Чарльз Соул - Год Оракула [litres]

– Так что в конечном счете это все значит, – сказал Лейхтен, тоже не отодвигаясь, – что мы даем вам свободу, никак не контролируя действия, которые вы предпринимаете от имени президента Грина и от имени Соединенных Штатов Америки.

Тренер наклонила голову.

– А цена? – Голос Лейхтена слегка подсел. – Вы сказали, что знакомство с Оракулом будет почти достаточной платой. Чего вы хотите еще?

Тренер откинулась на спинку кресла, и на лице ее появилась улыбка.

– Тут не о деньгах пойдет речь. Я их столько за многие годы заработала, что мне ни цента не нужно. Да я, черт возьми, могу и собственные издержки оплатить. – Она подалась вперед: – Дело будет так. В какой-то момент мне может захотеться, чтобы ваш босс сыграл за мою команду. Как я уже говорила, я почти ушла от дел. Но если я все-таки позову, то он придет и сделает то, что я прошу. У меня в запасе есть несколько экс-президентов, но действующий – это дело совсем иное. У него осталось от этого срока восемь месяцев с небольшим, и я сделаю так, чтобы он получил и второй срок, так что он почти пять лет будет мне доступен для помощи.

– Вы с ума сошли, – ответил Лейхтен. – Президент не может брать на себя подобных обязательств. И спасибо за предложение, но добыть Дэниелу Грину второй срок – это моя работа. Я думаю, что справлюсь.

– Может быть, – со смешком сказала Тренер, – но я справлюсь лучше. Заключив эту сделку, вы сможете расслабиться на следующие четыре года, Тони. Уж поверьте мне.

Лейхтен обдумал это. Сенатор Аарон Уилсон, предполагаемый конкурент президента, показал себя серьезным соперником. Он был молод, полон жизни, с чистой биографией, включавшей участие в «Буре в пустыне», и чертовски здорово умел говорить на камеру. И будто этого было мало, Лейхтен вел кампанию Грина перед лицом поразительной серии никак не связанных событий, которые как-то все вместе готовы были утопить американскую экономику: на первом месте – неопределенность, вызванная Оракулом, но еще и волнения в Южной Америке, пара крушений хедж-фондов, от которых тряслась Уолл-стрит, скачки цен на газ и так далее, и так далее, и так далее. Он бы даже сказал, что это подстроено, не будь это невозможно. Какова бы ни была истинная причина, все дружно ругали президента за сокращение своих пенсионных планов, пусть даже ни черта он с этим поделать не мог.

– Простите, Тренер, – сказал Лейхтен, подняв теперь голову, – но вы должны понять, что президента нельзя компрометировать таким образом, как вы предлагаете.

– Так он же не будет скомпрометирован , сэр, – возразила женщина. – Нет-нет, не так все плохо. Для начала, это будет всего один раз. Я его попрошу сделать для меня одну вещь, и это может быть все что угодно – от пригласить меня на ужин до позвонить по телефону. Кто знает, что нужно будет? И как только он это выполнит, дело кончено, больше он обо мне не услышит. Нет причин волноваться. Да вот, я вам сейчас покажу.

Тренер подняла руку и обратилась через всю комнату:

– Фред, привет. Не хочешь подойти сюда на секунду?

Краткая пауза, потом в комнату вошел один из агентов секретной службы, неся на лице ту безэмоциональную маску, какая бывала у них у всех в служебные часы. Лейхтен не знал его имени – но Тренер, очевидно, знала. И так же очевидно, что его звали Фред.

– Рада тебя видеть, – сказала Тренер. – У меня к тебе один очень короткий вопрос. Как ты думаешь: быть в моей команде – это хорошо?

– Да, мэм, – ответил Фред не задумываясь. – Абсолютно.

– И эта оказанная в порядке благодарности услуга – у тебя с ней не было трудностей?

– Никаких. Я бы повторил это не задумываясь и, что бы ни было вам нужно, я готов.

Лицо Фреда не изменилось.

Он сознался в государственной измене и глазом не моргнул , подумал Лейхтен почти в отчаянии. О боже мой, мы понятия не имели. При всех наших проверках… и он каждый день торчал рядом с президентом! Понятия не имели .

– Спасибо, Фред. Я благодарна за твою рекомендацию и считаю, что ты отплатил за услугу. Вероятно, тебе сейчас придется сменить работу – ты не против полететь со мной? Мы тебе что-нибудь найдем.

Фред кивнул головой.

– Очень любезно с вашей стороны, мэм. Я подожду снаружи, если вам больше ничего не нужно.

Тренер махнула рукой в сторону двери дома.

– Вполне согласна. Только оденься потеплее, там холодно.

Лейхтен и Франклин смотрели, как Фред сунул руку под китель, снял с себя значок и пистолет. Молча положил их на стол, повернулся и вышел, закрыв за собой дверь.

Они оба обернулись к Тренеру, которая смотрела в окно, все еще улыбаясь. Кажется, она всегда улыбалась.

Взяв свой стакан, она сделала длинный глоток, потом поставила стакан снова на столешницу, во влажный круг, который от него остался.

– Франклин! – позвал Лейхтен. – Пожалуйста, на пару слов.

Он встал и пошел к выходу из дома, прихватив на ходу пальто. Франклин двинулся за ним, но сперва повернулся к Тренеру:

– Спасибо, – услышал Лейхтен его голос.

– Ерунда, Джим, – ответила Тренер. – Для старого друга – все что угодно.

Лейхтен вышел из дома, надевая пальто. Посмотрел на вертолет Тренера, где Фред, бывший агент секретной службы, виден был сквозь передние иллюминаторы. Он сидел и терпеливо ждал.

Вышел Франклин, закрыл за собой дверь.

– Джим, чтобы утром у президента на столе лежало твое заявление об отставке.

Взгляд Франклина оставался прежним:

– С чего бы это?

– Ты явно входил в какую-то команду Тренера. Вот почему ты знаешь, кто она и что она может. Президент не может терпеть в своей администрации людей с конфликтом интересов. И тебя в ней уже нет. Я просто не понимаю, как ты мог мне такое рассказать. Должен был понимать, что этим кончится.

Франклин даже не дрогнул.

– Я тебе рассказал, Энтони, потому что хочу защитить мою страну, – ответил он. – Погибают люди. Эти беспорядки с именем Оракула – только начало. Происходит что-то огромное, и мы должны это понять. И опередить. Тренер – наше лучшее средство этого достичь. – Франклин шагнул к нему. – Тебе, может быть, трудно это понять, но я не для себя делаю эту работу. А для людей, которым она на пользу.

Ах ты, святоша поганый , подумал Лейхтен. Как будто я никому не помогаю! Я пытаюсь спасти тот чертов мир!

– Уже нет, – ответил он.

– Не понял? – переспросил Франклин.

– Уже нет. Ты больше эту работу не делаешь. Как только вернемся в округ Колумбия.

Франклин улыбнулся – едва-едва.

– Я так не думаю.

– Да? А почему?

– Потому что, Лейхтен, я руковожу самым лучшим детективным агентством в мире. И первое, что я сделаю, когда вернусь, – начну искать Энни Бриджер. Или ты предпочитаешь, чтобы я пустил на это дело следственную группу? Вполне возможно. Ты начальник, распорядись.