Меган Девос - Революция [litres]

– Я тоже люблю тебя, Джетт.

И вновь мне показалось, что он слегка улыбнулся. Довольный услышанным, Джетт закрыл глаза. С губ сорвался легкий вздох. Его грудь замерла. Пальцы больше не цеплялись за мою рубашку. Рука Джетта обмякла и упала на живот. Последняя искорка жизни погасла. Рано. Чудовищно рано. В таком возрасте не умирают.

– Нет, – прошептал я, не желая смиряться.

Я потряс Джетта за плечи, отказываясь верить, что он действительно покинул наш мир. Он не отозвался. Его голова склонилась набок, упершись мне в руку, но глаза не открылись и грудь не поднялась.

– Джетт. – Я задыхался от подступающих слез. – Нет, нет, нет…

Они все-таки прорвались и потекли по щекам. У меня дрожал подбородок, мешая вдохнуть. Я весь горел, заживо обращаясь в пепел. Я подался вперед, прислонился к Джетту лбом, поднял его на руки и прижал к груди. Плотно зажмурился в попытке заслониться от боли, но никакая темнота не могла остановить разрывающееся сердце. Я спрятался за телом Джетта. Незачем другим видеть мои стиснутые зубы и перекошенное лицо.

Я сидел на земле, прижимая к себе Джетта и раскачиваясь взад-вперед, словно это могло вернуть ему жизнь. Я судорожно всхлипнул, по-прежнему не выпуская из рук мальчишечье тело, которое быстро остывало.

Такого просто не могло произойти.

На мое плечо легла теплая рука. Я не отзывался, целиком захваченный всесокрушающей болью, и еще крепче сжал тело Джетта. Я наклонялся к нему, отказываясь верить, что его больше нет.

– Хейден.

Я неясно слышал голос Грейс, произнесшей мое имя. Должно быть, это ее рука лежала у меня на плече, но я ничего не чувствовал.

– Грейс, помоги ему, – не поднимая головы, взмолился я. – Пожалуйста, помоги ему.

– Хейден…

Она будто не слышала моих просьб. Судя по дрожащему голосу, она тоже плакала.

– Грейс, ну что тебе стоит? – глухо просил я. – Ты ведь умеешь возвращать к жизни. Верни его…

Я спиной почувствовал, как она опустилась на колени, крепко обняла меня за шею и прижала к себе. Не знаю, кого из нас трясло – ее или меня. Возможно, обоих.

– Хейден, я не могу.

У нее дрогнул голос. Судя по движениям, она покачала головой. Ее прикосновения не утешали. Я чувствовал не столько Грейс, сколько обмякшее тело Джетта и его похолодевший лоб. От его щуплого, легкого, совсем еще детского тела веяло смертью. Я не видел, но чувствовал, как разлетаюсь по кускам. Я не вырывался из объятий Грейс. Казалось бы, я должен радоваться, что Грейс жива, но это не заслоняло смерти Джетта. В душе у меня зияла рана.

Вокруг было совсем тихо, если не считать моего судорожного дыхания, которое я никак не мог успокоить. Влажный жар на затылке подсказывал: Грейс и сейчас еще плакала. Беззвучно. Я не знал, одни ли мы тут, или на нас глазеет весь лагерь. Меня это не волновало.

Меня сейчас вообще ничего не волновало. Ровным счетом ничего.

Если погиб Джетт – неиссякаемый источник света и детской невинности, – от гибели не застрахован никто из нас.

Мое тело само сдвинулось с места. Суставы чуть ли не взвыли от протеста, словно я долгие дни неподвижно просидел на земле. Я не знал, сколько времени я там провел, однако и это меня не заботило. Я встал с обмякшим телом Джетта на руках, разорвав объятия Грейс. И зашагал прочь, даже не оглянувшись на нее. Увидеть сейчас ее лицо… это раздавило бы меня еще сильнее.

Только теперь я заметил круг собравшихся. Люди мгновенно расступились, создав коридор для меня. Никто не вымолвил ни слова. Казалось, все затаили дыхание. Я подошел к началу коридора, когда позади послышались торопливые шаги. Я досадливо сощурился.

– Хейден…

Я знал, что Грейс двинется следом. Она это делала из любви ко мне, но сейчас ее присутствие меня тяготило.

– Грейс, оставайся здесь.

– Но…

– Без «но». Оставайся здесь.

Мой голос звучал резко и повелительно. Интонации были сухими и безжизненными, как мальчишка у меня на руках. Послушаешь и не догадаешься, что несколько минут назад я был раздавлен. К моему удивлению, Грейс повиновалась. Звук ее шагов замер. А я пошел прочь от нее и собравшихся. Грейс не упорствовала, за что я был ей благодарен. Любое общество мне сейчас только мешало. Я жаждал одиночества, чтобы дать выход душевной боли и мукам совести.

Я смотрела Хейдену вслед. Это зрелище разбивало мне сердце. С головы до ног забрызганный кровью, в основном чужой, он удалялся тяжелыми шагами, унося неподвижное тело Джетта. Таким предельно раздавленным я его еще не видела. Ссадины на моем лице жгло от горячих соленых слез. Я оторопело стояла, опустив дрожащие руки. Сейчас я ничем не могла ему помочь.

Случившееся казалось чудовищной бессмыслицей. Как Джетта угораздило оказаться в гуще сражения? Как он стал жертвой безжалостной бойни? Ему же было приказано сидеть в хижине и ни в коем случае не высовывать носа. Возможно, обилие мертвых тел и напугало бы его потом, но почему он сам оказался в их числе?

У меня за спиной тихо переговаривались. Я не оборачивалась, продолжая смотреть туда, где скрылся Хейден. Мои ноги приросли к земле. Голоса собравшихся были полны боли, замешательства, растерянности и множества других эмоций, что лавиной неслись и через меня. Но главным чувством, перекрывавшим остальные, оставалась душевная боль. Потом я все-таки заставила себя повернуться к людям. Горло саднило от удерживаемых слез. Казалось, меня переехал тяжело груженный пикап.

– Все произошло слишком быстро, – услышала я голос Мейзи. – Я опомниться не успела.

Я едва различала ее слова, прерываемые всхлипываниями и судорожным дыханием. Стоявшие рядом, как могли, пытались ее успокоить. Я вслушивалась, отчаянно стараясь понять, как невинный сорванец очутился там, где разгуливала смерть.

– Мы… мы прятались в хижине, как велел Хейден. И вдруг… – Она замолчала, кашляя и давясь слезами. – И вдруг кто-то ворвался внутрь. Я п-подумала… сейчас они начнут с-стрелять наугад.

Мое сердце тяжело колотилось. Рассказ Мейзи пригвоздил меня к месту. И не только меня.

– Они не видели, есть ли кто внутри. И тогда Джетт выскочил наружу… увел их от нас. Больше я его не видела… живым.

Мейзи зашлась в рыданиях, закрыв лицо ладонями и рухнув на колени. Ее обнимали за плечи, гладили по голове.

– Он нас с-спас.

Меня вдруг отчаянно затошнило. Это были самые настоящие позывы на рвоту. Ноги понесли мое одеревеневшее тело в сторону от собравшихся, в проход между хижинами. Я едва успела нагнуться, как меня основательно вывернуло. Я вытерла рот трясущейся рукой, шумно вдохнула и выдохнула, по-прежнему оставаясь в скрюченном положении. Не разгибая спины, я привалилась к стене, прикрыла глаза и попыталась упорядочить мысли.