Сергей Кусков - Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

Итак, он потерял табельное оружие. Профукал. Прокакал. Про…любил. Синонимов много, смысл один. Более того, точно также про…какал служебное удостоверение. Как и когда? Тогда же, вместе с пистолетом, или раньше? Здесь ответа не было, но не зря же сукин сын так ему скалился, когда всем угрожал? Возможно, его обшмонали и раньше, перед входом в собственно школу, а то и у родного подъезда — с них станется.

Итак, вывод грустен. Выродок изначально знал, что они будут его прессинговать, что будут топить каждую песню. Но даже не пытался скрыть своего знания, как и своего приготовления к контрмерам. Он разыграл спектакль, где они, такие плохие, его обижают, и всячески провоцировал на ещё бОльшие обиды. Чтоб ответка, которая потом прилетит от него, не выглядела излишне мощной. Он не собирался договариваться, не собирался отстаивать своего мнения в реальности, он просто провоцировал комиссию назаранее подготовленный конфликт. Представление разыграл как по нотам, и они, комиссия, такие взрослые, мудрые и опытные, были лишь статистами в ЕГО постановке.

Что по другим членам комиссии, сеньор не знал. Пока не знал, но они его, если честно, и не интересовали. Сам же он согласно изуверских византийских планов мальчишки «напал» на несовершеннолетних. Напал-напал! Данные с навигатора сеньора Лопеса ему это явно продемонстрировали! Со стороны, для всего мира, это смотрелось так… А без удостоверения и пистолета кто ему поверит, что он ждал подобного нападения, и только потому реагировал так жёстко?

Пистолет, к слову, стал мотивом преступления в деле, заведённом уже против него. Адвокат Лопес выдвинул версию, что он, дескать, когда-то, не так давно, потерял его, и теперь напал на детей, первых попавшихся проезжающих мимо беспризорников, чтобы обвинить их и оправдаться перед начальством за потерю. Версия слабая, но сеньор понимал, что СЕЙЧАС она выгорит. Дети же оказались представителями местного районного приюта, сбежали покататься на досках — приют ведь не тюрьма, вечером к отбою вернуться, все дела. Не первый раз. Законов они катанием никих не нарушили, доски в списке украденых не значатся (не факт что не украдены, но ведь не значатся же). Работники приюта их забрали через полчаса, после прибытия их компании в управление и очень ругались на него, плохого и нехорошего ненавистника детей. И обрадовались, что «сеньор адвокат будет помогать их чадам бесплатно».

Версия с «потерей» пистолета в школе искусств не выгорела, хотя данные камер внутреннего контроля появились у гвардии минут через десять после ухода детей. На камерах был отчётливо виден момент столкновения его с той компашкой юных гитаристов, но вот момента кражи оружия…

— Ракурс! Очень плохой ракурс! — возмущался от отчаяния в голос он. — Здесь не видно её правую руку! А она залезла ко мне под пиджак именно ею. Да и левая… Эти чехлы от гитар…

Ему хотелось выть. А лучше задушить сукиного сына Шимановского вместе со всей этой несовершеннолетней воровской шелупонью.

— Сеньор, сожалею, но мы ничем не можем помочь, — покачал головой комиссар, которого «обрадовали» этим делом, понимая, какие у кого в нём перспективы и заранее ставя крест на «проигравшей стороне». — Нет подтверждения — нет факта. Нет факта — значит, это ваши домыслы. Вы сами из органов, знаете, как работает эта система.

Да, сеньор знал. Варился в оной системе не один десяток лет. Но оканчивать карьеру ТАК???

Резюме. Итогом сегодняшнего прослушивания стало то, что с подачи полностью краплёного (а это пойди докажи) адвоката Лопеса, уважаемого в адвокатском сообществе человека, против него завели дело о нападении на несовершеннолетних, которое не факт, что руководство захочет гасить. Ибо он и без него фактически списан. Ибо ПОТЕРЯ личного оружия, когда по пьяни, по невнимательности, ещё по какой причине, а не под угрозой жизни/пистолетом бандита у виска — самый страшный грех в органах. Свидетельства похищения нет, а значит, действительно, потерял и пытается списать на кражу. Таких редко «отмывают». Обычно списывают задним числом, если нет особых заслуг перед государством. А у него их нет.

— М-мать! — Хотелось ругаться. Но сил не было.

— Говорят, Омега — самая красивая провинция. — произнёс я, улыбаясь, выходя из здания вокзала. Площадь перед глазами поражала воображение блеском и сиянием прозрачных конструкций а-ля стекло и хрусталь, статуями и колоннами по периметру и большим монументом основателям колонии в самом центре в пятачке круглой лужайки. Встретивший меня инспектор на это весело улыбнулся.

— Не скажу за всю провинцию, сеньор Ши…Ма…

И этому польская фамилия давалась с трудом. Я помог:

— Хуан, просто Хуан.

— Тогда просто Диего. — Он протянул руку для пожатия. — Очень приятно.

А ведь ляхи гордятся, кулаками в грудь бьют, что они — католики, как и латинос. Считают стержневую нацию «своими», в отличие от «пёсьей крови» русских секторов. А сами амигосы даже не в курсе, что у них есть «свои» на планете кроме них самих. И Полонию чморят поболее Сектора. У того хотя бы автономия, видимость самоуправления, а Новая Варшава — всего лишь генерал-капитанство с прямым управлением из Альфы. Хорошо, наверное, что мама воспитывала его с упором на «русскость» и корни бабушки. Он ведь даже польского не знает.

— Диего, у меня через полтора часа поезд обратно в Альфу. Дел много. — Я извиняясь пожал плечами. — Давай сядем где-нибудь, обсудим, не теряя времени?

— А как же красоты Омегаполиса? — сощурился встречающий меня налоговик.

— Честно, хочу посмотреть. Но — в другой раз.

— Хммм… Тогда здесь недалеко, метров сто от площади Основателей, есть замечательный итальянский ресторан. Как синьор относится к итальянской кухне?

Я томно улыбнулся.

— У меня напарница итальянка. Макаронники знают толк в искусстве пожрать!..

— …Ведь Альфа, она… Слишком большая, — распинался мой собеседник, мужичок лет тридцати с погонами королевской налоговой службы, которого я вчера вечером пригласил на «свидание». Парни долго отбирали кандидатов, просматривали разные досье и остановились на нём. Почему — не в курсе, но я их выбору доверял. Самому копаться в досье кандидатов было некогда. — Как может быть красивым город, вмещающий в себя половину планеты? Пятьдесят миллионов, это ОЧЕНЬ много, Хуан! Для нашей провинциальной дыры — непредставимое количество!

— Это с гастерами и туристами, — улыбнулся я, уминая вилкой спагетти с чем-то там. В вакуумном электромагнитном скоростном поезде на противоположный конец планеты ехать всего три часа, там не кормят, проголодался. Из всего ассортимента продуктов в тарелке разобрал лишь томат. — Ну, и с марсианами, куда без них. Да с провинций понаезжало, живут в съёмном жилье, без регистрации. Таких тоже фиг учтёшь. Без всех них вроде всего тридцать, а это уже сносная для понимания цифра.