Мила Бачурова - Заложники солнца [litres]

Они чокнулись, и Кирилл выпил.

Жидкость из фляжки обожгла рот и горло, он закашлялся. Вернул кружку и отошел в сторону. Привалился к поручню, глядя на реку.

По организму разливалось блаженное тепло. И было необъяснимо хорошо. И странно. Оттого, что можно вовсе ничего не делать – просто смотреть, и от этого так хорошо. Ветер стих, но от воды тянуло свежестью, приятно холодило обожженное лицо. Командиры негромко переговаривались, но Кирилл их уже не слушал. Он внезапно понял, что имел в виду Капитан, когда сказал «душа разворачивается». Даже о предстоящем взрыве на время забыл.

А потом, должно быть, прямо стоя начал задремывать – потому что Рэд взял его за плечо и без лишних слов повел на баржу.

Здесь шум мотора был уже не так слышен. Ярко горел огонь в очаге. Вокруг него тесно, плечом к плечу, расселись адапты. Изумленный Кирилл понял, что слышит музыку и пение. Незнакомый парень из экипажа играл на гитаре, он же солировал в сипловатом хоре. А Любовь Леонидовна говорила, что адапты не в состоянии воспринимать музыку… Каких только глупостей она ни говорила.

Весь отряд был в сборе. И экипаж, должно быть, тоже. В руках они держали кружки. Кирилл заметил Лару, которая сидела, прислонившись к парню в тельняшке. Тот обнимал девушку за плечи. Кириллу Ларин сосед сразу и категорически не понравился.

– О, бункерный, – приветливо заметила Лара. Кирилл подошел к костру один – Рэд вернулся на пароход. – Садись с нами.

Она подвинулась, освобождая место, и от этого еще теснее прижалась к парню. Тот с удовольствием перехватил объятия.

– Спасибо. – Кирилл внезапно осознал, что застал один из тех редких моментов, когда адапты ничем не заняты.

Не тренируются, не чистят оружие, не осматривают телегу. Они просто отдыхают, а не разошлись по спальням и палаткам, повинуясь категоричной команде «Отбой». Перед ними не стоит цель набраться сил к завтрашней ночи – одна тяжелей другой – потому что и завтра, и послезавтра наконец-то никуда не пойдут. Они – на барже, которая движется сама, что может быть лучше? И общее состояние, вместо привычного деловито-собранного – благодушно-расслабленное. А Ларино приглашение означает, что и Кириллу предлагают разделить заслуженный отдых.

И он разрывался между желанием остаться и жгучим нежеланием видеть, как парень в тельняшке поглаживает Ларин локоть. Отчего-то ему это было ужасно неприятно. Хотя, казалось бы, что тут такого? Наверняка они с Ларой – старые приятели, давно не виделись. Джек вон, сидя на скамейке верхом, обхватил девчонку из экипажа обеими руками, улыбается и шепчет что-то ей на ухо. И это зрелище Кирилла совершенно не возмущает… Он сел рядом с Ларой. Еще и для того, чтобы доказать себе – ему совершенно все равно, кто тут кого обнимает. Ему приятно, что тоже позвали, и хочется послушать песни.

– Пиво будешь? – С другой стороны от Кирилла оказался один из моряков, тощий долговязый парень. Между ступней у него стояла канистра.

– Буду. – Легкая эйфория от выпитого с командирами прошла, и хотелось снова ее почувствовать.

Кирилл лениво подумал, что система запретов, выстроенная Любовь Леонидовной, рушится на глазах. Для полноты картины не хватает только закурить и выругаться.

Моряк наполнил кружку. Пиво оказалось горьким и невкусным, но зато не обжигало – не то что напиток из капитанской фляжки.

– А ты в натуре с Бункера?

– В натуре, – вздохнул Кирилл.

Следующим пунктом обычно шло: «А вы там все такие белые? (такие дохлые? такие лохматые?)». Но моряка беспокоило другое.

