Елена Ершова - Град огненный [СИ]

— Вы принимали в нем участие?

— Не осознавая того. Сначала я контактировал с васпой. «Договор» — так он назвал это. На деле это что-то вроде переливания крови. Васпа не мог объяснить, почему выбрал именно меня. Я узнал причину гораздо позже — у нас банально совпали группа крови и резус-фактор. Поэтому симбиоз стал возможен.

— Это как-то повлияло на вас?

— Безусловно. Положительными моментами можно назвать временную регенерацию тканей, усиленный иммунитет, проявления интуиции. Отрицательными — не знаю, как это объяснить научно, но в какой-то степени ты просто перенимаешь часть чужой личности, его воспоминания, его эмоциональные реакции. Главное, я узнал, как становятся васпами. Этот процесс зиждется на крови, на сломанных судьбах детей, которых насильно превращают в монстров.

— Расскажите подробнее об эксперименте «Четыре».

— Он не был доведен до конца. Васпа, привезенный мной в Дербенд, прошел некоторую трансформацию, в результате которой его заключили в искусственно выращенный экзоскелет, была нарощена мышечная масса и проведена сеть нервных окончаний. Но эксперимент оказался нестабилен, главным образом, из-за моего вмешательства и моего донорского ДНК в его организме.

— Каковы были цели всех этих манипуляций?

— Процедуру финансировала Эгерская корпорация «Форсса». Так что цель ее одна — развитие новых биотехнологий для диверсии, террора… возможно, и развязывания новой войны. Имен я по понятным причинам назвать не могу. Но теперь они изо всех сил пытаются уничтожить деяние рук своих. Замести следы: бомбят Ульи, отлавливают выживших васпов, возвращают их в лаборатории, где проводят над ними бесчеловечные опыты.

Он передает мне архив — заметки, фотографии и протоколы. И теперь мне осталось только предать их широкой огласке. Кто-то должен открыть правду первым. Кто-то должен остановить игру.

Прожженное брюхо

Semper percutiatur leo vorans — говорили древние. Лев пожирающий да будет поражаем.

Сожранное солнце обязательно прожжёт ему брюхо и вырвется наружу. И непременно высветит все тёмные делишки диссидентов, предателей, толстосумов — всех, кто разменял человеческие судьбы на фишки. Но все они, поставив на четыре рыжее — проиграли. Потому что покров сорван, и тайна явлена миру. И мёртвые теперь заговорят.

Ядвига Граевская.

Независимая газета «Правда».

Стоит ли говорить, что экспериментом «Четыре» был я сам? Я, эксперимент, был в одной упряжке с ними, экспериментаторами. И на чьи плечи вина давила сильнее? Их судили. А я…

Торий считает, что я был наказан достаточно — за всю свою бытность васпой.

Я же считаю, достаточно никогда не будет.

Мертвые действительно заговорили.

Вторая газетная вырезка — мое собственное интервью. Там же напечатана моя первая фотография — настороженный, небритый и хмурый, с опущенным взглядом. А рядом — панна Граевская, коротко стриженная, решительная, с родинкой на щеке, держит в руках диктофон.

Я до сих пор задаюсь вопросом, почему первым журналистом, решившимся приехать в Дар, к васпам, оказалась женщина? Должно быть, мир действительно поменялся (иногда хочется написать — сошел с ума).

Мы встретились на нейтральной территории, на одном из мобильных пунктов недалеко от Помора. Встречу организовал Иржи, а на него, как на нашего связиста, вышел Торий. Особого желания встречаться с журналистами у меня не было. Но Торий сказал: «Надо!». И его поддержали Иржи, Пол и Расс. Они-то и сопроводили меня к месту встречи. И поддержка не оказалась лишней. Панну Граевскую тоже сопровождали двое вооруженных людей и фотограф. В такой теплой компании и произошел наш краткий диалог.

Интервью панны Граевской

Корр.: Васпы всегда были чем-то между суеверием и мифом. Что подвигло вас, наконец, открыться людям?

Ян: А вы считаете, у нас был другой выход? Наша Королева погибла. Наши Ульи разрушены. Нас преследуют, убивают, мучают в лабораториях. Но мы такие же разумные существа, как и люди. Мы были когда-то людьми.

Корр.: Вы хотите снова ими стать?

Ян: Мы хотим стать равными им.

Корр.: Чего вы ждете от такого равенства?

Ян: Мы хотим иметь право выбора. Делать то, что нравится нам. Жить там, где нравится нам. Просто жить. И хотим, чтобы наши пожелания учитывали и уважали.

Корр.: В обществе людей существует определенный свод правил, с которыми необходимо считаться. Например, убийство — это преступление и подлежит строгому наказанию. Как вы к этому относитесь?

Ян: Мы знаем об этом. Наш новый Устав адаптирован к человеческим законам. Например, мы отказались от убийства. Нам надоела война. Мы хотим жить в мире.

Корр.: Чем вы можете доказать свою лояльность к людям?

Ян: Тем, что не убили вас сейчас *смеется* На самом деле, мы стараемся влиться в человеческое общество. Мы лечим больных и помогаем немощным. Спросите в деревне Есенка — мы отвели реку в новое русло. Спросите в Малых Овражках — мы остановили лесной пожар.

Корр.: Благодарю, я обязательно побеседую с очевидцами. Но люди пока не готовы вас принять. Считается, что у вас превалируют хищнические инстинкты. Если будут разработаны медицинские и адаптационные программы, вы будете готовы принять их?

Ян: Мы готовы. Мы сделаем все, если это не будет угрожать нашей жизни.

Корр.: И напоследок вопросы личного характера. Скажите, в вашей жизни есть поступок, который вы хотели бы забыть?

Ян: Да. Первое убийство.

Корр.: Бывало ли вам страшно?

Ян: Нам страшно сейчас. Любые перемены пугают. Но мы готовы к ним.

Корр.: Вы лично?

Ян: Я в том числе.

Корр.: Хорошо. Тогда последний вопрос. Если бы жизнь повернулась вспять, и вы бы вновь оказались перед васпами, захватывающими вашу деревню, то — зная теперь, что вас ждёт, — снова сделали бы тот же выбор?

Ян: *пауза* Да. Безусловно. Я сделал бы.

Корр.: Почему?

Ян: Насекомые летят на свет. Кто-то должен был вспыхнуть для них.

22 апреля (среда)

Во время утренней пробежки я размышляю над всем, что написал за последние дни. И особенно — над интервью с панной Граевской. В какой-то степени я сказал ей то, что она ожидала услышать. Люди ждали подтверждения, что васпы безобидны, и мы предоставили им эту возможность. Но ключевым моментом для Перехода стали вовсе не наши усилия и не общественные движения, и не акции протеста против деятельности Шестого отдела. Ключевым стал государственный заказ.

Васпы никогда не были бы амнистированы, если бы это не стало выгодно правительству Южноуделья.

Всегда проще отвести внимание общественности от проблем внутренних, сконцентрировавших на проблемах внешних. Видано ли дело? На территории Южноуделья вражеская корпорация много лет вела тайные разработки! И над кем ставились эти чудовищные эксперименты? Над самой незащищенной прослойкой южноудельских граждан — над детьми! Скандал! Эта новость прокатилась по всей стране со скоростью лавины. Она же и стала решающей.