Рори Пауэр - Дикие

– Это не просьба, – резко говорит Уэлч. Ее челюсть сжата, глаза сверкают.

– Я поняла. – Я примирительно поднимаю руки. – Ладно, я с ней поговорю.

– Не рассказывай ей ничего, что ей не следует знать.

Я и в обычной ситуации почти ничего ей не рассказываю.

– Не буду.

Уэлч улыбается – если это можно назвать улыбкой – и кладет руку мне на плечо.

– Спасибо. Хорошо бы сделать это сегодня.

Она успевает отойти на несколько шагов, когда я не выдерживаю.

– Вас это не напрягает? Всем врать?

Секунду она медлит с ответом, потом поворачивается. Я вижу по ее лицу, как ей хочется поступить правильно, сказать все как есть, без скидки на возраст.

– Напрягает. – Она пожимает плечами. – И что?

Неужели это ничего не значит? – хочется выкрикнуть мне. Неужели это не имеет значения?

– Ничего.

Она кивает.

– Сегодня, Гетти.

Когда я возвращаюсь к Байетт, я понимаю, что она за нами наблюдала. Ее ногти обкусаны, а на лбу залегла складка.

– Мне нужно поговорить с Риз, – сообщаю я. – Найди нас через пять минут на случай, если она снова попытается меня убить.

– Она просто слегка тебя придушила, – говорит Байетт, но кивает и, когда я прохожу мимо, цепляется пальцами за петли на моих джинсах. – Поосторожнее, ладно?

Я улыбаюсь. Я всегда осторожна с Риз, несмотря на то что она со мной не церемонится.

– Само собой.

Когда отец Риз был здесь, с ней было проще. Едва на острове объявили карантин, мистера Харкера перевели на территорию школы и поселили в учительском крыле, и мы все делали вид, что это вовсе не самое странное из происходящего – что в одном здании с нами живет мужчина.

Он пробыл в школе примерно месяц. В то время мы запоминали такие вещи, но это было так давно, что почти стерлось из памяти. Остались только обрывочные воспоминания. Вот Риз с отцом завтракают в столовой, еще до того как мы пустили на дрова мебель. Вот Риз с отцом монтируют генератор во дворе. Вот они стоят на крыльце и рассматривают созвездия, и Риз смеется так, как никогда не смеялась со мной и Байетт.

Помню я и другое. Как он начал меняться – сперва медленно, из симптомов только беспокойные руки, желание рвать и царапать. Это была токс, хотя в тот момент мы еще не дали ей названия. Мы знали только, что недавно с мистером Харкером было безопасно, а теперь – нет. Недавно он был самим собой, а теперь его тошнит комковатой, как земля, черной слизью и он смотрит на нас пустыми глазами.

Риз игнорировала эти перемены, делала вид, что все идет своим чередом, поскандалила с Байетт – а на следующий день мистер Харкер пропал. Он оставил записку в куртке Риз, пока та спала, написал, что должен уйти. Что так будет безопаснее для всех.

Я помню, как она, проснувшись, побежала к забору; как разодрала ладони в клочья, царапая прутья, пытаясь вылезти на ту сторону. Но Тейлор держала ее, а мы с Байетт смотрели, как Риз рассыпается на куски. Когда она пришла в себя, какая-то часть ее так и не вернулась.

Я никогда не испытывала ничего подобного. У меня были долгие прощания в аэропорту и охота за новостями – но мой отец всегда возвращался.

Я нахожу Риз в роще черных сосен у воды, на том же месте, где нас впервые застала токс. Она сидит, дрожа и кутаясь в тонкую куртку, на той же низкой ветви того же дерева, и единственное, что отличает этот день от того, – это блеск ее серебряной руки.

Я медленно приближаюсь спереди, чтобы она меня заметила, – так надежнее. За два дня, что мы не виделись, круги у нее под глазами стали темнее. Она выглядит голодной. И замерзшей. Но она никогда не нуждалась в нас. Это мы нуждались в ней.

– Привет, – начинаю я.

Она не смотрит на меня, и я прикусываю губу, чтобы не ляпнуть что-нибудь лишнее. Помни, что сказала Уэлч, говорю я себе. Помни, что это важно.

– Насчет лодочной смены. – Я прислоняюсь к стволу дерева на почтительном расстоянии от нее. – Я не знала, что выберут меня. Я думала, это будешь ты.

– Я тоже, – скрипит она, как будто это ей чуть не раздавили горло. Мне хочется кричать, хочется вырвать из нее извинение. Но тут она поднимает голову и хмуро смотрит на меня. – Как ты?

Уже что-то. Возможно, лучшее, на что я могу рассчитывать.

– Нормально. Правда нормально.

– Точно? – Она выдавливает из себя улыбку. – Потому что выглядишь ты отвратно. Как… Ну, как Бет из «Маленьких женщин».

– О нет, – говорю я безучастно. – Ты думаешь, я заболела?

– В Ракстере? – Она вскидывает брови, и на ее лице отпечатывается притворное удивление. – Нет, никогда.

Мы замолкаем – думаю, в одинаковом потрясении от того, что сумели худо-бедно пошутить. Нам срочно нужна Байетт, пока мы всё не испортили.

Я выворачиваю шею, всматриваясь в деревья, а когда снова поворачиваюсь, Риз болтает ногами. Можно подумать, что она смущена. Но Риз невозможно смутить. Даже когда она призналась мне в своей ориентации, это воспринималось как выпад. «Лесбиянка», – сказала она, и в воздухе тогда повисло непроизнесенное «И что ты мне сделаешь?».

– Ты вчера ходила в лес с лодочной сменой, – говорит она. И ждет.

– Да.

– И как там?

– По-другому. – Трудно выдавить из себя даже слово.

– В смысле?

– Ну… – Помни о Уэлч, помни о своих обязанностях. Все хорошо. – Деревьев стало больше, – говорю я как дура.

– Слушай, Гетти, я должна знать. Должна. Ты его видела? Моего папу? Мой дом? Хоть что-нибудь?

Я качаю головой.

– Прости, Риз. – Она отворачивается, но я успеваю заметить, как она смаргивает слезы. Я неловко прокашливаюсь, мечтая провалиться сквозь землю. – Где, интересно, Байетт? Она собиралась нас найти.

Риз не отвечает, и я направляюсь к школе, но не успеваю пройти и нескольких ярдов, как ко мне, задыхаясь от бега, подскакивает Кэт. Я стараюсь не смотреть на кровоточащие волдыри, рассыпанные у нее вдоль линии роста волос.

– Гетти, – выдыхает она. – Тебе надо в школу.

Меня сковывает ужас. Я с трудом сглатываю.

– Зачем?

– Твоя подруга. У нее приступ.

Сперва я ничего не чувствую – только покалывание в пальцах и тупую боль за сросшимися веками. А потом накатывает тошнота, и у меня подкашиваются колени.

– Нет, не может быть, я только что ее видела.

– Мне очень жаль, – говорит Кэт. – Я прибежала, как только это случилось.

Это невозможно. Я была с Байетт каких-то десять минут назад, и с ней все было хорошо. Она должна быть в порядке.

Я оборачиваюсь в поисках Риз, но она спрыгнула с ветки, вышла следом за мной из рощи и теперь стоит у меня за спиной, сжав губы в нитку. Без единого слова мы бросаемся к школе, ускоряясь и ускоряясь, пока я не влетаю в вестибюль.

В это время дня тут почти пусто, не считая группки девочек у камина. Байетт нет. Надо было спросить Кэт, где она, надо было, надо было.