Мила Бачурова - Заложники солнца [litres]

– Она, – брезгливо бросил Рэд.

У застывшего, глядя на Сашку, Кирилла, щелкнуло в голове – кто – «она»? Откуда здесь «она»? Его, в общем-то, совсем не волновал этот вопрос. Внезапная смерть едва успевшего оправиться после ранения Сашки подавила всякое любопытство. И спросил скорее машинально, с малолетства был приучен уточнять недопонятое:

– Кто – она?

– Вот эта. – Рэд снова, с отвращением, дернул противника за волосы – неожиданно длинные. – Это девка.

Сашку похоронили в красивом месте, под стоящим в одиночестве кедром. Складными лопатками вырыли в песке могилу.

У Кирилла все еще стояли перед глазами разложенные на пне подарки для Анюты: яркие бусы, колечки, сережки… Должно быть, в одиночестве Сашка разглядывал и перебирал гостинцы. Появление за спиной врага не заметил.

– Друг наш Саня! Друг наш и брат…

Горькие слова похоронного ритуала накрепко врезались в память. Еще когда Кирилл, стоя на тропинке, смотрел на погружающегося в болото Люка. И едва удерживая слезы понимал, что помочь простодушному силачу не сможет никто.

Так же, как и Сане. И незнакомой Анюте, которая ждет любимого домой. Все, что они, уцелевшие, могут сделать – это произнести вслед последнее напутствие. Поклясться, что будут помнить друзей всегда.

Кирилл твердо знал, что и он не забудет. Ни Люка, ни Сашку, ни прозвучавшую над болотом клятву. Даже, когда вернется в Бункер и заживет прежней жизнью. И даже, если очень этого захочет.

Он поднял руку с пистолетом, вместе со всеми. И выстрелил.

Любовь Леонидовна рассказывала, что до того, как все случилось, люди ставили над могилами кресты. В нынешнем мире, у адаптов, так не делали. Просто тихо-сумрачная, не проронившая ни слезинки Олеся разбросала по холмику охапку тяжелых кувшинок.

Связанная пленница лежала в прежней позе. На окружающее не реагировала. Кирилл думал, что виной тому – удары о землю, но Олеся, брезгливо оттянув книзу веки странного существа, бросила:

– Тьфу… Упоротая, зараза.

«Зараза» была одета в джинсы – когда-то морковного цвета, а сейчас заляпанные болотной жижей, – и розовую майку с изображением Микки Мауса. Одна нога, худая и грязная, оказалась босой. На другой чудом держались остатки кеды.

Кроме пистолета, у девчонки была с собой сумка через плечо. Ядовито-зеленая, лакированная, украшенная золотыми побрякушками. Позолота давно облезла, обнажив белесую пластмассу, а кожзаменитель растрескался на сгибах.

Олеся, сохраняя на лице брезгливую гримасу, вытряхнула содержимое сумки на землю. С отвращением откинула в сторону огрызки кукурузных початков, самодельный плащ из странной материи и пустой портсигар. Из кошелька со сломанной молнией, разрисованного сердечками, выпал сверток. В нем обнаружились шприц и тщательно заткнутый пузырек с коричневой жидкостью.

Олеся вытащила пробку.

– Мекс, – скривившись, определила она. – Бодяжный. Паршивый.

– Я на Севере была, – наподдав ногой облезлую сумку, процедил Джек, – золото копала! Вот, охреневаю просто – сколько ж дряни плодили, до того, как все случилось. На вид – конфетка, а в руки возьмешь – дерьмо. Если все барахло, что до сих пор в завалах валяется, в кучу собрать – небось, до Луны достанет. А ботинки нормальные – сто пар переберешь, пока отыщешь. И на фиг им было столько? Почему нельзя было, вместо тысячи, одну вещь сделать – но нормальную? – Вопрос адресовался почему-то Кириллу.

Тот пожал плечами.