– Везет тебе, что взяли! А я уж просился-просился у Сталкера, чтобы тоже пойти – сказал, отвали. Сказал, и так полный комплект. А у меня Дикие сестру утащили два года назад.

Кирилл проглотил вопрос «зачем?» Его успели просветить, для чего Дикие воруют женщин.

– Вы ведь дальше в Екат пойдете, – продолжил парень. – Этих гадов по дороге полно. Я и думаю – может, сумею про сестру разузнать… Я чего хочу-то?

Однако Кирилл перестал слушать, чего хочет моряк. Он вдруг понял недавнее недоумение Капитана.

Для этих ребят Дикие – не люди, – внезапно осознал Кирилл. Они – враги. С ними воюют столько, сколько себя помнят, и бесполезно взывать к человеколюбию, рассказывая, что когда-то каждый из Диких был трогательным, беспомощным малышом. В ком тут будить воспеваемый Сергеем Евгеньевичем и Любовью Леонидовной гуманизм?

В этом вот парне, у которого Дикие утащили сестру? В Рэде, который хоронил убитых товарищей? В Капитане, у которого пытаются отнять душу – пароход и реку?!

– Не слушаешь меня, – упрекнул сосед.

– Прости, – покаялся Кирилл, – отвлекся.

Он давно заметил, что такие слова, как «извини», «будь добр», «спасибо» адаптов крайне смущают. Наверное, потому что в их среде почти не употребляются. Моряк не был исключением.

– Да ладно, че ты сразу, – насупился он. – Налить еще?

Повернулся к Кириллу, заглядывая в кружку. И тот, содрогнувшись, увидел на лице парня длинный уродливый шрам – через бровь и уголок глаза на скулу. Глаз из-за шрама был полуприкрыт, но, кажется, цел.

Такие следы появлялись отнюдь не из-за неловких падений. Давно, еще в детстве, гнавшийся за Кириллом Олег упал и разбил подбородок, осталась отметина, и Любовь Леонидовна, назидательно указывая на нее, поминала воспитанникам ту историю долгие годы.

Сосед Кирилла вряд ли упал на стадионе. Такие шрамы носили те, кто с самого рождения воевал с Дикими. И Рэд, и Люк, и Джек, и даже девочки. Шрамы самые разнообразные – пулевые, ножевые, умело зашитые и сросшиеся абы как.

Корявая борозда на плече у Рэда – от осколка гранаты. Цепочка швов на голове у Лары, спускающаяся с затылка на шею – она никогда не рассказывала, откуда это. Страшные следы ожогов на обеих ногах у Люка – придавило горящей балкой, когда Дикие подожгли конюшню, здоровяк со смущением признался, что больше года не мог заставить себя надеть обувь. У Гарри навсегда скрючились два пальца на левой руке – пулей перебило сухожилие, и товарищи искренне считали, что лучнику повезло: безымянный и мизинец – не самые нужные детали организма. Гладкой, как у самого Кирилла, кожей никто в отряде похвастаться не мог.

У Кирилла щемило в горле. Он обязан дойти. Он отыщет реактивы! Он уже просто не имеет права не справиться.

Поминаемого командирами Назима Кирилл не увидел: с собой в поселок Рэд его не взял, оставил на барже. Но после возвращения адаптов стало ясно, что взрывчатку раздобыть удалось.

Совещание по предполагаемому теракту проходило на пароходе, сопровождаемое шумом двигателя. Кирилл успел от этого шума отупеть, потом озвереть, потом охрипнуть, потому что приходилось кричать, и, наконец, смириться. На совещании присутствовали: отряд в полном составе, он сам и Капитан. Обсуждать что-либо на барже, в относительной тишине, Капитан отказался. Почему – не объяснял, да никто и не спрашивал. Чем больше Кирилл размышлял над планируемой акцией, тем все более бестолковой она ему казалась.