Меган Девос - Революция [litres]

Куда ни глянь – кровь. Много, очень много крови. Откуда она взялась? Неужели человеческое тело вмещает столько крови? Или мир затеял со мной дьявольскую игру, превратив реальность в кошмар наяву, откуда мне не выбраться, сколько бы ни пытался? Такого не может быть на самом деле. Может, эта горячая, липкая красная жидкость, окружающая меня повсюду, – просто игра воображения, издевка подсознания?

Потом я обнаружил, что мир куда-то отодвинулся. Меня словно накрыли большим стеклянным колпаком, отгородив от всех. Исчезли звуки. Должен же я был слышать (пусть и приглушенно) хаотичный гул сражения или хотя бы биение своего сердца. Однако я слышал только слабый шум в ушах. В нем тонули остальные звуки, и я оставался наедине с болью, разрывавшей меня на куски.

Как вообще это случилось? Как наш мир дошел до состояния, где такое стало возможным? Разве такой должна быть человеческая жизнь? Страх не должен был управлять нами, толкая назад по лестнице эволюции. Конфликты не должны были превратиться во взаимоуничтожение. Убивать друг друга ради выживания… как мы докатились до этого? Жертв бойни кого похоронят, кого сожгут. Ее следы со временем исчезнут. Но самые страшные разрушения произошли у нас в душах.

Наши души вряд ли сумеют пережить последствия сегодняшнего побоища.

Я не видел, как это случилось. Не видел, кто это сделал, – лишь жуткие последствия содеянного. Я был бессилен что-либо предпринять. За кем гнаться, кого атаковать? Впервые в жизни мне захотелось убивать, но я не знал кого. А кровь жертвы текла у меня по пальцам.

– Хе… Хейден.

Этот звук вернул меня в реальность, еще глубже погрузив в то, что видели глаза, но не мог воспринять разум. Мои руки отчаянно тряслись, водя по окровавленному туловищу и пытаясь закрыть пулевые отверстия. Это не помогало, и кровь продолжала течь, вырываясь из-под пальцев.

Вокруг собрались люди. Мне было все равно, есть они или нет. Я опустился на колени, а затем почти лег на землю, обвив плечо упавшего и пытаясь его приподнять. Его кожа теряла прежний цвет. Темно-карие глаза влажно блестели, отчего казалось, что они светятся в темноте. Его подбородок вздрагивал всякий раз, когда он силился поглубже вдохнуть, но этому мешали две дырочки, пробитые в груди.

– Не бойся, Джетт, – кое-как выговорил я. – Ты обязательно выкарабкаешься.

Он хрипло дышал, пристально глядя мне в глаза. Смотреть куда-либо еще он не мог. Я выдержал его взгляд и даже попытался подбодрить его кивком, однако жгучий комок в горле сделал кивок похожим на судорожное дерганье головой. Я дрожал всем телом, обхватив Джетта руками и намереваясь во что бы то ни стало его спасти. А драгоценная кровь продолжала вытекать из тела мальчишки.

– Ты выкарабкаешься, – врал я, едва ворочая языком. – Все не так уж плохо.

В отчаянии я зажимал дрожащей рукой раны на его груди, пытаясь остановить теплую, липкую кровь. Потом запрокинул голову, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Неужели никто не догадается мне помочь? Лица стоящих сливались в общее пятно, не позволяя вычленить ни одного. Нет, лицо Мейзи я видел. Она стояла в толпе, зажимая рот. Ее крик продолжался внутри, неслышимый для окружающих. А тот страшный, душераздирающий ее крик погнал меня сюда, заставив забыть обо всем. Сейчас она оцепенело смотрела на меня и на Джетта в моих руках.

– Где Докк? Кто-нибудь, сбегайте за ним!

На меня отовсюду смотрели потрясенные, остановившиеся глаза. Никто не бросился выполнять мое распоряжение. Никто не подбежал ко мне, чтобы помочь. Люди просто стояли и смотрели. У одних по щекам текли слезы. Другие зажимали рты, чтобы не разрыдаться.

– Хейден…

Я мгновенно перевел взгляд на Джетта. Голос у него был слабым. Глаза уже не смотрели с таким отчаянием. Он цеплялся за каждое мое слово. Потом его веки дрогнули и опустлись. Меня охватила паника. Спина покрылась холодным потом.

– Джетт! – закричал я, встряхнув мальчишку. – Нет, нет, нет!

Я не узнал своего голоса – столько страха и душевной муки в нем было. Джетт открыл глаза, подарив мне недолгий миг облегчения. Он судорожно вдохнул и посмотрел на меня.

– Я… я что, умру?

– Нет, маленький человек, ты не умрешь, – ответил я, резко покачав головой.

Джетт вяло кивнул, облизал пугающе бледные губы и ненадолго прикрыл глаза. Потом снова открыл, но их блеск быстро тускнел. Его дыхание слабело. Легкие втягивали воздух по каплям.

Я снова оглядел собравшихся. Где, где хоть какая-нибудь помощь?

– Позовите Докка! – просил я. – Грейс позовите… хоть кого-нибудь.

И опять никто не шевельнулся. Все они знали то, чего я упорно не желал принимать: Джетту уже не помочь.

– Пожалуйста, помогите.

На последнем слове у меня дрогнул голос. Мои просьбы, как и в первый раз, остались без внимания. Я зажмурился и перевел взгляд на Джетта, чье тело слегка вздрагивало.

– Я хотел быть… – Он шумно, с хрипом вдохнул. – Я хотел быть смелым.

От этих слов мое сердце едва не разлетелось на куски. Я сжал зубы, унимая дрожание подбородка. Джетт стремительно бледнел. Вытекающая кровь мальчишки оставалась горячей, но тело холодело.

– Ты и так смелый, Джетт, – убеждал я его. – Ты очень, очень смелый.

Подступающие слезы жгли мне глаза, угрожая выплеснуться.

– Я с-смелый, как ты?

В глазах Джетта появился прежний блеск. Он смотрел на меня, цепляясь худенькой рукой за мою рубашку, чтобы быть поближе ко мне. Слеза все-таки упала ему на грудь и быстро исчезла в потоках крови.

– Ты гораздо смелее меня.

На его тонких побелевших губах появилась тень улыбки. Джетт хрипло втянул воздух. Я обшаривал взглядом его лицо и молил о чуде. Вот сейчас его щеки порозовеют и он вдруг сядет. Чуда не случилось. Слезы мешали мне смотреть. Из-за них лицо Джетта стало размытым. Я торопливо наклонился к плечу и стер слезы. Как и Джетту, мне было не вдохнуть полной грудью. Сердце разрывалось вместе с внутренностями, сводя дыхание на нет.

– Ты меня извини, – прошептал Джетт.

Взгляд его карих глаз остановился на мне. Я мотнул головой, сморщился, зажмурился, отбиваясь от подступающих рыданий. Мне казалось, что мои слезы остались в той, прежней жизни. Я уже не помнил, когда в последний раз плакал.

– Тебе не за что извиняться, – произнес я, с трудом выжимая слова из сдавленного горла. – Я очень горжусь тобой.

– Я люблю тебя, Хейден.

Его голос превратился в едва различимый шепот. Не удержавшись, я наклонился и поцеловал Джетта в лоб. Дрожащие руки все так же держали его худенькое тельце, но я больше не пытался остановить кровотечение. Слишком поздно. Мы оба это знали. Джетту едва удавалось держать глаза открытыми. Его дыхание превратилось в тихие вздохи, срывающиеся с поблекших губ.