Роберт Хайнлайн - Расширенная Вселенная

Так что я написал «Магию, инкорпорейтед» и на полученный гонорар отправился на восток, а во время поездки написал «Они» и «Шестую колонну». Последняя была единственной моей вещью, на которую в какой-то заметной степени повлиял Джон В. Кэмпбелл-младший. У него в архиве лежала непроданная история, которую он написал несколько лет назад. ДВК не показывал мне свою рукопись, он просто пересказал сюжетную линию и заявил, что, если я напишу эту вещь, он ее купит.

Ему нужен был сериал, мне нужен был автомобиль. Я взял этот чек [17] В оригинале brass check – медный чек, т. е. взятка, деньги, выделенные на подкуп продажных журналистов. Медный чек, или жетон, покупали на входе клиенты борделей, а затем расплачивались им с подружкой. Бывший партийный руководитель Хайнлайна Синклер Льюис запустил это выражение в обиход, написав одноименную книгу, где обличал коррупцию и продажность средств массовой информации. – Примеч. С. В. Голд. .

«Шестая колонна» заставила меня попотеть. Мне пришлось ее переделать, чтобы убрать расистские аспекты оригинальной сюжетной линии. И мне показалось неубедительным псевдонаучное обоснование трех спектров Кэмпбелла – поэтому пришлось постараться, чтобы это звучало более-менее реалистично.

В итоге у меня все получилось. Чек за сериал, плюс тридцать пять центов наличными, оплатил мою новую машину… а книжные издания продолжают продаваться, продаваться, продаваться, они принесли уже в сорок раз больше, чем мне заплатили за сериал. Так что это был финансовый успех… но я не считаю его успехом литературным.

Вернувшись на восток, я рассказал Кэмпбеллу о своих планах бросить писать. Он этому не обрадовался, ведь я был его крупнейшим поставщиком рукописей. В конце концов я сказал: «Джон, я не собираюсь больше сочинять рассказы в сжатые сроки. Но у меня есть еще несколько вещей, которые я мог бы написать. Время от времени я буду присылать вам рассказ-другой, пока не настанет день, когда вы один из них отклоните. В тот момент все закончится. Теперь, когда я знаю вас лично, ваш отказ будет для меня слишком травмирующим».

Поэтому я вернулся в Калифорнию и продал ему «Скрюченный домишко», «Логику империи», «Вселенную», «Никудышное решение», «Детей Мафусаила», «По собственным следам», «Здравый смысл», «Аквариум с золотыми рыбками», «Там, за гранью», «Уолдо» и «Неприятную профессию Джонатана Хога» – и это продолжалось почти до самой Второй мировой войны.

Кэмпбелл отклонил одну из вышеперечисленных вещей (не буду говорить, какую именно), и я тут же вышел в отставку – установил новую ирригационную систему, построил в саду террасу, вновь серьезно занялся фотографией и т. д. Это продолжалось около месяца, а потом я обнаружил, что начинаю неважно себя чувствовать: плохой аппетит, потеря веса, бессонница, нервозность, рассеянность – очень похоже на ранние симптомы легочного туберкулеза. Я даже подумал: «Черт возьми, у меня что, намечается третий приступ?»

Кэмпбелл написал мне письмо, в котором спрашивал, почему от меня давно ничего не слышно, – я напомнил ему о разговоре, состоявшемся несколько месяцев назад: он отверг один из моих рассказов, что означало мою отставку с должности, которую я, кстати, никогда и не планировал занимать на постоянной основе.

В новом письме он попросил дать ему возможность еще раз взглянуть на рассказ, который он отклонил. Я отправил ему рукопись, и он сразу же ее возвратил с рекомендациями: тут убрать запятую, там ускорить действие первой половины страницы, здесь удалить прилагательные – пустяковые изменения, которые внесла бы и Кэти Таррант [18] Кэти Таррант – легендарный секретарь Джона Кэмпбелла-младшего. , если ее попросить.

Я сел за пишущую машинку, чтобы внести предложенные изменения… и вдруг понял, что чувствую себя хорошо – впервые за несколько недель.

Билл «Тони Бучер» Уайт был совершенно прав. Если вы сели на эту иглу, никакое лечение вам уже не поможет, только могила. Я могу оставить пишущую машинку в покое на несколько недель, даже месяцев, отправившись на море. Я могу держаться от нее подальше любое количество времени, если полностью погружусь в какое-нибудь другое стоящее занятие, требующее полной отдачи, такое как строительство, политическая кампания или (черт бы ее побрал!) реабилитация после болезни.

Но если я просто буду валять дурака два или три дня, эта зависимость просыпается и больше не дает мне покоя. И мои нервы могут привести в порядок только пара тысяч слов. По мере того как я становился старше, приступы все обострялись; сейчас мне требуется уже 300 000 слов и более, чтобы вновь испытать это чувство теплого насыщения. При этом я еще не страдаю зависимостью в наиболее опасной форме; у меня есть самые достоверные сведения, что двое моих коллег за сорок с лишним лет не пропустили без работы ни одного дня.

Лучшее, что можно сказать о «Никудышном решении», – это то, что решение все еще никудышное и сегодня опасность велика как никогда. Очень слабо утешает то, что я предсказал это сорок лет назад; быть Кассандрой в реальной жизни – совсем не весело.

В 1903 году братья Райт совершили полет на «Китти Хок».

В декабре 1938 года в Берлине доктор Хан произвел расщепление атома урана.

В апреле 1943 года доктор Эстель Карст, работая на Федеральное управление национальной безопасности, усовершенствовала технологию процесса Карст – Обри для получения искусственных радиоактивных веществ.

И это должно было полностью изменить американскую внешнюю политику.

Должно было изменить. Должно . Но ведь дьявольски трудно загнать зов трубы обратно в трубу. Ящик Пандоры – тоже штучка, работающая лишь в одном направлении. Свинью можно превратить в сосиски, а сосиски в свинью – черта с два! Разбитые яйца остаются разбитыми. «Вся королевская конница, вся королевская рать не может Шалтая, не может Болтая, не может Шалтая-Болтая собрать».

Мне-то такие дела хорошо известны – я сам из этой королевской рати.

По правилам игры вроде бы я не слишком подходил к этой роли. Когда грянула Вторая мировая война, я не был профессиональным военным, и, когда Конгресс принял закон о мобилизации, я уже занимал относительно высокое положение – во всяком случае, достаточно высокое, чтобы продержаться вне армии ровно столько, сколько нужно, чтобы спокойно помереть от старости.

Мало кому из моих ровесников удалось умереть от старости!

Но я был свежеиспеченным секретарем только что избранного конгрессмена, а перед тем руководил его избирательной кампанией, что привело к потере предыдущего места работы. По профессии-то я школьный учитель экономики и социологии, но школьным советам не нравится, когда преподаватели общественных наук занимаются общественными проблемами, поэтому мой контракт так и не был возобновлен. Ну я и ухватился за шанс перебраться в Вашингтон.