Сергей Кусков - Кабальеро плаща и гитары том 1 и 2

— А оно того не стоит? — Едкая ухмылка. — Хуан, я прожжённый циник, это так. И знаю, что такое монетизация связей и ресурсов. Но мы делаем одно дело, что бы нами не двигало. Мы ОБА, — выделил он это слово, — работаем на благо сектора. Да, и себя тоже, но благо сектора с нашим связано неразрушимо. Так что советую тебе не демонстрировать зубки, парень, а подумать. Вот моя визитка.

Он собрался встать, выложив на стол карточку, но я его остановил:

— Сеньор, подождите. — Повертел каточку, намертво запомнив контактные данные. — Сеньор, я подумал. И решил.

— И? — Он сел на место.

— Знаете в чём наша принципиальная разница?

— В том. Что ты — латинос, как бы ни декларировал, что свой?

Я отрицательно покачал головой.

— Нет. В том, что вы — националист. Пусть умеренный, Обратной Стороны, но националист. Я же — имперец. Не в смысле потомок выходцев из ЮАИ, а в смысле отношения к построению государства. Я, скажем так, хочу жить в стране, где все равны, любые национальности. Для меня что имперский, что русский сектора — как мама и папа для ребёнка. Как можно любить одного родителя и не любить другого? Как можно любить кого-то больше? Вот то-то же

Сейчас, я подчеркну, именно сейчас, имперцы прессуют русских. Потому что по результатам войны почувствовали себя круче, «правильнее», что совсем не так. Но как только маятник качнётся в другую сторону, и уже ваши подконтрольные молодчики начнут обижать имперцев — я буду самым злым вашим врагов, сеньор Мартынов. Понимаете, на союз с кем вы хотите пойти?

Он усмехнулся. Довольно, но понимающе.

— Спасибо за честность, сеньор Шимановский. Да, вы правы, мы станем в этом случае злейшими врагами. Вот только СЕЙЧАС именно имперцы бьют русских! Как вы говорите, «прессуют». И пока это так, мы найдём, чем помочь друг другу. — Победная улыбка.

— Ваши предложения? — снова пошёл я в атаку, пробивая козыри этого человека. На что он готов ради меня пойти? — Что вы готовы вложить в копилку возможного сотрудничества, как жест доброй воли?

— Как насчёт вашего участия на Космо-фесте? — огорошил меня он.

Я нахмурился. Он водит меня за нос?

— В смысле?

Новая, ещё более победная улыбка.

— В прямом. Вы хотите трибуну — я дам её вам. Две песни на Космо-фесте, он же Гагарин-фесте, через две недели. Прямая трансляция на всю Обратную Сторону и Марс. А также континентальную Россию, но там уже по кабельному. Вы будете выступать первым, тут я бессилен, моя власть не настолько велика, но вы блеснёте своим талантом и харизмой перед ВСЕМ Сектором, а не в жалком кабаке на пару сотен человек. Как вы смотрите на такой шаг доброй воли?

— То есть по вашей просьбе меня… Нас воткнут в годовой отчётный концерт самой массовой русскоязычной радиостанции планеты с многомиллионным охватом? — Я всё ещё не верил. Такие вещи в шоу-бизнесе могут позволить себе только ОЧЕНЬ крутые люди.

— Да. Всего две песни, но это в моих силах. — По его глазам я понял, что не врёт. И две песни были им «зарезервированы» заранее, оттого так легко и торгуется. Правильно же сказал, меня держали на примете, финт с Сильвией, да и сожительство с принцессой…

— А в обмен?

Он пожал плечами.

— Мы не на рынке, Хуан. Это подарок. Жест доброй воли. Знак того, что я с серьёзными намерениями. Не стоит партнёрам монетизировать общие цели, неправда ли?

— Да, вы политик, — удовлетворённо кивнул я. — Ловко меня на крючок подсадили! Как бы ничего при этом не поимев.

В ответ понимающая улыбка.

— Это значит да?

— А на моём месте кто-либо смог бы сказать нет?

— В таком случае увидимся, Хуан. Можно я буду называть тебя Хуан? — поставил точку в диалоге он.

— Да, конечно, сеньор Мартынов, — подчёркнуто обратился я к нему по фамилии.

— Ну и? — подсели парни, когда тип ушёл. Тип неприятный, скользкий, и осадок после общения остался мерзкий. Но он прав, чёрт возьми. Пока имперцы бьют русских, а не наоборот, мы с ним делаем одно дело. Одно грёбанное дело, мать его…

Я залпом выпил что-то спиртное, что нашёл на столе, и показал парням на пустующую сцену.

— Нам пора.

Дружно встали, двинулись к ступенькам.

— Парни, у меня для вас куча новостей. Главная, мы через две недели кое-где выступаем. Спорим, не сможете угадать где? Но у всего своя цена, эти две недели спать нам придётся не долго.

— Да ладно, дело привычное, — отмахнулся Хан. — С ТОБОЙ ничего другого и не стоит ждать.

— Прорвёмся! — срезюмировал Фудзи.

Я снова взял малышку с ресничками. Повесил на шею, перебрал струны, подошёл к краю сцены.

— Что-то засиделись мы тут, заскучались, неправда ли? — Лёгкий шум в зале стал тише. — А значит, пора переходить к остреньким блюдам, дамы и господа! Эдак, добавить перчика!

Одобрительный гул.

Ударил по струнам. Проигрыш. Парни быстро подхватили, молодцы — я им даже шепнуть не удосужился, что сейчас будем играть. Мой косяк. Ну да ладно, плевать. Тело вновь обуяла дрожь, а из горла наружу сорвались слова, полные необъяснимой энергии. Только бы глаза не сильно выдавали бушующий внутри огонь:

Безысходность. Тупик. Отсутствие альтернативы. Когда вроде всё есть, и жаловаться грех… Но в то же время это «есть» неправильное, НЕ ТАК надо, чтобы было. Когда хочется это исправить, но не видишь способа, не видишь пути. Метания загнанного зверя в сытой клетке. Хорошая песня. И тоже, кстати, не для средних умов пятого управления (надеюсь), как и про национализм.

Но в отличие от героя песни, сегодня я понял, что у меня получится. Не совсем получится, скажем, у меня будет ШАНС что-то изменить. Сделать этот грёбанный шаг вперёд. Но реализую я его или нет, насколько далеко шагну — вопрос другой, не сегодняшнего дня..

У меня будет место для шага вперёд! А там увидим!

— Да, интересные заведения ты выбираешь!.. Вот же везунчик!..

Майк больше всех проявил удивление. Ходил, рассматривал тут всё. Под «всё» я подразумеваю голые сиськи местных работниц. Да и самих работниц тоже. Это у них профессиональная униформа такая — ничего не прикрывающая ночная с голыми… Ну, вы поняли. Дэн, Дайсон и Солёный вели себя скромнее, тоже ходили, но смотрели как бы нехотя, изображая пресыщенных снобов. Впрочем, у них было такое право — девочками их жизнь благодаря охране её высочества действительно пресыщена. Ктулху вообще никак эмоции не проявлял, сидел далеко в сторонке и лопал ценный на Венере виноград, на девочек, конечно, посматривая, но эдак украдкой, взглядом прожжённого циника. А Слон… Остался дежурить в Берлоге. Всё же военный объект как-никак! Ну типа. Режимный. Типа. Там всегда кто-то должен быть. А вот тут без типа, правила устанавливает Фрейя, и парней достаточное количество человек, чтобы им следовать.