Гордон Хотон - Подмастерье. Порученец

Для живца ностальгия подобна боли: налетает редко, припадками. А у ходячего мертвеца ностальгия — в крови. Это неизбывная часть его. Одна из немногих причин, почему ходячий не сигает в ближайшую разрытую могилу и не ждет, когда гробокопатели засыплют его землей.

Чего я искал?

Я открыл дверь в квартиру и обнаружил на лестнице типовой конверт. Я уже знал отправителя: мой арендодатель — единственный человек, который мне писал. Я сел на диван и вскрыл конверт. Внутри содержалось письмо.

согласно условиям вашего съема, сим уведомляю вас, что ваше право занимать означенное Помещение будет отозвано через неделю от указанной даты. В узаконенном порядке вы должны освободить Помещение до указанной даты и вывезти все принадлежащее вам имущество. Любые предметы вашего имущества, оставшиеся в Помещении после полудня означенной даты, будут конфискованы и переданы на хранение за ваш счет.

Я налил себе стакан воды. Теперь я был обязан освободить квартиру до конца недели. Как и все мои прочие обязательства, я принял, не ропща, и это.

Устал. Разделся, опрятно сложил одежду на полу и лег на диван. Погодя закрыл глаза и ни о чем не думал, пока сон наконец не поглотил меня.

И вновь мне приснилось то единственное, что снилось всегда.

Гуляю по зеленому лугу, что сбегает к синей реке. Я хорошо знаю этот луг: когда-то приходил сюда, пока был жив, с единственной любимой женщиной.

Это уютное место, но я чувствую, что чего-то недостает. Окрестный пейзаж незнаком: бескрайнее оголенное пространство, усыпанное черными валунами. Дальний берег реки тоже другой. Где прежде были зеленые деревья и далекие холмы, теперь я вижу лишь густой серый туман. Не понять, где заканчивается река и начинается суша.

У кромки воды стоит одинокая фигура, смотрит в туман. Я приближаюсь и вижу, что это моя возлюбленная, ждет там, где мы обычно встречались. Бегу к ней, ощущая, как первые волны жара опаляют мне кончики пальцев, и, добежав до нее, смеюсь от страха и облегчения. Касаюсь ее плеча, и она оборачивается.

Это не моя возлюбленная.

Он предвкушал этот миг тысячу лет. В масштабах вечности тысячелетие не имело значения, но терпение среди его достоинств не числилось. Его вынудили ждать, и это раздражало.

Без дела он, конечно, не сидел. Приглядывал за Хранилищем, управлял рабочей силой и раздавал наказания, когда было нужно. Во время случайных визитов в Верхний мир он был крушителем черепов, ломателем хребтов, напастью всем живущим. Но ожидание постепенно сжирало его. Поначалу оно угнездилось в нем невинно, ползая по коже мясной мухой. Далее — возможно, постоянное присутствие этой докуки усыпило его бдительность, а может, внимание отвлеклось на десяток-другой лет, — она проникла ему под ящерную шкуру. Теперь же личинки ее поглощали его изнутри.

Все почти завершилось. До него доходили слухи. От Хозяина — знаки и символы: тварь под его опекой алкала Воссоединения, в войсках его — беспокойство, а также (что важнее всего прочего) древнее обещание встречи. Это обещание навестило его в грезе, в галлюцинации, подогретой отчаянием и жгучей жаждой: черный ключ, объятый пламенем, предложенный ему тонкой белой дланью.

Все было так близко, что он это чуял.

Визиты в Верхний мир изнуряли его. Тяготы странствия, мука выбора и преображения себя в какое-нибудь из миллиона разных обличий — таковы были простые практические методы, каким Хозяин держал подчиненных в своей власти. Он это знал, но дерзость по-прежнему подталкивала его делать поперек. Он больше не ждал ключа — ключ ждал его.

Он не знал наверняка, ни как ключ выглядит, ни у кого он в руках, ни случится ли обещанная встреча в Верхнем мире. Такой вывод он сделал в припадке нетерпения, однако вывод этот выдержал и испытание краткими промежутками спокойных раздумий. Тонкая белая длань в его грезе — ничья из наймитов, и все же ее терпимость к огню предполагала элемент сверхъестественного. Это привело его к новому выводу. Он искал полуживца — а они, как всем известно, существуют только среди живцов. Впрочем, кое-какие факты его поисков не были допущениями, что дало дальнейшую почву для рассуждений. Таинственные депеши Хозяина подсказывали, что тут замешаны другие отделы, а после чтения соответствующих бумаг стало ясно, что необходимо попросту определить приблизительное место встречи.

Своей работой он был доволен. В лабиринте галлюцинаций, допущений и бюрократии он обнаружил три факта: ключ существует, его хранитель — полуживец и известно где его искать.

Все остальное рано или поздно встанет на свои места.

Он устал, но не более, чем в предыдущих странствиях, а перспектива успеха помогала преодолеть усталость. Кроме того, он знал, что она пройдет, как только он примет выбранное обличие. Он тщательно обдумал этот вопрос. В последний раз был горгульей — лингвистически приятная роль, но в субъекте она вызвала слишком сильную растерянность. Тот раз, когда он изображал говорящего оленя, чтобы таким способом пристать к бегуну на заснеженной тропе, дал столь же огорчительные результаты. Бегун вмазал ему в живот, больно выкрутил рог и лишь после этого пал долгой и омерзительной смертью. Эта встреча могла сложиться иначе — он не допускал никаких случайностей.

Запись перемещений живцов в такие времена была необходима, и он терпеливо дождался назначенного часа, а затем поднял люк и выбрался наружу. Как и ожидалось, окружающее пространство пустовало, что дало ему возможность скрыться в тенях. Здесь он решил принять заранее выбранное обличие — одно из популярных среди его рода и самое его любимое: огненный демон-исполин.

Помыслив это обличие, он его тут же принял.

— Эй! Полуживчик! Отдай!

Процедура всегда одна и та же. С голосом поначалу выходило непросто — сплошная какофония хмыков и писков. Скорее раздражало, чем ужасало, однако его физическое присутствие восполняло какие угодно вокальные промахи. Остолбенелая пара, стоявшая перед ним, — живое свидетельство. Несомненно, вскоре они вернут себе власть над собственными телами — лишь для того, чтобы извиваться на земле и просить пощады. Ходячих мертвецов он презирал. Дрожкие, бесхребетные твари, мозгов не больше, чем у медузы…

— Говорю тебе, не надо было здесь идти.

— Откуда мне знать, что это произойдет?

— С тобой так всегда. Ты вечно не знаешь. Попросту не думаешь.

— Я не думаю? А кто сказал, что лучше на такси?

— И где, по-твоему, в это время можно такси добыть?