Ян Ларри - Страна счастливых

Пролетая над старым Днепростроем, она будет говорить о построенных электрических сверхмагистралях, опутавших Донбасс, о том, как на базе донецкого угля, криворожской и керченской руды и днепровской энергии развернули производство тысячи новых заводов судостроения, машиностроения, металлообработки, как выросли здесь алюминиевые заводы, электротехнические, сельскохозяйственного машиностроения и, понятно, упомянет о былой мощи дряхлеющего угольного гиганта.

В сущности, это уже старо и давно уже набило оскомину. Павел прошел в кабину и, не взглянув на письмо, белеющее на столике, лег на диван. Укачиваемый воздушной качкой, он заснул богатырским сном, и ни шум мотора, ни спуски на промежуточных аэровокзалах, ни подъемы - ничто не беспокоило его сна.

Свежий и бодрый, он проснулся в тот час, когда самолет летел над Кавказом.

Сквозь стекла иллюминаторов можно было видеть мелькающие внизу бесчисленные гидростанции, перекусившие плотинами бурные горные реки, медеплавильные заводы, виноградники, белые санатории, прячущиеся в зелени лесов, обширные фруктовые сады, города, обсерватории, климатические станции. Мощные горные хребты вырастали под крыльями самолета и беззвучно падали вниз.

Павел привел одежду в порядок и, сунув письмо в карман, вышел в салон.

Указатель змеился дрожащими фиолетовыми буквами:

СЛЕДУЮЩАЯ ОСТАНОВКА В СОЛНЦЕГРАДЕ

Павел прильнул к иллюминатору.

Самолет падал вниз с выключенным мотором. И город, казалось, поднимался от земли навстречу самолету. Обширные площади, широкие улицы, сады, скверы, сверкающие стеклом дворцы росли на глазах.

Розовые, оранжевые, голубые, синие и белые пятна дворцов, точно причудливые гигантские цветы, переливались радужным цветеньем среди тропической зелени города.

– Солнцеград! - крикнул кто-то.

В тот же момент город вплотную ринулся на самолет, и за иллюминаторами внезапно выросли и метнулись в сторону люди.

Павел, вместе с немногими пассажирами, вышел из самолета и через несколько минут уже сидел в кабинете главного врача - директора и управителя Солнцеграда.

Главный врач, полный, моложавый мужчина с открытым веселым лицом, покачивался в плетеном кресле и с легкомысленным видом вводил нового пациента «в курс леченья».

– Что ты должен здесь делать? Каковы нормы поведения и каков режим?… Ну, этого ничего у нас нет. Ты можешь делать все, что тебе угодно. Однако, если я когда-нибудь замечу, что у тебя унылая физиономия, - берегись. Это единственное, что запрещено здесь и за нарушение чего - строгое наказание. Леченье? Воздух, солнце, море, музыка, спорт и дружеские беседы.

– Несложные обязанности! Теперь: где я могу остановиться?

– Обычный всесоюзный порядок - в любом доме, где есть место. Рекомендую - берег моря. Там, кажется, сейчас около 400 свободных квартир.

– Обед? Ужин? Завтраки?

– Обед - в обычный час. Остальное - в любое время.

– Диета?

– Что нравится! Впрочем, рекомендую обратить побольше внимания на зелень.

– Работа?

– Час в месяц!

– Так мало?

– Ну, дорогой мой, это же не промышленный город.

– Все?

– Это все, если ты еще запомнишь, что здесь нельзя иметь книг и газет, нельзя читать и писать и запрещено работать.

– И после всего этого ты считаешь Солнцеград городом отдыха? Я назвал бы его преддверьем в психиатрическую лечебницу. Один час работы в месяц?

– Ничего… Привыкнешь! С ума еще никто здесь не сошел, хотя все прибывающие сюда опасаются именно этого.

– Все?

– Ну… Заодно могу сказать тебе, что здесь ты не увидишь ни телефоноприемников, ни кинорадиоэкранов; словом, всем видам искусства, кроме музыки, вход в Солнцеград воспрещен.

– Радиогазета, надеюсь…

– Не надейся! Она также изъята! Впрочем, если ты желаешь, я могу объяснить тебе причины…

– Ну, еще бы, - засмеялся Павел, - однако я думаю, что начальники старых тюрем имели в запасе более убедительные доводы за тюремный режим для заключенных, чем мог бы привести ты в защиту порядков Солнцеграда.

– Как хочешь! - зевнул главный врач. - А некоторые, между прочим, интересуются этим вопросом.

– Я не из любопытных!

– Тем лучше для тебя. В всяком случае, это качество полезно для человека, нуждающегося в отдыхе.

Покинув кабинет главного врача, Павел побрел по широким, утопающим в зелени, проспектам. Тысячные толпы отдыхающих, одетых в белое, легкое платье, переливались по тротуарам, громко разговаривая и смеясь.

По асфальтовым мостовым бесшумно проносились нескончаемой вереницей зеленые электромобили, набитые поющими людьми.

Воздух был полон музыки, вырывающейся из широких глоток уличных репродукторов, крепкого благоухания южных цветов и песен и веселого шума беспечных людей.

Сквозь густую зелень пирамидальных тополей, обступивших проспекты, просвечивали розовые, голубые, оранжевые, сиреневые, белые и фиолетовые стены дворцов. Гармоническое сочетание красок веселело глаз, радостная мажорная музыка ласкала слух, смех и песни веселой толпы наполняли сознание юношеским легкомыслием.

Стаи аэроптеров кружились над садами и проспектами, сверкая в ясной лазури неба трепетными крыльями. Сверху, точно конфетти, падали, кружась в воздухе, летающие люди, и с плоских крыш дворцов взлетали с песнями все новые и новые партии аэроптеров.

Проспекты, по которым двигался Павел, точно реки, впадали в цветочные озера прекрасных садов и парков, в царство роскошных клумб, причудливых фонтанов, сверкающих под солнцем, беседок над искусственными зеркальными прудами и белых мраморных статуй.

В садах и парках царило особое оживление. Люди пели, играли, смеялись, разговаривали.

На открытых площадках, под репродукторами, кружились в танцах юноши и девушки, и радостные движенья их были полны, красивого ритма.

При выходе из парка, сквозь просветы деревьев которого синело близкое море, Павел натолкнулся на карнавальную импровизацию.

Увенчанная цветами и опутанная серпантином, навстречу катилась толпа, и несколько юношей и девушек с гирляндами темно-бархатных роз бежали впереди, подняв руки и громко крича:

– Мобилизация!

– Мобилизация!

– Призыв веселых!

– Сюда, товарищи!

Мимо Павла бежала раскрасневшаяся девушка. Голубые глаза девушки блестели радостью. Она схватила Павла за руку:

– Ну, ну, скорее!

Но Павел, улыбаясь, покачал головой:

– Не сейчас!

– Как хочешь! - крикнула девушка, пробегая дальше.

Он остановился, наблюдая, как импровизированный карнавал вырастал, точно снежный ком, и когда толпа умчалась к морю, Павел зашагал, насвистывая веселую песенку.

По широким террасам он спустился вниз. Парк остался сзади. Перед глазами, точно голубая атласная стена, встало белесоватое море, сливаясь с далеким горизонтом. Вдали качались дымы океанских пароходов.