Михаил Веллер - Вначале будет тьма // Финал

И начался шум, и многие начали спорить, кому верить, и вопрошать: где же те, кто расскажет нам, что случилось? Но никто не мог рассказать, и только холоднее и темнее становилось на улице, и люди начали расходиться. Кто-то, как говорили люди служивые, взял лопату и начал расчищать дороги. Одни, у кого были дети и пожилые родственники, послушав врачей, стали разбиваться на группы и устраивать общие жилища, другие пошли в больницу, чтобы стеречь больных или греться о солнечные батареи, третьи разжигали костры на улице и прямо в домах, так что вскоре в ночи заполыхали пожары, и последние собирались у пожаров, чтобы погреться и поспорить, как поступить завтра.

И многие были голодны, и многие были напуганы, и ко многим пришли в эту ночь Ангелы и сказали, что пробил час, и пора поверить и начать жить не по законам жизни конечной, но по законам вечным, и то, что вчера было безумством, сегодня станет путем спасения.

И ко многим пришли затем Демоны и сказали, что пробил час, и пора разувериться, и то, что вчера было безумством, станет сегодня путем спасения, и законы человеческие больше не действуют и наступают законы жизни конечной, и что холодная кровь, пролитая во тьме, не считается кровью человеческой, а считается кровью пресмыкающихся.

И многие в эту ночь молились. И многие в эту ночь убивали и грабили. И одни в одну ночь обеднели, а другие обогатились. У одних утром было много солнца и еды, наличных денег и украшений, одежды и документов, а у других было столько же, как утром, и меньше. И третьи не проснулись вовсе. И тот, кто остался без солнца, плакал. И тот, кто был с солнцем, смеялся. И тот, кто не смог проснуться, лежал на снегу, и не было в нем ни слез, ни смеха, ни дыхания. И все видели, что по земле ходят пресмыкающиеся, но одни давили их, другие плакали над ними, и только мертвые были спокойны и безмятежны.

Есть старый, но точный анекдот. Мужчина утром рассказывает приятелю:

– Какой сон мне снился!

– Ты и она?

– Лучше!

– Ты и он?

– Ах, еще лучше! Я и я!

Идеальная любовь – это когда тебе встречается твоя точная копия, но в женском обличье, то есть ты, но красивый, длинноногий, молодой и противоположного пола. Идеальное творчество – это когда у твоего замысла появляется абсолютный исполнитель. Придумывать-то мы все умеем, но надо написать. А чтобы исполнение было на уровне замысла – нужен как бы идеальный ты, знающий материал, как собственную биографию, здоровый, трудоспособный, опытный и при этом молодой. Все знают, как легко сочинить и трудно написать – и какой это был бы прекрасный мир, если бы все твои идеи соответствовали воплощению. Но, как замечает Андрей Кончаловский, в кино большая удача – воплотить замысел на 20 процентов. Норма – 5. В литературе, слава богу, мы меньше зависим от натуры, погоды, финансирования и многочисленной съемочной группы, поэтому сойдемся процентах на тридцати-сорока.

И тут мне привалило именно такое счастье – команда мечты. Издательство АСТ совместно с писательскими курсами Creative Writing School придумало роман-баттл, то есть соревнование между двумя книгами, которые напишут выпускники. Тему и примерный общий план выдумает преподаватель, а исполнение возьмут на себя его студенты, отличающиеся от обычных студентов тем, что все они уже состоялись в основной профессии и возраст у них соответственно от 25. То есть все они взрослые люди, некоторые с семьями.

Роман такой, грешным делом, я продумал давно. Он у меня ждал своего часа в числе любимых замыслов, но я понимал, что мне его не потянуть. Я бы попросту не решился, а у студийцев выбора не было. Команду я отобрал легко – собрал в рюмочной на Никитской, тогда еще функционировавшей, свой семинар, рассказал идею и предложил желающим остаться. Остались ровно те, кого я и наметил изначально. Это Игорь Журуков, Дмитрий Шишканов, Татьяна Ларюшина и Аркадий Тесленко, то есть наиболее одаренные и зрелые люди в этой команде. Впоследствии к нам присоединился приславший мне свои рассказы на рецензию одиннадцатиклассник Иван Чекалов, из которого, по-моему, выйдет большой толк. На последнем этапе подключился студент Дэн Кахелин, молодой, но уже вполне сложившийся прозаик. Единственная из всех женщина, прекрасный лирический поэт Ларюшина, была брошена на любовные сцены. Кое-какие бреши в получившемся романе залатал я. Когда мы перечитали текст, план которого был сочинен буквально на коленке в той же рюмочной за 45 минут, больше всего нас поразило, что роман получился вполне монолитный, как будто его писал один человек – примерно лет тридцати пяти, каков и был наш средний возраст. Но этот человек знал все, что знали мы, а в рамках отдельно взятой головы такое невозможно.

Это роман о футболе, да. И о мундиале-2018, безусловно. Но это роман о финальном матче российской истории, об итоге ее последних 20 лет и – так получилось – последних семи веков. Это вообще роман о России, как мы ее понимаем. И почему-то нам кажется, что многие читатели понимают ее примерно так же. Один конкретный писатель может промахнуться мимо аудитории, но семеро уж как-нибудь в нее попадут. Это тот редчайший случай, когда работа доставляла всей команде беспримесное наслаждение и в результате этой работы образовался довольно прочный коллектив, регулярно собирающийся, выпивающий, закусывающий и обсуждающий главное. Интересно, что мы не собираемся ограничиваться этой книгой. У нас в планах еще три, и думаю, что они будут не хуже. Вообще книга – побочный результат работы писателя. А главный, я думаю, – это все-таки то, что с ним произошло, то, что он в себе изменил и сам из себя сделал. В этой книге, по-моему, главный результат – даже не то, что здесь написано, хотя оно мне нравится. А то, что появился новый писатель, такой себе дракон о семи головах. Со временем мы ему придумаем коллективный псевдоним. Правду сказать, такого идеального Я у меня еще не было.

А идеальный читатель у него уже есть. Здравствуй, идеальный читатель. Семь голов хорошо, а семь тысяч лучше.

Москва. Финал

Царь киксанул.

Надо было просто вынести мяч, но Андрей Царьков, мастер из мастеров, профессионал из профессионалов, засуетился и неуверенно пнул его в сторону Валика Рожева. Нога скользнула по газону «Лужников», пас пошел немного в сторону, и если бы не реакция Давыдова, Славония уже на пятой минуте повела бы в счете. А так… Поймав мяч, Иван мгновенно оценил ситуацию – слишком много соперников сидело на наших воротах – и выбросил его на свободную зону справа, куда как раз стартовал Нготомбо. Афророссиянин подхватил мяч, пронесся с ним по правой бровке метров пятьдесят и, почувствовав, что его вот-вот накроет защитник, навесил на успевшего прибежать в чужую штрафную Остапченко. Удар получился что надо – не дав мячу опуститься, Евгений своим коронным с левой отправил его в самую девятку. Славонский вратарь опоздал с прыжком, однако, на свое счастье, все-таки достал кончиками пальцев сильно пущенный снаряд. Тот слегка изменил направление, с грохотом врезался в перекладину и отскочил далеко в поле, где кто-то из защитников, в суматохе разряжая опасный момент, вынес его за боковую. Остапченко рухнул на газон и от досады замолотил кулаком по земле. Камера переключилась на Еремеева. Главный тренер сборной России стоял на фоне переполненных трибун, обхватив лысую голову руками.