энергией:

— Перевожу для тех, кто вновь не понял. Спонсоры дадут нам любые деньги… Любые обоснованные деньги, — поправился я, — на любые обоснованные нами проекты. И не спросят, как мы их потратили. И даже готовы простить неудачу, если потратили зря, безрезультатно. Погрустят, поругаются, но через время дадут денег снова, на новые попытки и новые проекты. Но только если их имена нигде не засветятся.

То есть мы должны три, четыре, десять раз всё перепроверять! И если имеется хоть какой-то риск провала, ни в коем случае такую операцию не проводить. Провал нам не простят. А если открыто засветим «крышу», нас тут же зачистят. Просто из чувства самосохранения — у людей во власти оно гипертрофированно. Вы мальчики большие, должны понимать, как это работает, и что я ни в коем случае не пугаю вас, а всего лишь обрисовываю, как мы работаем и как должны будете работать с нами вы.