Михаил Веллер - Вначале будет тьма // Финал

Пела и сборная России. Даже Нготомбо открывал и закрывал рот в нужные моменты. Игроки стояли, обнявшись, их лица были повернуты к флагу. До начала чемпионата на них поставил бы только маньяк-оптимист. В этой команде отсутствовали игроки известных клубов. Да что там… Не было в ней и Иванушки Баламошкина. Сегодня одиннадцать человек вышли играть без него – игрок тамбовского «Спартака» лежал в реанимации. А они вышли играть за себя и за того парня, как говорится. Главный в жизни каждого финал.

– Дамы и господа! Президент Российской Федерации!

Короткая приветственная речь главы государства изобиловала штампами и повторениями. В ней торчали уши Зоркого, ее можно было произносить без бумажки – так долго и много репетировал под приглядом пиарщиков, имиджмейкеров, психологов и дантистов Президент России. За день до финальной игры мундиаля (Господи, почему в русский язык пришло это слово!) «Лужники» были оцеплены по большому периметру, всех местных работников отпустили «погулять», а Президент три часа шлифовал и полировал эту самую речь. Перед финальным матчем хотели глубоко в его правое ухо вставить беспроводной наушник, но отказались от этой затеи. Решили обойтись обычными с виду очками, которые могли посылать звуковые вибросигналы прямо через кость. Пытались разгонять голубей, но безуспешно. Инфразвуком Bermuda обработали окрестные крыши, но вредные птицы, хотя и в меньшем количестве, продолжали дружно попрошайничать у болельщиков остатки пищи. Так и вот – ничего гарантировать было нельзя.

Он подошел к микрофону. И покашлял два раза быстро в кулак (один имиджмейкер благостно покивал головой, а второй зло посмотрел на первого). Положил перед собой бумажку с текстом. Недоверчиво посмотрел на телесуфлер. И широко улыбнулся (психолог в этот самый момент, не отрывая взгляда от экрана, пытался поближе к основанию откусить заусенец на среднем пальце).

– Уважаемые хозяева и гости столицы! Сегодня с уверенностью можно сказать, что главный футбольный турнир планеты удался. В России проходит событие воистину глобального масштаба. Далеко за пределами нашей страны…

«Самый массовый вид спорта», «любим по-настоящему», «ответственно подошли к проведению», «атмосфера футбольного праздника», «открытая, гостеприимная и радушная Россия», «финал, достойный по смыслу и содержанию». Уверенный голос летел над полем и секторами стадиона. Усиленный динамиками многократно, он, под низким и облачным московским небом, производил впечатление. Да, именно так – производил впечатление.

Слушали его внимательно, и последние слова заглушили искренние и дружные аплодисменты. Президент еще немного помахал зрителям, взял в руки поданный Карьеровым разноцветный шарф с названиями двух команд-финалистов и поднял его высоко над головой. Застучали барабаны, задудели вувузелы, понесся со всех сторон оглушительный свист. Капитаны команд обменялись вымпелами. Казалось, энергетические поля всей планеты пересеклись в одной точке – в центре поля нового грандиозного стадиона «Лужники» в Москве.

Виктор Петрович Еремеев, главный тренер сборной России, в очередной раз пересчитал своих игроков, мысленно перекрестил их и одновременно со стартовым свистком шумно выдохнул. Сегодня утром еще раз звонили оттуда. Разговор состоялся будничный и, можно сказать, банальный. Все эти «как дела» и «желаю удачи» за последние три дня слились для Виктора Петровича в единый шумовой фон. И только прием в Кремле не давал ему покоя. Почему «повнимательнее и поосторожнее»? В финале однозначным фаворитом смотрелась сборная Славонии. Она выиграла последний чемпионат Европы. С большим отрывом победила в отборочном турнире. Ее игроки все еще молоды и все еще жадны до больших побед. Бывшая провинция Российской империи, Славония в любом виде спорта играла с командами из России с особым упорством и желанием. А теперь, когда они и в ЕС, и в НАТО, тем более.

Игра началась ожидаемым стартовым натиском славонцев. Активно используя фланги, они раз за разом таранили оборону россиян. Их латерали глубоко вгрызались в оборонительные порядки соперника, спокойно покидая свою половину поля. К пятой минуте Иван Давыдов уже дважды буквально спас свою команду, отбивая опасные дальние удары. Эйфория от участия Сборной в таком матче продолжала бурлить на трибунах и выкидывать протуберанцы кричалок, песен и аплодисментов. Однако неудобное чувство от возможной развязки начало мелкой дрожью пробираться под кожу российских болельщиков. В этом океане зрительских нервов оставался пока только один нерушимый остров надежды. В центре защиты, в своей последней официальной игре, всем руководил Андрей Царьков, Царь, заслуженный ветеран сборной России. Честь, Верность и Кормчий, как стали называть его спортивные журналисты после сенсационного возвращения в Сборную.

Андрей уже давно хотел повесить бутсы на гвоздь, но вторая жена, многочисленные дети и желание поиграть в футбол как-то все откладывали уход. Защитником он был хорошим, а для медленного российского чемпионата даже отличным. Игру читал уверенно и поэтому успевал практически к любому мячу. Перед мундиалем (да-да) прошла череда травм у других игроков его амплуа. Все стремились попасть на главное футбольное событие планеты, тренировались нещадно – и травмы не заставили себя ждать. За три месяца до турнира Андрей с удивлением обнаружил, что кроме него центрального играть некому. По первому вызову собрал старенькую, но везучую и любимую после одной давнишней победы в Европе сумку и поехал к Еремееву.

Ыгмык – Москва.

210 дней до финала

Газеты прошлых лет. Есть что-то старческое в шелесте их страниц. Что-то неловкое и печальное. Прикосновение к полиграфическому листку вызывает в памяти очередь у киоска, к которому надо было идти через весь парк, стопки газет и журналов на прилавке и всемогущую киоскершу, которая, ты надеешься, отложит для тебя экземпляр «Советского спорта». Опоздавшим из нераспроданных доставался только «Труд» за три копейки, и обиженная часть очереди расходилась. Оптимисты искали смыслы, явные и скрытые, во всем. А там – надои неуклонно росли, сталевары брали на себя повышенные обязательства, космос встречал очередную нашу экспедицию, жадные лапы западного капитала тянулись с политических карикатур, а африканцы дружно боролись за свою независимость. Картинки и текст менялись из номера в номер, но не проходило ощущение, что буквы и слова, перестраивая свои ряды, суть сообщаемого изменить не могут. Так было и пять, и десять, и сто лет назад. И только люди, вероятно, этого не замечали – они продолжали каждое утро собираться на углу парка в ожидании свежей порции пахнущей свинцом типографской продукции.