Максим Далин - Зелёная кровь. Собачий вальс

Интуиция не обманывает Хозяев — надвигается беда. С популяцией нечто происходит. Она грозит уничтожить саму себя изнутри. Не назвать ли это социальным раком, к примеру? Новый сюрприз естественного отбора, социальный рак. Ультимативная стратегия. Мы не знаем, как с этим бороться. Это уже не просто отрегулирует численность нашей популяции — это может нас уничтожить вместе с окружающим миром. Мы доигрались…

Но все еще продолжаем свои игры в войнушку за мировое господство. Наша Стая самая крутая. Любопытно, откуда в homo sapiens такой заряд агрессии ко всему живому? От родни? То-то ж двоесущные шимпанзе при случае могут дать и людям прикурить — их вообще от людей не отличишь, ни в каком смысле. Разве что — они лучше в точных науках. Интересно, какой случай помешал их предкам эволюционировать? Те тёрки, которые сейчас между нами — пустячок, сравнительно… вот развивайся мы параллельно и сходными темпами — и кирдык бы старушке-планете.

Удивительно, как homo sapiens легко питаются себе подобными… Интересно, а другие хомы — как? Питались, было дело? Или это только у нас с шимпанзе общая маленькая грязная тайна? Вот же засада: все мы, крупные обезьяны, так здорово устроены, мозг у нас такой большой, руки такие удобные, такие эффективные желудок и кишечник, всеядность… и при этом — истеричные каннибалы, хитрющие и злые твари… в массе…

А теперь среди хом вдобавок плодятся мертвяки. Но ведь и Хозяева тоже — среди нашего вида, вот засада… И если социальный рак начнёт бодро распространяться, Хозяева вымрут первыми — да их просто истребят ещё в детстве. Мы пытаемся держать равновесие — но ведь кирдык тогда равновесию. И дивный новый мир очень жаль.

— Мы хотели бы соблюсти все формальности, поэтому и обращаемся к вам, как к представителю Лиги, — говорил между тем полковник, вальяжно расположившись в кресле. — Вы знаете, мы вполне способны и войти в лес, и выйти оттуда, но зачем и нам, и лесу лишние жертвы? Может быть, сойдут волки, которые уже пойманы и находятся в клинике?

— Лига вообще против использования животных для военных целей, — сказал Хольвин. — Диких животных — в особенности. А использование животных, насильно лишенных свободы, тех, что уже и так много вытерпели от людей — тройная подлость…

— Давайте опустим обсуждение моральных качеств государственных служащих.

— Волки вряд ли захотят с вами сотрудничать.

— Мнение волков — это смешно, — хмыкнул полковник. — Вы, вероятно, лучше меня знаете, сколько существует способов уничтожить в трансформе способность оборачиваться… как вы это называете… Старшую Личность? В животноводстве это делается в промышленных масштабах — и не слышно, чтобы Лига бурно возражала. Миритесь с неизбежным злом?

— Знаем, что подобные меры отчасти облегчают этим несчастным отвратительные условия существования и мучительную смерть. Пока мир людей устроен так, как он устроен, пока мы не умеем выращивать искусственное мясо в пробирке и пока человеческая жадность сильнее здравого смысла, ничего существенного мы сделать все равно не сможем…

— Вашим волкам мы тоже можем облегчить участь, — полковник снова хмыкнул. — А ваши разговоры об устройстве мира… как, хотел бы я знать, вы бы его переустроили? Силой заставили бы всех выращивать цветочки? А начали бы с кровавого бунта?

— Можете представлять меня и моих товарищей любыми монстрами, если хотите. Волков не отдам. Точка.

Полковник вынул пачку дорогих сигарет и серебряную зажигалку. Выщелкнул огонек. Добавил дыма в воздух, так и не ставший чистым.

— Я знаю, что в Лиге нет патриотов, — сказал надменно. — Я знаю от деда, что во время Мировой войны ваши были против использования для фронта лошадей и собак. Если бы к мнению посредников прислушались, наша победа отодвинулась бы на неопределенное время, были бы лишние человеческие жертвы…

— Я тоже знаю историю, господин полковник. Если бы ваши коллеги лучше планировали боевые операции, мы избежали бы многих ненужных жертв среди животных самых разных видов — и среди нашего тоже. Я уж не говорю, что сама война — не то дело, которым люди могут гордиться.

Полковник внезапно захохотал.

— Простите… Вспомнил… Внучке, ей шесть лет, читал книжку о животных. О том, помню, что у крыс, вроде, сложная организация, что в стае у них есть те, которые пробуют для других еду, не отравлена ли… мол, такие они умные. А малышка вдруг выдает: «Если б были умные, то не сами бы пробовали, а мышей бы заставляли!» Вот это мысль, а?!

— Интересная девочка. Странно только, что военные структуры и наша родная власть мыслят на уровне шестилеток…

Полковник резко оборвал смех.

— Мы думаем о стране, а не о биологических абстракциях. Ваши слова снова граничат с изменой.

— Во время Мировой войны такие, как вы, заставляли кидаться с взрывчаткой под танки не только собак, но и людей. Статус популяции, территориальные проблемы, я все понимаю. Биология. Только не называйте обезьянье поведение высокой политикой. Те, кто разрабатывал планы, действовали почти без примеси человеческого разума, ровно так же, как любые крупные обезьяны, когда они собираются толпой и идут убивать соседей. А те, кто поднялся над собственной зоологией — и собаки, и люди — взрывали собой танки и обезвреживали минные поля. И я не хочу разговаривать с вами о нуждах страны и о политике, я уже, кажется, об этом говорил. Я лучше побеседую с обезьянами — они честнее и не прикрываются идеалами.

— О, — полковник с ожесточением задавил огонек сигареты в пепельнице. — Не сомневаюсь, что вы готовы разговаривать с кем угодно, только не с патриотами! С обезьянами, с юго-восточными террористами, с нашими добрыми соседями с Запада, которые только и ждут случая напасть — это пожалуйста, это другое дело. Но своим вы можете только ставить палки в колеса, своих вы истово ненавидите. Вы, Хозяева, по натуре предатели. Ведь это от вас ползет сопротивление правительственной программе повышения рождаемости, не так ли? И именно вы готовы любому агрессору Родину за пятак продать!

— Простите, господин полковник, возможно, то, что я скажу, прозвучит излишне вызывающе, но это, видите ли, правда, — сказал Хольвин со вздохом. — Ведь уже около ста лет человечество с редкой эффективностью убивает окружающий мир и себя само. Правительства хлопочут о повышении рождаемости только для того, чтобы было кому убивать — и чтобы было кого убивать. Все ваши изобретения — тоталитарная тирания, нацизм, геноцид — это уксус в банке с яблочным соком, сахаром из которого мы все питаемся. Действия корпораций — тот же уксус. Пока сахара ещё достаточно, но вы ещё поднажмёте — и человечеству будет нечего жрать. Я не только пищу, я ресурсы вообще имею в виду. А когда всё накроется деревянной крышкой — что, будете продолжать драться камнями и палками?