Андреас Эшбах - Субмарин [litres]

Мне нужно как-то это всё пережить. Некая особенная связь, которую я вроде бы чувствую между нами, – это всего лишь моя фантазия, говорю я себе. Просто моя любовь – неразделенная. С каждым случается. Так я себе говорю.

Мы продолжаем убегать, мы все живы, и с тех пор, как Плавает-Быстро нашел нас, никого больше не ранило – вот что важно. Я толком не знаю, где мы находимся. После всех наших метаний я имею об этом самое смутное представление. Мы точно у восточного побережья Австралии? Я бы и этого уже не стала утверждать.

А ведь мне как раз необходимо это знать, раз я хочу связаться с миссис Бреншоу. Вот только как же мне выяснить это без связи? Когда я всплываю на поверхность и озираюсь по сторонам, я вижу только воду, одну только воду, насколько хватает взгляда. Так продолжается до тех пор, пока нам не приходится снова спасаться бегством, и в общей суматохе я остаюсь без моего привычного места на длинном ремне. Теперь я плыву далеко впереди, прямо над спиной кита, так что оказываюсь на поверхности, когда он выныривает, чтобы набрать воздуха. И в этот миг я успеваю разглядеть у самого горизонта отвесный скалистый берег, а на нем постройку, которую не спутаешь ни с чем, – печально знаменитую Башню Северного Берега, возведенную в 2099 году губернатором с плохим вкусом и любовью к ярким цветам. Башня считается самым уродливым зданием из когда-либо построенных.

Зато ее ни с чем не спутаешь. Каждый, кто хоть раз видел ее, пусть даже на картинке в школьном учебнике, сразу же поймет, что это она. Я не только узнаю башню, я еще и припоминаю, что она находится в паре километров к северу от сиднейского порта.

Тут кит снова ныряет и утягивает меня за собой, но картинка с огромной неуклюжей пестрой башней на скале стоит у меня перед глазами. Я в шоке. В шоке от того, как далеко на юг я забралась! Я в двух с лишним тысячах километров от Сихэвэна! Невероятно.

Я чувствую, как мы меняем направление и плывем прочь от берега. Как глупо, что я болтаюсь здесь на ремне и ничего не смогу сделать, пока мы не доберемся до места стоянки. Ведь так близко к берегу мой планшет наверняка найдет сеть! Здесь у меня был бы шанс подать сигнал бедствия «Друзьям глубин»! Я кричу и размахиваю руками, но Шесть-Пальцев меня не замечает. Никто меня не замечает, и мы уносимся в совершенно неправильном направлении.

Кит внезапно уходит вертикально вниз и тащит нас всех за собой. Становится видно дно, голое и безжизненное, исчерченное кабелями и трубами – ничего удивительно, так близко от берега, да еще и рядом с портом. Кит поворачивает направо, налево, Шесть-Пальцев явно ищет где встать, но почему здесь?

И тут я вижу, как Всегда-Смеется корчится рядом с ним, прижав руки к животу, и понимаю: у нее начались схватки. Ее ребенок решил появиться на свет именно сейчас, именно здесь, в самый неудачный момент и в самом неудачном месте, какое только можно придумать!

Меня охватывает паника. Я кручусь и верчусь, чтобы не упускать Всегда-Смеется из виду, и каждый раз, когда она корчится от боли, мне кажется, что я корчусь вместе с ней.

Но что там вытворяет Шесть-Пальцев? Почему он не останавливается, уже не важно где? Вместо этого он заставляет кита повернуть прочь от города и порта. Нет, это, конечно, хорошо, чем дальше от всего этого, тем лучше… но не важнее ли сейчас как можно скорее найти место для лагеря? Разве это не срочная необходимость? Он что, хочет, чтобы Всегда-Смеется родила прямо на спине его кита?

Похоже, именно этого он и хочет. Он гонит Маленькое-Пятнышко с невероятной скоростью, мы несемся за ним, так быстро я еще не плавала никогда. Безумная гонка. Нас мотает из стороны в сторону, мы то и дело сталкиваемся друг с другом, совершенно не в силах контролировать свой полет. Дети вопят от страха. Или это Всегда-Смеется кричит от боли? Я не знаю. Это же безумие!

Меж тем трубопроводов внизу я уже не вижу – в те редкие моменты, когда мне в принципе удается разглядеть хоть что-то, кроме людей, мотающихся вокруг меня на длинных ремнях. Может, Шесть-Пальцев сошел с ума? Что, если ребенок Всегда-Смеется родится прямо во время этой безумной гонки? Его же тут же смоет течением, и пиши пропало!

Я стараюсь успокоиться. Роды – дело небыстрое. Три схватки за один юнит, смутно вспоминаю я, только потом уже всё начинается всерьез. Но ведь я не знаю, насколько частые у Всегда-Смеется схватки. Я ее сейчас даже не вижу, к тому же мое чувство времени совершенно утрачено.

Но тут кит снова взмывает вверх, так резко, что нас всех болезненно дергает и разворачивает. Дети в панике визжат. Я на мгновение замечаю под нами пропасть, черную и бездонную. Но тут же снова вижу дно, колышущиеся водоросли, место для лагеря, точно такое, как надо, – пологая ложбинка, уютная и тихая… Ну теперь-то Шесть-Пальцев наконец остановится?

И он останавливается. С последним ударом хвоста кит замирает на месте. Из водорослей поднимаются стайки мелких рыбешек и бросаются врассыпную. Плавает-Быстро высвободился из своего ремня и как ракета проносится мимо меня в сторону Всегда-Смеется. Я тоже снимаю петлю и следую за ним.

Все пришли в движение, вокруг меня царит сплошное барахтанье и бултыхание. Выждав, когда все снимут с себя ремни, Маленькое-Пятнышко срывается с места и исчезает в глубине. По тому, как он торопится, видно, насколько он проголодался.

Плавает-Быстро берет Всегда-Смеется на руки и несет ее в самую глубокую точку ложбинки, там он кладет ее на ложе из водорослей. Остальные мужчины берут ножи и копья и выстраиваются вокруг защитной стеной. Женщины разделяются, одни собирают вокруг себя все еще рыдающих, всхлипывающих и беспорядочно барахтающихся детей, другие окружают Всегда-Смеется.

А я? Я не знаю, что мне делать, – в конце концов, я всего лишь гостья, только наполовину субмарина, я чужая. Не говоря уже о том, что я никогда не присутствовала при родах и только мешалась бы под ногами. Но Всегда-Смеется машет мне, зовет меня к себе.

– Будь моей Хранительницей, – просит она, и у нее тут же начинается новая схватка.

Хранительницей? Я не понимаю, что она имеет в виду. Должно быть, вид у меня совсем растерянный, потому что вдруг рядом со мной оказывается Полоска-на-Животе и объясняет мне, что это значит: я должна сесть позади Всегда-Смеется и поддерживать ее, обняв за плечи и положив ее голову себе на грудь. Другими словами, я должна стать чем-то вроде кресла.

Судя по реакции окружающих, это большая честь. Я послушно усаживаюсь за спиной Всегда-Смеется и нахожу позицию, в которой нам обеим было бы удобнее всего.

– Останься со мной, – прошу я Полоску-на-Животе. – Я очень боюсь сделать что-нибудь не так.

Она улыбается в ответ, но ее улыбка кажется мне какой-то грустной.