Иэн Бэнкс - Алгебраист [litres]

Друг Валсеира Лейсикроф был исследователем синктурии. Он отправился в полевую экспедицию и посещал представителей синктурии по всей галактике – облачников, парусников, поверхностников, созидателей и всех остальных. Он наведывался и к Хоструму, потому что тот был одним из немногих облачников вблизи портала червоточины. Но ни о ходе, ни о портале не знала ни одна живая душа в Меркатории или остальной части того, что называло себя цивилизованной галактикой.

Звезда Аополейин находилась всего в дюжине световых дней от них. Облачник Хострум (который был крупнее этой звездной системы, если мерить по орбите самой удаленной планеты) частично располагался во внешних пределах системы и был склонен (если только это слово не слишком перегружено смыслом) к медленной миграции в сторону наиболее удаленной части этой огромной линзы. Где-то здесь находился насельник Лейсикроф в своем маленьком аппарате. По меньшей мере когда-то находился. «Велпин» и отправился на его поиски.

– И как долго мы были в отрубе? – спросил Фассин Кверсера-и-Джаната.

Они парили на мостике «Велпина», наблюдая, как сканеры прощупывают окрестности в поисках чего-нибудь напоминающего корабль. Продвигались они медленно. Насельники давным-давно заключили с облачниками соглашение, взяв на себя обязательство не перемещаться внутри их на высокой скорости. Несмотря на эластичность облачников, их индивидуальные пленочные покрытия, неустойчивые пояса и каналы разреженного газа, образовывавшие органы чувств и нервную систему, были чрезвычайно уязвимы, и кораблю размером с «Велпин» приходилось двигаться среди прядей живого вещества облачников медленно и осторожно, чтобы не причинить им никакого вреда.

«Велпин» транслировал сигнал-приветствие, содержащее и просьбу к Лейсикрофу выйти на связь, хотя Кверсер-и-Джанат не питали особого оптимизма: эти ученые стали притчей во языцех за привычку выключать свои системы связи.

Вид у истиннодвойни был искренне недоуменный. Кверсер-и-Джанат встряхнулись, зашуршав сверкающими морщинками своего зеркального одеяния.

– Где-где были?

– Как долго мы были без сознания? – спросил Фассин.

– Несколько дней.

– А потом еще несколько дней.

– Серьезно, – сказал Фассин.

– Эй, что значит «мы»? – возразил Айсул. – Я лично не был без сознания.

– Ну вот.

– Вы видите?

– Ваш друг не согласен.

– Вы сказали – несколько дней, – процитировал Фассин.

– Несколько дней? – повторил Айсул. – Несколько дней? Не были мы без сознания несколько дней, сколько-нибудь дней. Ни одного дня! – Он помолчал. – Разве нет?

– Этот процесс требует времени и терпения, – сказал насельник-истиннодвойня. – Лучше всего сон. Ничто не отвлекает.

– Нечем было вас развлечь.

– И потом, есть еще фактор безопасности.

– Конечно.

– Я только вздремнул немного! – воскликнул Айсул. – Закрыл глаза на минуточку, поразмыслить, не больше.

– Около двадцати шести дней.

– Мы были без сознания двадцать шесть дней? – спросил Фассин.

– Стандартно.

– Приблизительно.

– Что?! – завопил Айсул. – Вы хотите сказать, что нас специально усыпили?

– В некотором роде – да.

– В некотором роде! – Айсул был явно взбешен.

– Как мы и сказали.

– И в каком же это роде, похитители вы несчастные, пираты треклятые.

– В том роде, что это абсолютная правда.

– Вы хотите сказать, что опоили или отключили нас?! – почти завопил Айсул.

– Да. Иначе очень скучно.

– Как вы посмели?! – взвизгнул Айсул.

– Плюс это входит в условия пользования трубой.

– Условия пропуска, – поддакнула левая часть Кверсера-и-Джаната.

Другая часть истиннодвойни произвела что-то похожее на свист.

– О да! Эти условия пропуска – без них никуда.

– Без этого ничего не выйдет.

– Без этого мы не можем пользоваться трубой.

– Не можете?.. Что?.. Вы… Услов… – Айсул брызгал слюной.

– Да, – сказал Фассин, сигналя Айсулу, чтобы тот дал сказать ему. – Я бы хотел задать вам несколько вопросов о, гм, путешествии по трубе, если вы не возражаете.

– Не проблема.

– Спрашивайте.

– Только чтоб вопросы были хорошие, а то ведь ответить могут полную чушь.

– …Никогда не слышал ничего более постыдного за всю мою… – бормотал себе под нос Айсул, паря в направлении голосканеров среднего радиуса действия и похлопывая по ним, словно это помогло бы обнаружить корабль Лейсикрофа.

Фассин считал, что они отрубились на час-другой. Ему подсказали это собственные физиологические реакции и тот объем работ по очистке и обработке противоударного геля и дыхательной смеси, который пришлось выполнить. Обнаружив, что прошло двадцать шесть дней, он испытал главным образом облегчение. Конечно, он потерял немало времени, так как вовсе не ждал этого и не был предупрежден, и это его обескураживало; он чувствовал себя ретроспективно уязвимым (неужели то же самое будет и на обратном пути?), но хорошо хоть, они не сказали «год» или «двадцать шесть лет».

Одно Провидение знало, что произошло у Юлюбиса за это время (системы его газолета были на время перелета отключены, и он не мог проверить, сколько в действительности пробыл без сознания), но пока подтверждалось, что одна, пусть даже малая, часть легенды о насельническом списке правдива. Тайные ходы существовали. Один существовал наверняка, и Фассин считал маловероятным, что ход между Юлюбисом и Аополейином – единственный. Для выяснения этого стоило потерять месяц.

Фассин почувствовал, что пытается набрать в грудь побольше воздуха внутри своего газолета.

– И мы проделали этот путь по червоточине? – спросил он.

– Первый вопрос отличный. На него легко дать ответ в любом смысле! Да.

– Проделали. Хотя мы и называем их канюлями.

– А где у Юлюбиса, на Наскероне конец хода, канюли? Где находится адьютаж? – спросил Фассин.

– Ага! Он знаком с терминологией.

– Впечатляет.

– И в некотором смысле прекрасный вопрос.

– Абсолютно согласен. Но феноменально безнадежный в другом.

– Даже передать не могу.

– Безопасность.

– Вы, конечно же, сами понимаете.

– Конечно же, я понимаю, – сказал Фассин; получить прямой ответ на этот вопрос было бы весьма маловероятно. – И давно существует этот ход? – спросил он.

Истиннодвойня помолчала, потом ответила:

– Не знаю.

– Наверняка. Вероятно, миллиарды лет.

– Возможно.

– А сколько еще таких? – спросил Фассин. – Я имею в виду ходов, канюль?

– То же.

– То же?

– То же в смысле – опять – не знаю.

– Понятия не имею.

– Ну, сколько-то есть.

– Да, понятие действительно есть. Но сказать не можем. Опять условия пропуска.