Анна Веди - Кватро [litres]

Колики в животе возникли внезапно, и чувство тошноты не давало думать и рассуждать здраво. Внутренний страх, который долгое время не посещал его, пока он находился в тишине и покое Венограда, снова подкрался к нему и теперь обволакивал все тело. Немели руки и холодели ноги. Да еще спина вдруг стала болеть. От такого напряжения захотелось все бросить и спрятаться в подоле у мамки, как он всегда это делал в детстве. Только ненадолго, потому что мать всегда его отталкивала со словами «не мешай», «видишь, я занята, лучше иди поиграй». И он уходил играть. И теперь эти игры с бессознательным были своего рода уходом от страха, и Федор ждал, когда колики пройдут. Но они не проходили. Он стал дальше пятиться к своему прошлому, осторожно, каждый раз оглядываясь, чтобы не оступиться. Внезапно его что-то сшибло с ног, и он упал, причем голова его оказалась вне полосы. Это было тело антивера, которое отбросило порывом энергии, когда тот сошел со своей полосы и решил пообщаться со своими близкими из прошлого на Земле. Федор постарался быстро вернуть свою голову и верхнюю часть тела на свою полосу, но мощное сопротивление и давление как будто высасывало его из его же полосы и тянуло в стремительные воронки энергетических водоворотов кватро. Он собрал все свои силы и мощным рывком перекатился на свою полосу. Все его тело болело, в голове стучали миллионы отбойных молотков, пульсировали нейроны и вены. Его трясло в жутком ознобе. Но он лежал на своей полосе, и потихоньку его отпустило. Федор с облегчением вздохнул. «После пережитого чувства страха приходит трепетное ощущение свободы», – вспомнил он фразу из обучения кватро.

Он снова поднялся, и продолжил свой путь назад. Еще более осторожно и крадучись, постоянно оглядываясь. Полосы проходили повсюду вокруг него, какие-то стремительно проносились с воем, какие-то плавно, неслышно и незаметно. На одной из полос его жизнь на Земле и последние дни жизни, когда он подцепил пьяную бабу, они накуривались и занимались сексом. Она все навязывалась ему в жены и говорила про семью, а он не был готов, да и не хотел. Просто потому что вообще не хотел нести ответственность за семью. А вдруг бы пошли дети? И правильно он тогда и всегда отказывал своим женщинам. Где бы сейчас были его отпрыски? Да и зачем тратить свою короткую жизнь на ненужные переживания, эмоции и страдания. И так вся жизнь страдание, как ни крути. Наконец-то он увидел себя, ковыряющегося с нейросканом. И тут он остановился.

Он был максимально собран и сосредоточен и ощущал, что живет по-настоящему, в отличие от той спокойной жизни в Венограде. Жизнь – это движение. А когда ничего не происходит, ничего не делаешь, нет и ощущения жизни. Вот почему все антиверы так потянулись к движению. Это их страсть действовать, – и чаще всего импульсивно, – переданная антам предками, определяла жизнь или смерть. Веры смогли изменить этот нейрокод, а Федор внес его обратно. Поэтому веранты и веры могут существовать в спокойствии, а анты не могут и не могли никогда. Движение помогает уйти от тягот и хаоса бессознательного. Только движение, и всегда вперед, по своей полосе жизни. Стоит остановиться, как тут же груз прошлого накрывает и начинает душить чувством вины, страхом и отверженностью. Этой вечной отверженностью плода от материнского чрева.

Что мог изменить Федор, когда он был уверен, что поступает правильно? Веры подарили им вечную жизнь. Бессмертие – это как долгоиграющий леденец. Сосешь-сосешь его, а он все не заканчивается, и в итоге разгрызаешь его. Анты не готовы жить вечно. Они все стремятся к самоуничтожению. И это естественный ход эволюции, который тысячелетиями был на Земле. Федора терзали вопросы и мысли. Если он устранит свое вмешательство в нейрокод, что тогда будет?

Федор все еще находился в кватро и не выходил из него. Боялся и не мог решиться. Он стоял на пересечении своей полосы и полосы другого анта, которая обрывалась. И тут на этой оборванной полосе появился сам ант в теле антивера. Они стояли близко друг от друга.

– Зачем ты это сделал? И что ты здесь делаешь? – спросил антивер. Он дошел до своих последних минут жизни на Земле в теле анта и теперь столкнулся лицом к лицу с Федором в кватро.

– Я пересадил в твой мозг свой нейрокод, – вернее, репликант моего нейроскана, – и спрятал в дальний уголок памяти, чтобы сохранить нашу память о прошлом и о нашей жизни. Поэтому в Венограде ты стал антивером. Мой нейрокод скомпилировался быстрее нейрокода веров, и ты остался тем же, что и на Земле.

– Но с этим сложно жить в теле клона и в Венограде. Ты это не учел?

– Нет. Я думал, мы будем сильнее.

– Какая глупость. Ты что, не понимал, что в теле клона это будет невыносимо тяжело?

– Я не очень-то представлял себе и не особо верил, что нашу жизнь продлят в телах клонов. А ты в это поверил, когда жил на Земле?

– Нет, – антивер покачал головой и поставил одну свою ногу на пересечение с полосой Федора. – Но как теперь это объяснить другим? Ведь ты испортил нам жизнь. Мы не можем жить в Венограде спокойно, имея такой груз памяти прошлого и твой нейроскан. Нас тянет в прошлое. Мы крепились, терпели, но бессознательное тянет назад, – он явно злился. – Как ты вообще посмел вмешаться?

– Я тогда не подумал о бессознательном. Надеялся на сознание, – пытался оправдаться Федор. – И потом, вечная жизнь это идея веров, я лишь воспользовался случаем.

– Веры – это другой разговор. Они все сделали четко, веранты живут счастливо и не тяготятся воспоминаниями о прошлом, как мы.

Внезапно чье-то пролетающее тело задело антивера на пересечении, и он упал на внеполосное пространство. Он пытался вернуться на свою полосу, но могучая сила не позволяла это сделать. Федор пытался ему помочь, подтащив за ногу на свою полосу. Но сила была непреодолимая, и в итоге антивера снесло в пространство вселенной безвозвратно.

– Вот так, – Федор поджал губы. – Вы, и мы, и я, – всегда остаемся чем-то недовольными, вечно все не так и плохо. Хочешь каклучше, а получается как всегда.

Он еще долго стоял в ступоре, не зная, что делать дальше. Решение к нему не приходило.

– Если его сейчас снесло, могу ли я изменить что-то, чтобы оностался жив? Попробую не вживлять ему нейроскан, может, так сохраню ему жизнь в Венограде, и он останется там уже верантом. Счастливым верантом, – размышлял вслух Федор.

Федор видел, как он закончил вживлять репликант нейроскана и пришел робот за нейрокодом. В нем боролись две его части – сознательная, та, что хотела помешать верам и испортить их планы, и бессознательная, та, что боялась и хотела жить. Но он все равно не мог определиться. Потому что та часть, что хотела долго жить, не хотела жить в Венограде простым овощем и представить себе не могла другой жизни, кроме жизни на Земле. И ему нужно было выбрать, – либо умереть на Земле, либо вечно жить овощем в Венограде в теле клона. Ни то, ни другое его не устраивало. А нового решения он не мог найти. Пока не мог. Он оставил как есть этого анта и пошел дальше, все глубже продвигаясь в свое прошлое.