Алексей Мальцев - Это не моя жизнь [litres]

– Петрарка, Возрождение… Какие слова! – передразнил косметолога психотерапевт. – Откуда нам было знать точные даты клинических смертей в средние века?! Разве тогда были успешные реанимации? Что за глупости иногда приходится слышать из уст докторов со стажем! В память бластера введены относительно близкие даты. Введя дату «on», я был уверен, что бластер «привяжет» вас к какому-нибудь телу с удачной последующей реанимацией. Это – дело автоматики, она не выбросит просто так в эрмикт-пространство. Я должен был вас спасти, иначе бы вы просто разбились! Клиническую смерть роженицы Акулины Доскиной компьютер бластера выбрал автоматически!

– Спасибо, Карл Клойтцерович! – «Фаревский» встал и картинно поклонился чуть не до паркетного пола. – Я в вечном долгу перед вами и господином Ворзониным!

– К чему сия помпезность? В том, что Ворзонин нам напакостил, – не обращая никакого внимания на поклон, продолжил пришелец, – и вы виноваты. Именно вы «пристегнули» психотерапевта к проекту.

– Но у нас без Павла ничего бы не получилось! – вставил Фаревский-Изместьев, присаживаясь обратно на стул.

– И так ничего не получилось! – отмахнулся от него Клойтцер. – Проститутка с Ворзониным обманули всех! Накололи! Как котят! Вы думаете, он с ней психотерапевтически поработал? Он ей шепнул: убеди этих идиотов, что решила рожать, я тебе за это бабки отстегну. А когда они исчезнут, помогу сделать аборт. Чуть позже. И помог, кстати! А это было дело всей моей жизни! Я готовился очень серьёзно! Но смог вернуться к проекту лишь через двадцать пять лет. И то – вынужденно.

– Почему – вынужденно? – нервно переспросил «москвич». – Почему не добровольно?

– Потому что начался планетарный коллапс. Человечество могло погибнуть из-за наших… легкомысленных авантюр. Из-за этой… цепочки недоразумений! Кто бы мог предположить?!

В этот момент официант принёс заказ и принялся расставлять блюда на столике. Разведя руками, Изместьев заметил:

– Не думал, что в будущем станет традицией обжорство!

– Если коллапс не принимать во внимание, то жизнь в наше время, – не без гордости констатировал Клойтцер, – вообще, приобрела иное качество. Её ценность повысилась. Благодаря эрмикции продолжительность жизни перестала быть актуальностью. Многие просто устают жить, а самых выдающихся просят пожить ещё…

– Просят?! – замотал головой, словно пытаясь сбросить сонливость, «косметолог». – Или мне послышалось?! А сколько вы живёте?

– Пока не надоест, – бесхитростно ответил собеседник. – Теория относительности в том виде, в котором её оставил вам Эйнштейн, нас уже не удовлетворяла. Она выведена исключительно для материальной составляющей. Эрмикт-перемещения имеют крайние точки – «on» и «off», они безотносительны друг к другу. Они моделируются на компьютере. Но мы отвлеклись. Короче, когда я был восстановлен в должности руководителя проекта, все данные о вас были утеряны. Напрочь! Двадцать пять лет о вас не вспоминали, понимаете? А тут – забушевал коллапс, планетарная катастрофа набирала обороты. Почти все компьютеры планеты зависли… Я лишь помнил год, в который ваш эрмикт должен был переместиться – тысяча девятьсот восемьдесят четвёртый. Вернее, в новогоднюю ночь на тысяча девятьсот восемьдесят пятый…

– Интересно, а что в это время происходило со мной? – заёрзал Изместьев в костюме Фаревского. – Я улетел или нет? Кто руководил полётом?

– Наши технологии к две тысячи семьдесят четвёртому году значительно продвинулись, – Клойтцер-Ворзонин замахал руками, чтобы его не прерывали. – Применительно к вашему времени сообщу, что для эрмикции теперь не требуется клиническая смерть. Мы можем «извлечь» эрмикт и во время глубокого сна. Благодаря открытиям наших учёных появилась возможность предотвращать некоторые из смертей. Если «вклиниться в процесс» накануне.

– Почему бы не предотвратить все смерти?! Это в вашей власти!

– Полный абсурд! – опустив глаза, невозмутимо констатировал Клойтцер. – Если люди перестанут умирать в вашем времени, население планеты очень скоро превысит её возможности, и так, заметьте, находящиеся на пределе. Человечество себя не прокормит. К тому же увеличение средней продолжительности жизни даже на пять лет приведёт к финансовому коллапсу, неконтролируемой инфляции, социальным эксцессам и так далее. Вы со всем этим и так справиться не можете. Извините, но вы не готовы, Аркадий Ильич. Мы предотвращаем некоторые из смертей. Если гибнет, скажем, значимая для будущего фигура или потенциально значимая.

– Что значит – потенциально значимая?

– Если сама по себе она никакой ценности не представляет, но её сын или дочь, ещё не зачатые, смогут продвинуть науку.

– Например, та самая проститутка? – догадался Изместьев.

– Точно! Есть ещё потенциально критические фигуры. Например, ваш случай. Он грозил планетарным коллапсом. Уже начавшимся и устроенным, кстати, не без нашей помощи, чего уж там скрывать! Хотя главный виновник однозначно – Ворзонин. Но – обо всём по порядку. Цепная планетарная реакция распространялась, словно круги по воде. Три витка спирали времени начали терять кривизну… Только представь себе! Исчезли ключевые политические фигуры, целые страны были стёрты с лица земли, начались пожары на газо- и нефтепроводах, прогремело несколько ядерных взрывов. Началось таяние льдов, наводнения, землетрясения и ураганы. Возникла угроза смещения земной орбиты!

– Апокалипсис?! – округлил глаза Изместьев. – С ума сойти можно. Конец света! И всё из-за меня!

– Некоторые верующие, кстати, так и решили, – согласился «психотерапевт», не без удовольствия принюхиваясь к принесённому мясу. – Я имею в виду апокалипсис. Это проще всего – сказать, боги прогневались, что это – расплата за грехи. Но мы не для того совершали открытия, чтобы в критической ситуации по-страусиному прятать голову в песок. Нарушение пространственно-временного континуума диагностировать несложно, но понять конкретную причину, найти, выявить её в недрах мироздания, когда всё вокруг взрывается-рушится, немыслимо, фантастически трудно. Если к тому же принять во внимание, что про замыслы Ворзонина мы тогда – ни слухом, ни духом, то станет понятно, насколько близко мы оказались к катастрофе.

– Нельзя ли расшифровать для убогих и недалёких, – краснея, выдавил из себя Фаревский-Изместьев. – Что есть такое этот континуум? Вернее, его нарушение.

– Постараюсь быть предельно кратким, – улыбнувшись совсем не по-ворзонински, начал разжёвывать пришелец. – Из причины вытекает следствие, не так ли? Причина всегда ему предшествует. Следствие становится причиной для другого следствия. Эта цепочка на уровне глобального развития никогда не прерывается. А теперь представьте, что следствие свершилось, закрепилось в пространстве материально – то есть, наступили какие-то необратимые изменения. И вдруг причину, его вызвавшую, выбивают из цепи. Коллапс случается, если причинно-следственную связь оборвать на любом из этапов. Чем более ранний этап, тем опасней.