Дэвид Митчелл - Костяные часы

Между мной и венценосными особами вклиниваются тела, меня словно бы оттаскивает назад лента конвейера. Последнее знакомое лицо – редактор Оливер, обрадованный грядущим взлетом продаж «605-го шоссе». Надо срочно выпить.

Нет, Херши блевать не будет. И мимо этой поломанной калитки Херши уже проходил. Наверное. Горбатое деревце, болтливый ручеек, лужа с отраженной голограммой «Бритфоун», едкая вонь коровьего навоза… Нет, Херши не пьян. Просто перебрал чуток. Зачем я здесь? «В такой жопе, что лучика света не видно». Держись. Не павильон, а какая-то бездонная пропасть. Не надо было жрать десерт из маскарпоне. «Это Криспин Херши, что ли?» Кратчайший путь к моей уютной комнатке в гостинице «Дилижанс и кони», через автостоянку – лента Мёбиуса, сотканная из вязкой чавкающей грязи, «лендроверов» и «туарегов». Заметив вдалеке архиепископа Десмонда Туту, я отправляюсь к нему, вроде как спросить о чем-то очень важном, но это вовсе не он. Так зачем я здесь, любезный читатель? А затем, что мне, великому литератору, надо поддерживать свое реноме. Пятьсот тысяч фунтов аванса, полученные от Гиены Хэла за «Эхо должно умереть», уже того, тю-тю: половина – в налоговое управление, четверть – за ипотеку, четверть – на обеспечение негативных активов. А если я не писатель, то кто же я? «И над чем вы сейчас работаете, мистер Херши? Мы с женой просто обожаем „Сушеные эмбрионы“!» А все из-за этого проклятого Ника Грика и прочих «молодых талантливых авторов», мечтающих занять мое место в тронном зале английской литературы. Ох, ром, содомия и плеть: вулкан Блевун просыпается; так преклоним же колена перед Владыкой Гастроспазмом и воздадим ему должное…

На Пласа-де-ла-Адуана волнуется море картахенцев с айфонами в воздетых к небу руках. Пласа-де-ла-Адуана накрыта колпаком тропических сумерек цвета «фанты апельсин» и маслянистого аметиста. Пласа-де-ла-Адуана пульсирует в такт псевдо-ска-ритмам припева «Exocets for Breakfast» в исполнении Damon MacNish and The Sinking Ship . На балконе над площадью Криспин Херши стряхивает пепел в бокал шампанского и вспоминает сексуальные утехи под звуки «She Blew out the Candle» [73] «Она задула свечу» ( англ .). – дебютного альбома все тех же The Sinking Ship – в свой двадцать первый день рождения, когда со стен миллионов студенческих спален взирали Моррисси, Че Гевара и Деймон Макниш. Второй альбом приняли хуже – электрогитары с волынкой гарантируют плачевный исход, – и последующие альбомы тоже провалились. Макниша ждала карьера разносчика пиццы, однако он исхитрился возродиться в ипостаси активиста движений по борьбе со СПИДом, по восстановлению Сараево, по защите непальского меньшинства в Королевстве Бутан и так далее, в общем – чего попало. Мировые лидеры охотно проводили с Макнишем две минуты перед телекамерами. Титул «Самого сексапильного шотландца» в течение трех лет подряд, неувядающий интерес таблоидов к бесконечной веренице его подруг; прерывистая череда сносных, но не будоражащих альбомов; этическая коллекция одежды под собственным брендом и два сезона программы «Пять континентов Деймона Макниша» на телеканале Би-би-си подпитывали сияние этой звезды из Глазго до последнего десятилетия, и даже сегодня «святой Ниш» остается желанным гостем всевозможных фестивалей, где днем раздает затверженные назубок интервью, а по вечерам услаждает публику старыми хитами – насколько мне известно, всего за двадцать пять тысяч долларов плюс перелет в бизнес-классе и апартаменты в пятизвездочном отеле.

Прихлопываю комара на щеке. Ради благодатного тепла приходится терпеть этих сволочей. Зои и девочки должны были ко мне присоединиться – я даже купил им билеты (не подлежащие возврату), – но тут разразился говношторм из-за Зоиной духовной матушки-наставницы, консультанта по вопросам брака и семьи. Двести пятьдесят фунтов плюс НДС за час избитых сентенций о необходимости взаимного уважения? «Нет, – сказал я Зои. – А, как нам всем известно, „нет“ значит „нет“».

Зои начала обстрел из всех доступных женщинам орудий.

Да, фарфоровую русалку бросила моя рука. Но если бы я метил в Зои, то попал бы точно в цель. Значит, я не хотел ей вреда. Что и требовалось доказать. Но истерический приступ не позволял Зои мыслить логически. Упаковав сумки и чемоданы «Луи Виттон», она вместе с вечно лохматой гувернанткой Лори забрала из школы Анаис и Джуно и уехала к своей старой подруге в Патни, у которой внезапно обнаружилась пустовавшая квартира. Криспину полагалось покаяться и пообещать впредь вести себя примерно, но он предпочел просмотр «Старикам тут не место» со звуком, включенным на полную громкость. На следующий день я написал рассказ о бандах одичавших юнцов, которые шастают по ближайшему будущему, высасывая жизненные соки из разжиревших духовных матушек-наставниц. Один из моих лучших. Вечером позвонила Зои и сказала, что ей «нужно некоторое время побыть одной – может быть, недели две»; подтекст, любезный читатель, был таков: «Если ты вымолишь у меня прощение, то я, возможно, вернусь». Я предложил ей отдохнуть от меня целый месяц и повесил трубку. В прошлое воскресенье Лори привезла ко мне погостить Джуно и Анаис. Я ожидал слез и эмоционального шантажа, но Джуно лишь сообщила, что мама считает, будто со мной жить невозможно, а Анаис поинтересовалась, купят ли ей пони, если мы разведемся, потому что когда развелись родители Жермейн Бигхем, то ей подарили пони. Весь день шел дождь, и я заказал пиццу на дом. Мы играли в «Марио-карт». У Джона Чивера есть рассказ «Брак». Один из его лучших.

– Да, на сцене он по-прежнему зажигает. В его-то годы… – Кенни Блоук угощает меня сигаретой, а Деймон Макниш бодро исполняет «Corduroy Skirts are a Crime Against Humanity» [74] «Вельветовые юбки – преступление против человечества» ( англ .). . – Я этих ребят видел в Фримантле, году так… в восемьдесят шестом, что ли. Охренеть.

Кенни Блоук, тип лет шестидесяти, с ухом, утыканным какими-то железяками, является, как утверждает фестивальная программка, старейшиной одного из нюнгарских племен. Я рассеянно думаю, что и Деймон Макниш, и многие его сверстники превратились, по сути дела, в трибьют-группы самим себе – такая вот странная и очень постмодернистская судьба.

Кенни Блоук стряхивает пепел в горшок герани:

– Да, по сравнению с некоторыми у Макниша все пучком. Угадай, кто не так давно играл в Басселтон-парке? Joan Jett and the Blackhearts . Помнишь их? Народу собралось немного, но ведь на государственную пенсию детей в нормальный колледж не отправишь, вот и приходится подрабатывать, как всем. Слава богу, мы, писатели, избавлены от необходимости давать прощальные турне и колесить по ностальгическим маршрутам.