– Не знаю.

– Во-во. А, кто знал – с тех уже не спросишь… Как она сюда доволоклась-то, в одном тапке? – Джек толкнул мыском ботинка босую ногу пленницы.

– Наверное, недавно потеряла. Поняла, что дальше идти не сможет, вмазалась – и решила, что теперь ей все трын-трава.

– А Саня после контузии слышал плохо, – вспомнил Рэд. – Подкралась, видать, пока он с гостинцами возился, арбалет схватила и выстрелила.

– Вот же дрянь. – Кажется, Олеся с трудом удерживалась от того, чтобы не ударить Дикую. – Почему же я-то ее не почуяла? – она принюхалась. – Блин… – провела пальцем по грязной щеке лежащей, поднесла палец к носу. – Она нутряным жиром намазана! Человеческий запах влегкую перебивает. Вот тебе, и крыс вокруг полно.

– Наверное, ты и Диких поэтому не сразу почувствовала, – догадался Кирилл. – Помнишь, ты говорила, что вроде бы есть рядом люди – а вроде бы и нет?

– Не такая уж она, выходит, тупая, – мрачно рассудил Рэд. – Раз намазаться сообразила. Только очухайся, гадина! Ты мне все расскажешь.

Дикая очнулась, когда отряд заканчивал свежевать пойманных нутрий. Застонала и попробовала сесть.

Рэд направил на нее свет фонаря. Поднял за плечо, усадил, прислонив к стволу дерева. Встряхнул.

Девушка обвела захватчиков тяжелым, потухшим взглядом из-под спутанных волос.

– Опять вы.

Голос разительно изменился. Дикая больше не тянула слова тоненько-капризно – роняла их нехотя, как будто разговор длился не первый час. И собеседники ей до смерти надоели.

Рэд, расчетливо-хлестко, ударил девушку по щеке. Кирилл вздрогнул.

– А ты кого ждала – ангелов небесных? Зачем Сашку убила, тварь?!

– Я вас всех перебить хотела, – ненавидяще глядя на Рэда, объявила Дикая. Пощечинам она не удивилась. – А больше всех – его. – Мутный взгляд светлых глаз остановился на Кирилле.

– Меня?! Почему?!

Дикая откинула голову назад. С мстительным удовольствием заявила:

– Не скажу.

– Скажешь, – заверил Рэд. – Солнце встанет – что угодно скажешь! Так разболтаешься, что не заткнем. – Кирилл заметил мелькнувший в глазах у девчонки страх. – Лучше сразу говори. Знаешь ведь, что не выдержишь.

Дикая набыченно смотрела на него.

– Хрен тебе! Солнце еще не скоро встанет. Мучайся.

Кирилл болезненно сжался – подумал, что девчонку снова будут бить. Но Рэд только сплюнул, поднимаясь.

– А ты, смотрю, еще хуже дура, чем кажешься… Пойдем ужинать, бойцы.

Они засуетились у костра. Почистили рыбу, приготовили ужин. Через силу поели. Достали карту и в сотый раз принялись ее изучать.

Дикая то ли спала, то ли снова потеряла сознание – лежала на земле, неудобно вытянув связанные руки и ноги.

– Светать начинает, – покончив с картой, заметил Рэд. – Бункерный, отбой! Жека, раздень эту мразь.

Дикая, вздрогнув, подняла голову. Джек кивнул.

Подойдя к девчонке, потянул вверх розовую майку. Обнажилось худое и жалкое, словно у некормленого цыпленка, тело, с маленькими острыми грудями. Связанные руки не позволили стащить майку полностью, Джек бросил ее у Дикой за спиной. Брезгливо взялся за застежку джинсов.

Кирилл с содроганием отвернулся.

– Трахать будешь? – донеслось до него.

– Угу, размечталась! Я себя не на помойке нашел. Погоди, скоро солнце выйдет. Так трахнет – обкончаешься.