Анна Веди - Кватро [litres]

– Надо покватрить, – вспоминает она и произносит вслух.

Ребенок кричит, не переставая. Может, он голодный, доходит до женщины. А чем кормить? Нечем. Мать его, Селена, все пайки меняла на спирт и пропивала вместе с ней. У них была странная связь, очень давняя. Они ощущали ее друг с другом, как мать с дочерью. Очень большое и глубокое взаимопонимание и союз, даже симбиоз. Одинаковые проблемы и боль. И даже сексом иногда занимались. Так просто, забавы ради. Соседки ведь, все можно доверять друг другу. Это у Селены было много мужиков, а у нее мало и редко. Да и не любила она с ними спать и ощущать член между своих ног, у себя внутри. Не любила. Или боялась.

Она взяла ионизатор. Надо выпить для храбрости, подумалось ей. И она реализовала свою мысль в действии. Все, теперь она готова. Включила ионизатор и через секунду почувствовала, как пространство наполняет сладкий дым. Она сделала три вдоха, как и учили. И вот она в кватро. Ощущение, как в последнем сне. Такой же дикий страх сковывает и сжимает.

– Где моя полоса? А, вот, – мысленно разговаривает она с собой.

Сперва она не может понять, в какую сторону смотреть, где прошлое, где будущее, а где настоящее. Ее немного пошатывает от алкоголя. Вокруг желтые лучи и ветки. Она подошла к одной полосе, но не поняла ничего. Потом к другой, тоже непонятно. К третьей. Она не видела свою полосу жизни. Не видела. Все, к чему она подходила и прикасалась, было уже мертво, по крайней мере, понять ничего не было возможно.

– Где же моя полоса? Надо вернуться назад, к той точке, в которой начала. Вероятно, это было настоящее. Она повернулась, оглядела все вокруг себя, но все было хаотичное, и не было понятно, куда идти и где ее настоящее. Повсюду пересекались лучики и веточки, большие и маленькие. И каждый раз при новом взгляде картина менялась. Вот только сейчас здесь проходила полоса, теперь она свернула, изогнулась. При следующем взгляде вообще исчезла. Что происходит? Она запаниковала.

В гости зашел мужчина, давний друг Селены, который еще не знал о ее смерти. Увидев соседку с белыми глазами без зрачков, он сразу понял, что та в кватро. У всех кватрующих закатываются глаза, как при потере сознания. Одно отличие, что подергиваются веки при кватровании. Так можно наблюдать не внешний мир, а свой внутренний мир и путь. Глаза закатываются, разворачиваются вверх-внутрь или вниз и внутрь. Мысленный взор проходит через глотку и опускается к желудку. Важно, чтобы не было в этот момент желудок уже был пустой. Если перед кватрованием употребить что-то внутрь, придется подождать завершения процесса пищеварения. И потом кватрующий наблюдает свое солнечное сплетение, нейроны, узлы, чтобы прекратить поток мыслей – нейронных судорог. И после этого он попадает в мир кватро. Мужчина решил подождать, оглядел квартиру и удивился, когда не увидел Селены и кучи ее детей. Лишь один малыш плакал в кроватке. Он подошел к нему и потрепал по щеке. Тот успокоился на время, но снова начал плакать и потирать ручонками глаза. Мужчина присмотрелся к нему, наклонился поближе и почувствовал ужасный запах детских испражнений. Сразу не почувствовал, потому что с обонянием были проблемы, – его мучил постоянный насморк и гайморит.

– Вот сука, – ругнулся он. – Что за мать такая, что довела ребенка до предела?

Но сам он, естественно, не собирался менять ребенку штанишки и мыть его.

– Это же бабское дело, что это я буду возиться с чужим говном. Еще неизвестно, чей ребенок, – бубнил он про себя, как будто оправдывался перед кем-то.

– Ой, – тут его осенила мысль, как ошпарила. – Это же может быть мой ребенок! Я как раз заходил к ней, и мы бухали. Надо бы сваливать, а то припишет отцовство, и буду вынужден, еще не хватало, помогать и делиться своей едой. Нет уж, тут хоть бы самому выжить.

