Анна Веди - Кватро [litres]

– Я ненавижу веров всей душой, – сказал он своим напарникам после тяжелой смены, когда ему пришлось сразу десяток трупов обрабатывать.

– Да, мы тоже, – мычали его напарники, неспособные на другие звуки, ограниченные в интеллекте до безобразия.

– Вот почему они назвали новую расу, созданную на основе нашего нейрокода и тел клонов, верантами? Думаю, это неправильно. Правильней – антиверы. Это мы антиверы. Разум-то наш остается. Ну и что, что тело клонированное. Главное – разум. Они думали, что мы тупые, но ошиблись. Посмотрим, кто теперь главный, – и он в ожидании возмездия потирал руки. – Антиверы, а не веранты. Они ошиблись снова. Дурачье.

Сейчас, стоя возле трибуны, он с удивлением и даже с отвращением наблюдал, как унижается глава и как боится умирать. Конечно, сам-то Федор был уверен, что его нейрокод уже гуляет по когору. И тут его осенило, он ведь может попробовать поприсутствовать при прогулках нейрокода. Теоретически он может видеть везде, где есть его нейроны. И он углубился в эти мысли, как сделать, чтобы видеть все, и даже другой город. Он уже мысленно ушел в себя, когда глава прервал его поток.

– Федор! Тебе удалось достичь поставленной тебе задачи?

– Да, удалось, – нехотя ответил тот, потому что ему пришлось прервать свою мысль, а это чревато тем, что потом он мог бы ее потерять.

– Может, расскажешь, как идут дела, и какие у нас перспективы?

Федор оглядел окружающих антов. В глазах у всех читались страх и бессилие. И глава, несмотря на свое положение и вес, выглядел не лучшим образом.

– Дела идут. Все, что обещал, я сделал. Поселил нейрокод в дальнем уголке памяти у себя, снял его копию-репликант и постоянно внедрял его в мозг умирающих. А их нейроскан уходил, как вы знаете, в когор, для дальнейшей жизни, как нам говорили. А мы, – кто верил, а кто нет. Я вот поверил и сделал так. А перспективы у нас трагичные. Извините, что мне пришлось сказать об этом. Но, наверняка, вы все были в кватро и видели свой конец в земном теле.

Анты зашумели, кто заплакал и заголосил, кто стал обвинять главу и Федора. Кто-то даже стал молиться, шаманить. Может, они простирали руки в небо в надежде, что все же веры спасут их? И это было похоже на мольбу.

– Зачем ты сказал им правду? – прошипел на ухо глава, когда спустился к Федору и оттащил его за шиворот в сторонку. – Они и так на грани, а тут вообще.

– Так мы обречены, – Федор спокойно смотрел в глаза главе. – Зачем обманывать себя и окружающих. Лучше принять правду и смело посмотреть ей в лицо.

Федор отдернул плечо, на котором по-прежнему лежала толстая рука главы и давила на него. Ему было неприятно, очень некомфортно. Глава был ростом ниже Федора. Они смотрели друг на друга снизу вверх и сверху вниз. Один злобным взглядом, другой спокойным, умиротворенным.

– Почему ты так спокоен? Это раздражает. Даже злит меня, – после долгого взгляда все же прошипел глава.

– А что мне нервничать? Мой нейрокод зашит в более чем тысяче нейросканов. И живет, вероятно, или еще будет жить. Я не умру, по сути. Лишь мое тело. Веры ведь говорили, что продлевают жизнь нашего разума в когоре.

– Ты что, поверил в это?

– А какая разница? Верю – не верю. Моя судьба от этого ощущения не изменится. Я просто делаю, и все. А там будь что будет.

– Легкомысленно это очень. Мы, конечно, надеемся, что будет эффект, но не уверены. А ты как будто уверен. Мы, вообще, если честно, просто так это разрешили тебе. Никто особо и не верил в это. А ты поверил, значит. Ну, ладно, молодец, – и глава похлопал Федора по спине.

Прогнозы веров оказались верными. Последующие годы стали гибельными для Земной цивилизации. Анты, привыкшие паразитировать на верах, оказались совершенно неспособными жить без их поддержки. Они не захотели взять ответственность за свою жизнь, обучаться, самим строить предприятия, работать на них и обеспечивать себя, хотя веры предлагали свои знания и помощь. Но анты предпочитали хныкать и попрошайничать. А когда поняли, что космические братья потеряли к ним интерес, пустились вразнос, громили склады с продовольствием, разрушали системы водо- и теплоснабжения, ломали, редко, но еще встречавшихся, роботов, не трогали только роботов-нейросканеров в надежде на жизнь после смерти. Федор, хоть с каждым годом чувствовал себя слабее и слабее, проводил свои последние дни, движимый и живущий только своей идеей. Благо, он максимально автоматизировал процесс, и теперь его помощники часто выезжали без него на прошивку нейроскана. Сам же он лихорадочно подсчитывал, скольким антам удалось вживить репликант, но постоянно сбивался и поэтому не знал точного количества. Каждый раз, когда им удавалось опередить роботов-нейросканеров, Федор испытывал откровенное злорадство, он с безумным горящим взглядом начинал приплясывать на месте и бормотать под нос что-то типа «вот я вам», «ух, как мы вас» и еще что-то неразборчивое, а иногда вдруг останавливался и грозил кому-то кулаком, злобно прищурившись. В такие минуты его помощники всерьез опасались, не тронулся ли умом их предводитель, которого полностью поглотила непонятная жажда мести. Но за что? Может, он хотел отомстить за то, что умерли его мать, отец, все братья с сестрами?

Процесс самоликвидации производства, запущенный верами, завершился, прекратилась подача пищи, тепла и воды. Федор был так поглощен своим делом, что радовался каждой смерти соплеменника, но его охватило настоящее беспокойство, почти паника, когда один за другим умерли его помощники, – он такой вариант не рассматривал, не предполагал, что на момент его, Федора, смерти рядом не окажется никого, кто поместит репликант в его собственный нейроскан. Надо было срочно что-то предпринять. Теперь, идя по поселению, Федор присматривался к каждому встречающемуся анту. Однажды он на ночлег прибился к небольшой группе, облюбовавшей неглубокую пещеру. Сидя у костра, мужички покуривали, по очереди прикладывались к бутыли с мутным, отдающим кислятиной и сивухой самогоном и вспоминали сытую жизнь. Среди них был парнишка, который показался Федору неглупым. Стоило попытать счастья.

– Знаешь, кто я? – спросил Федор многозначительно, подсев к юнцу.

– Дык, к-как нне знать… – от неожиданности, а может, от выпитого парень начал заикаться.

– Ага. Значит, ты знаешь, что только от меня зависит, будешь ты жить вечно или тут гнить останешься, – начал напирать Федор.

– Как это? – оторопел юноша.

– А вот так. Когда ант умирает, что происходит? Праавильно, появляется робот веров, чтобы снять нейроскан и «подарить вечную жизнь», – последние слова Федор произнес нарочито пафосно и с издевкой. – А кто появляется раньше робота? Угадал. Я. Я блокирую робота на время, пока загружается мой репликант, и только от меня зависит, отпущу я вражье устройство, когда еще можно снять нейроскан, или оно опоздает. Сечешь?