Сергей Кусков - Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— Нас обвиняли, что мы не умеем про неё петь… — добавил Хан.

— Нашлись такие? — притворно охнул Роман.

— А то, — ответил Карен. — Итак, песня под формат радиостанции, ибо про любовь превыше всего. «Лирика».

Хан заиграл, я вступил… Ну а далее пошло как на репетициях. Эту мы ещё летом прогоняли, и даже в «Натюрморте» протестировали. Песня романтичная… Можно так сказать. Но драйвовая — не отнять. Сомневаюсь, что под формат — тяжеловатая очень, но всяко лучше трёпа о политике.

— Ну, немного распелись, — сиял Роман, — так сказать и раскочегарились, и о наболевшем поговорили. Давайте к истокам?

Мы согласно закивали, хотя это был риторический вопрос.

— По моим данным, которые взяты из открытых источников, — кивок на планшетку, — вашей группе уже более пяти лет, три из которых вы активно играли и были принимаемы в клубах диаспоры Обратной Стороны в Альфе. Концерты в Малой Гаване, это такой столичный специализированный район для уличных артистов. Это я поясняю для тех, кто не был в Альфе и плохо её знает. Игра в ресторанах.

— Ну куда ж без этого! — воскликнул Хан. — Без ресторанов порядочный музыкант в столице окочурится. Без денег и еды ещё никто не смог прожить.

— Верно. И всё это время вы носили романтическое название «Алые паруса». При этом пели пусть и не взрывные, но свои песни, собственного сочинения. Но летом вдруг резко провели ребрендинг, сменили название и начали выступать с совершенно иным материалом, превратившись из полноценной лирической группы в милитаристский ансамбль ретро-песни. В том числе поёте на английском, и оценивают вас поклонники англоязычного ретро очень и очень высоко. Что изменилось полгода назад? Откуда такая резкость и прыть?

Ребята начали переглядываться, и я было открыть рот чтобы что-то ляпнуть, но вдруг слово взяла наша «чурка узкоглазая»:

— Полгода назад мы повстречали Хуана. И это знакомство перевернуло наш мир. Мир как бы остался прежним, каким и был, но мы, каждый из нас, пересмотрели своё место в нём. И нам оно не понравилось.

— Есть такое понятие, — перебил воспрянувший духом Амирхан, — кризис среднего возраста. Ты понимаешь, что это такое, только когда достигаешь его. Мы достигли среднего возраста в музыке, но не понимали этого. И только после встречи с Ванюшей вдруг осознали, что то, что вокруг нас — наш потолок. Выше не взлетим. А до этого мысленно всячески отрицали это, строили беспочвенные радужные планы: «Вот сейчас ещё материал напишем, ещё вон там и вон там выступим…» Но правда оказалась в том, что сколько бы ни писали и где бы ни выступали, ничего не изменится. А останавливаться в развитии и всю жизнь жить тем, что уже есть… — Он покачал головой. — Не для нас это. Мы ещё слишком молоды, чтобы никуда не торопиться.

— Хуан одержим идти в мир с какой-нибудь идеей, — продолжил Фудзи, воспользовавшись тем, что Хан замолчал. — Он хочет подарить миру что-то. Хочет созидать. Хочет менять мир, чтобы людям в нём жилось лучше. Чтоб жилось ПРАВИЛЬНО, по правде. Мы на самом деле тоже хотели изменить мир, но держали свои мысли под штампом: «Да ну его, всё равно это невозможно!» Что мы, маленькие и незначительные, можем в масштабах огромного государства?

— А Хуан взял, и переубедил нас. — Хан и Фудзи переглянулись.

— Он просто не понимает, как может быть что-то невозможное, для него такого слова не существует, — продолжил японец.

— …И он предложил кощунственную вещь, — а это воспользовался паузой и вставил слово Карен. — Предложил нам пойти другой дорогой: отказаться от своего творчества ради пресловутого блага всех. Мы чуть не убили его…

— …Но подспудно вдруг осознали, что находимся в кризисе среднего возраста, и не стали. — снова перебил Хан и улыбнулся в тридцать два зуба (минус те, что выбили в драках и он пока не успел вставить).

— Это было сложное решение, но мы согласились, — подтвердил Карен. И даже разработали программу, как именно будем нести это «высокое и светлое». Как мы оную разрабатывали — тема отдельного вечера, но в итоге звёзды сошлись на том, что есть, что вы видите и слышите на наших концертах.

— То есть вы сразу планировали не просто «найти себя», не просто изменить нишу, а именно «нести в мир»? — не пытаясь сдерживать иронию переспросил Роман.

— А почему бы и нет?

— Мы совмещали, — улыбался Хан. — Как бы и находили себя, и несли. А почему нет? До нас так никто не делал, мы никого не копировали, ни за кем не следовали — имели право. А если бы не «выстрелило» — значит «не выстрелило» бы.

— А почему именно ретро? Что в нём такого, что оно лучше своего, несомого в массы с целью изменить мир? Или вы не смогли достаточно… Найти себя на этом направлении?

Сволочь! Удавил бы гада. Но нельзя. Да и по делу вопрос. Многим интересно, как на него ответим.

— Если петь своё, на нас повесят клеймо националистов, и бог весть ещё каких истов. И однозначно — радикалов, — ответил Карен. — А мы наоборот, против национализма и насилия. А тут песни, написанные задолго до нас, их не пришьёшь к текущему моменту. Они… Не конъюнктурные. А значит и мы не конъюнктурщики.

— К тому же всё, что есть — когда-то было, — вставил я свои пять центаво. = Если мы покажем людям, что они уже сталкивались со всем этим… Их предки… То и им не страшно будет решать такие же проблемы снова. Думаю, это тоже сыграло роль.

— А ещё драйвовые это вещи, — заулыбался Хан, ставя точку в вопросе. — Лично меня зацепило это ретро. Есть в нём необычное и притягательное, чего нет в современных исполнениях.

— И мы решили, чёрт возьми, давайте попробуем! — эмоционально подвёл черту Карен, а для ребят этот вопрос был очень актуальными и животрепещущим. — Не получится — мы ничего не теряем.

— Но то, что вы исполняете песни прошлого означает, что вы не будете петь собственные? — сверился Роман с планшеткой визора. Точно, скотина из скотин. Но вопрос снова по существу. — Вы продолжаете писать?

— Продолжаем, — совершенно честно ответил Карен. Ибо они пишут. Но я с ними новые вещи не репетировал. Не то, что от меня их скрывают, просто не до нового мне. — Будем ли исполнять? Думаю, да, будем. Но пока у нас взлетел проект с «Крыльями», причём старт взял жёсткий и высокий, нет смысла отвлекаться на что-то другое. Зритель не потянет такую гору разнообразия материала.

— У тебя верные данные, Ром, — продолжил он, глубоко вздохнув. — Мы играем англоязычный рок-н-ролл, в том числе трижды были приглашены с ним на вечеринки аристократии — там много любителей подобной музыки. Рок «взлетел» первым. Теперь «выстрелили» наши посылы в мир для диаспоры и Сектора на русском. Ещё и собственные песни… Пожалей, а?