Мила Бачурова - Заложники солнца [litres]

– Жека…

Бойцов осталось всего пятеро, и кто-то должен был постоянно дежурить снаружи, поэтому палатку поставили одну. Набились в нее все – с левого края уложили контуженного Сашку, потом легли Кирилл, Олеся и Джек. Было тесновато, но терпимо.

Кирилл поначалу не понимал, зачем вообще нужны дневные дежурства. Какой враг осмелится вылезти на палящее солнце?

Ему объяснили, что случиться может «разное», от взбесившихся животных до взбесившихся Диких. Кто-нибудь всегда должен быть начеку. Сегодня до полудня Рэд дежурил сам – в комбинезоне, с оружием, завернувшись от солнца в палатку. В полдень на смену командиру должен был заступить Джек.

Кирилл уже почти заснул, когда услышал голос Олеси.

– Жека… – еле слышно звала молчунья.

– У? – Джек, оказывается, не спал.

Хотя лег давно. Отказался ужинать, натянул на голову спальник и лежал, отвернувшись к стенке.

Олеся всхлипнула. Должно быть, думала, что Кирилл не слышит. Никогда раньше он не видел ее слез.

Весь остаток жуткой сегодняшней ночи Олеся вела себя как обычно – сумрачно-равнодушно. Приготовила Сашке компресс на голову, поела вместе со всеми, улеглась. И все это время, понял вдруг Кирилл, ее душили слезы. Олеся очень любила Люка.

Кирилл давно приспособился застегивать спальный мешок не до конца, оставляя окошко для дыхания. И сейчас в это окошко увидел, как Джек повернулся к Олесе. Выпростал из спальника руки. Молчунья подползла к нему и уткнулась лицом в грудь. Жека обнял девушку.

Сейчас ни у кого не повернулся бы язык назвать его красавцем. Лицо Джека кривилось. Он кусал губы и, кажется, сам едва держал себя в руках. Но голос звучал ровно.

– Ты реви, если тебе так легче. Можно. Никто не видит.

– А ты?

– Я не могу. – Джек тяжело выдохнул. – Когда паршиво… у меня как застревает что-то в брюхе. – Он тронул ладонью живот. – Будто камней наглотался, ни жратва, ни бухло не лезут. Что бы ни пил – цепляет плохо. До отключки не нарезаться.

– А Люк… – всхлипнула Олеся. – Помнишь, когда из Талицы уходили, он спросил еще – убережет?… Бог, то есть…

– Помню.

– И не уберег. – Олесины плечи затряслись.

Джек крепче обнял девушку. Уставился застывшим взглядом в стенку палатки.

– Ты настоящий боец, – прошептал вдруг он. – Ты сражался с честью и отдал свою жизнь, чтобы мы жили. Мы сделаем все, чтобы твоя смерть не была напрасной… – Джек бормотал слова ритуала, будто молитву. Наверное, ему, как Олесе – от слез, от этих слов становилось легче. – Мы будем помнить тебя всегда.

В светлых глазах адапта стояла такая скорбь, что Кирилл вздрогнул.

Зажмурился и замер, чтобы не мешать. Никак иначе помочь друзьям он не мог.

Когда Кирилла разбудили, вокруг было темно.

– Бункерный, вставай, – тряс его за ногу Джек. – Обед проспишь.

– Как – обед? – Кирилл подскочил. – Уже обед? Что ж вы раньше не разбудили?

– Да хрен ли было будить? Все равно Саня отлеживается. Мы с Олеськой на разведку ходили. Вернулись уже.

– Как там? – Кирилл быстро одевался.

– Нормально, речку нашли. Вроде та самая, про которую Женек говорил. А тут – ручей рядом. Мы с Олеськой сполоснулись, теперь Сталкер собрался. Ты пойдешь?

– Пойду.

Кирилл выбрался из палатки.

Не доходя до ручья, Рэд придержал спутника за рукав. Приложил палец ко рту: команда замереть на месте и молчать. Кирилл послушно замер. Заметил, что Рэд держит наготове нож, потянулся за своим – и беззвучно охнул, вспомнив вчерашнее.

Впереди, в камышах, что-то зашуршало. Рэд метнул нож. В ответ раздался отчаянный писк, головы камышей закачались. Командир бросился вперед. Короткий, глухой удар – и писк прекратился.

Рэдрик выпрямился, торжествующе поднимая на вытянутой руке животное размером примерно с кошку. С головы животного стекала кровь.

– Кто это? – Кирилл постарался подавить брезгливость.

Он знал, что из еды с собой – только крупы, сухари, соль и сахар. С самой Талицы отряд питался кашами, и Олеся уже не раз вздыхала, что хорошо бы поохотиться. Поставить знак равенства между словами «поохотиться» и «убить животное» до сих пор Кириллу в голову не приходило.

– Крыса водяная, – довольно объяснил Рэд. – Только не как те, на болоте, а обычная. Такие на людей не нападают… Третья уже, – мечтательно добавил он. – Одну я подбил, пока за водой ходил. И еще одну Олеська притащила, когда с разведки возвращались. Хоть пожрем сегодня по-человечески.

– Угу, – поддакнул Кирилл.

Подумав, что когда-то его бы вырвало от одной мысли о том, что придется есть крыс, пусть даже водяных. Сейчас он рассудил, что мясо – это белок. А белок – это силы, которые всем им очень нужны.

– Потрошить умеешь?

– Попробую. Только… – Кирилл вспыхнул. – Только ножа нет. Потерял, еще на той дневке.

Рэд даже ругаться не стал. Окатил убийственным взглядом, развернулся и пошел к лагерю.

На следующую ночь отряд вышел к реке. Надули лодку – ту, что ремонтировал Джек на ядовитом болоте. На дно уложили Сашку. Он был в сознании, но еще плох, Олеся считала, что у парня тяжелое сотрясение мозга. Чтобы поправиться, необходим покой. На весла сел Джек, погрузив рюкзаки. Рэд, Олеся и Кирилл двинулись пешком, вдоль берега.

Первыми часами похода Кирилл наслаждался. Мясо нутрии – он вспомнил правильное название «водяной крысы», и это немного примирило с необходимостью съесть поджаренные на углях куски – оказалось приятным на вкус, прибавило сил. А возможность сбросить со спины рюкзак и вовсе дарила ощущение выросших крыльев. Кирилл совсем было воспрянул, но после привала, вместо Джека, в лодку уселся Рэд. Кирилла усадил напротив. Жаждет ли тот овладевать ремеслом гребца, как водится, не спрашивал.

К рассвету увидели, что река вдали расходится двумя рукавами. Соотнести это место с выданной в Талице картой не сумели – Люка, который оценил бы пройденное расстояние с точностью до десятка метров, рядом больше не было. При свете фонаря, долго рассматривали карту. В конце импровизированного совещания Рэд вздохнул.

– Проводника бы! Дальше эта зараза только хуже петлять будет. И рукавов у ней – немеряно… Прям, хоть сам за Дикими по лесу бегай.

– Диких рядом нет, – уверенно заявила Олеся.

– Тут, по ходу, вообще никого нет, – недовольно сплевывая, заметил Джек. – Места уж больно тухлые.

За следующие две ночи бойцы продвинулись недалеко, едва ли километров на тридцать. Дважды ошибались с речными рукавами – ответвления оказывались слепыми и заканчивались болотом, – да и берег становился все более топким. Идти стало заметно труднее. Зато Сашка уже мог часть пути проходить сам, а когда уставал, ложился в лодку.