Сергей Кусков - Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— Это да, противоположности притягиваются, — произнёс сеньор и задумался.

— Марина, сеньор Альберто Хуарес, глава департамента здравоохранения королевства, — решил-таки представить их друг другу сеньор ректор. — Альберто, Марина Санчес де Шимановская, одна из моих лучших студенток.

— Так уж и лучших, сеньор… — Кончики ушей Марины непроизвольно покраснели. И оттого, что не узнала в лицо главу минздрава, и оттого, что её так открыто, да ещё перед самим министром, похвалили.

— Я дал добро на то, чтобы ты нагнала учёбу когда произошли неприятности с твоей сестрой, — серьёзно ответил ректор, — и ты её нагнала. А это непросто. Вон, Альберто ещё не забыл, насколько это сложно сделать У НАС…

При этих словах сеньор министр закивал. То есть он не просто врач, а тоже выпускник академии? Что ж, это объясняет его военную выправку. Таких подробностях относительно биографии министра она не знала — не интересовалась.

— Но ты справилась, — продолжал ректор. — Я интересовался вопросом, держал на заметке и знаю точно. А значит достойна моего уважения. — Он наклонил голову. Без поклонения/обожания и иных подтекстов, просто отдавая дань упорству и труду.

— Я… Старалась, сеньор, — только и смогла вымолвить Марина.

— Вот и замечательно. Надеюсь знакомство и родство с… ИНТЕРЕСАМИ не вскружит тебе голову, и ты не забросишь учёбу на том основании, что «и так поставят». Не хотелось бы терять такого специалиста ЕЩЁ РАЗ, — сверкнули глаза ректора.

— ЕЩЁ РАЗ? — не понял сеньор министр.

— Марина уникум, это было известно ещё до её поступления. — Сеньор ректор усмехнулся и погладил усы. — Представляешь, эта девочка смогла меня удивить, ещё даже не начав учиться. Она ОТКАЗАЛАСЬ от учёбы в академии. В заведении, куда даже очень влиятельные люди не могут пропихнуть своих родственничков, не набравших достаточное количество баллов и не показавших требуемый уровень знаний. Куда её в обход всех конкурсов ПРИГЛАСИЛИ… Понимаешь иронию?

Сеньор министр расплылся в покровительственной улыбке, а Марине захотелось провалиться сквозь землю. Получается, ректор держал её на заметке задолго до происшествия с Беатрис? И на дежурстве, смотря сквозь неё, он знал, кто перед ним? Вот какие дела, оказывается! И узнала она об этом только что. Случайно.

— И? — после паузы продолжил нагнетать сеньор министр.

Но ректор лишь пожал плечами.

— Я сделал пару звонков, чтобы её не приняли в другие заведения. Знаешь ли, я ОЧЕНЬ ревностно отношусь к академии, и такие происшествия задевают. Особенно после того, как я за год до этого отказал в просьбе о протекции сеньору Торресу. Эта молодая девочка могла оказаться или набитой дурой, или уникумом — вот я и решил это выяснить.

— Не прогадал? — поддел министр.

— Не прогадал, — усмехнулся сеньор ректор. — Во всяком случае, не жалею. И надеюсь, не начну жалеть в будущем. — Глаза его снова предупредительно сверкнули. Марине захотелось вжать голову в плечи. — Но, друг мой, как бы ни выглядело это сейчас, тогда я фактически ЗАСТАВИЛ сеньориту идти к нам. Принудил к выбору против воли. И даже если в этот миг она об этом не жалеет, я всё равно поступил некрасиво. За что приношу искренние извинения. — Ректор приложил руку к груди и склонил голову. Ему и правда было неловко, и дело было совсем не в том, что она пришла сюда с человеком, которому пророчат большое будущее, связанным с королевским кланом, и что её любовница — сама инфанта (это же аристократия, небольшая группа лиц где всё обо всех знают, а «Эсперанса Вега» недешёвая машина). Он хотел замять собственный не самый достойный поступок, и всё. Совершённый наверняка на эмоциях: «Ах так, ну я тебе из принципа устрою!»

Конечно перед быдлянкой он вряд ли бы извинился. Доучилась бы она, выпустилась, улетела на свой Уран или Нептун на пару-тройку лет, вернулась бы офицером-медиком… И это была бы лучшая для неё награда. Это бы понимала и она сама, получив все привилегии боевого офицера, и не держала бы зла. Но сейчас, когда Хуан вводит её в планетарный Олимп гораздо раньше положенного срока, сеньору нужно форсировать события и расставить точки до того, как это может аукнуться (а теоретически может, женщины ведь злопамятны, и плевать, что «передумала»).

— Сеньор… — Марина тоже склонила голову. — …Я благодарна за то ваше решение. Я нисколько не жалею о том, что попала в академию, и уже очень давно. Это мне нужно говорить спасибо, что силой наставили недалёкую дурочку на путь истинный.

— Ну что ж, раз извинения приняты… — с улыбкой констатировал сеньор министр. — Кстати, Марина, разрешите нескромный вопрос? В качестве связи, так сказать, с низшим этажом машины, звеньевыми винтиками которой пусть и на разных уровнях мы все являемся?

— Вся во внимании, сеньор министр…

— Как вы относитесь к реформе высшего медицинского образования, экстренно проводимой сейчас на планете?

— Сеньор, я — всего лишь студентка, — попыталась откреститься она, но не тут-то было. Министр и не думал отставать, а ректор сдвинул брови, намекая, что она выбрала не ту дорогу.

— Вот именно! Вы — в самом низу пирамиды. И вам оттуда видно то, на что замылен глаз сверху. И согласитесь, не так много на свете студенток, которым можно задать столь простой, но столь важный вопрос и получить честный ответ.

А вот тут сеньор в точку. Совсем не много. «Быдлянок», которым министр может задать вопрос, в принципе не существует, а студенты-аристократы никогда не будут объективными… Во всяком случае до окончания боевой практики.

— Знаете сеньор Хуарес… Мне, конечно, сложно оценивать всю пирамиду снизу, потом, что многих её этажей и элементов я просто не вижу. Но мне кажется, это не очень хорошо, когда теоретические занятия заменяются излишним количеством практики. У нас будет практика, мы не сможем без неё получить погоны и статус врача, и я понимаю, что вы готовитесь к переводу страны на военные рельсы. Но нельзя всё усложнять настолько. Ибо мы будем спасать жизни в самых разных, в том числе экстремальных условиях, и ни одна текущая практика не сможет смоделировать их заранее. В этой ситуации нам помогут лишь знания. А знаний вы нас лишаете.

— Знания ничто без навыков, — не поддержал её ректор.

— Навыки у нас будут, — уверенно парировала она. — На минимально приемлемом уровне, но будут. И опираясь на них можно будет попытаться спасти жизнь сложному пациенту в тяжёлых условиях. Но если ты не знаешь, как именно это сделать, то то, что ты уже на третьем курсе вырезала аппендикс и ассистировала на чуть более сложных операциях в тепличных условиях клиник, мало поможет несчастному с серьёзным ранением. Ты сможешь вырезать ему аппендикс, но не сможешь вытащить пулю из сердца, ибо именно сложной кардиологией в угоду практики и было пожертвовано.