И он ушел, оставив плачущего ребенка и соседку с глазами зомби, погруженную в кватро.

Соседка Селитры так и оставалась в кватро в паническом состоянии. Ее словно замкнуло, и она забыла, как выходить. Ее окружали и пересекали, проходили через нее полосы и пути неизвестных ей антов и странных существ с белой кожей, похожих на них. Альбиносы, что ли? И где такие живут? Она даже не поняла, что заблудилась и попала в прошлое, к человеческой расе, где люди были бледнокожими. Хотя, если бы ей встретился чернокожий человек, она была бы менее удивлена. Черный цвет кожи более близок к их синему, нежели бледный. Так она бродила, бродила. Алкоголь уже отпустил, и она совсем захворала и захирела. Так хотелось выпить, но у нее из памяти напрочь вылетело, как возвращаться.

Когда через пару дней пришли из службы поддержки населения, потому что никто не приходил за пайком, то обнаружили женщину в неподвижном состоянии, с белыми глазами без зрачков, с открытым ртом, и ребенка с выпученными глазами, всего измазанного своими экскрементами. Вонь стояла невыносимая. Оба были мертвы.

– Уважаемые анты, – провозглашал с трибуны глава поселения. – Невероятная эпидемия накрыла наш маленький скромный городок. Наша численность сократилась в десятки раз. Нас уже примерно пятьсот. Было немного, а стало еще меньше. Когда-то давно наши брат ья по разуму, по Вселенной, – веры, – предложили нам помощь. Мы не сразу поверили, сомневались, но приняли предложение. Как же мы тогда ошиблись!

Старичок, заплывший жиром, очень большого веса, постоянно вытирал пот со лба, несмотря на прохладную погоду. Одышка не давала ему говорить долго, и он после каждой фразы замолкал, отдыхая. Анты вместе со своими детьми стояли под трибуной и слушали. Даже, удивительно, ведь раньше редко приходили все. Может, остались самые сознательные.

– Теперь веры нас кинули, бросили и забыли про нас. Наши сигналы о помощи остаются без ответа. Они нас использовали и отшвырнули. Но битва еще не проиграна, мы еще за свое отомстим!!!

И он погрозил кулаком куда-то вверх, в небо. Анты невольно подняли глаза. Там, как и всегда, эко-щит серого цвета и все. Производство пришло в упадок ввиду износа. За роботами никто не следил, и они заржавели. На самом деле шел медленный процесс самоликвидации производственных сил, запрограммированный Каем. Хотя, если бы анты приложили хоть каплю усилий для своего выживания, может, был бы какой толк, а так… Веры махнули на них рукой. Ну, сколько можно помогать и спасать? Пустая трата энергии. Хотя, не совсем пустая. Свою выгоду веры получили, какую и хотели. А вот анты не смогли воспользоваться возможностью улучшить свою жизнь. Ведь им дали все для свободной жизни без хлопот – и еду, и жилье. Живи себе да радуйся, развивайся. Нет, им не жилось свободно и спокойно. Зависимый и тревожный народец.

Федор был еще жив и стоял в первых рядах. Теперь к нему уже не относились, как к умалишенному. Внутренне он ликовал, зная, сколько жучков он отправил в нейросканах. Вернее, не он отправил, а робот. Он спровоцировал попадание жучков в мозг умершего. За последнее десятилетие с тех пор, как он начал шпиговать антов, ему удалось создать более тысячи сканов-репликантов и отгрузить. Он практически ни с кем не общался, его цель и миссия была распространить свой нейрокод во Вселенной. Каждому умершему он с репликантом загонял часть себя, часть своего нейрокода. Работу проделал громадную. Он, бывало, не спал и, чуть что, звоночек о смерти, со своим оборудованием уже был рядом с трупом, быстро подключался и перекачивал нейроскан, с опаской оглядываясь. Конечно, его напарники всегда могли на время остановить робота, пока тот двигался к трупу. Но это на время. Федор всегда жил в страхе и даже привык к этому чувству. Вороватый взгляд беспокойных глаз бродил по сторонам без остановки.