Ольга Дернова - Реальность 7.11 [СИ]

Первый километр я пролетел заполошной птицей. Перестарок по соседству тихо сопел и не вмешивался. Но на переезде фургон тряхнуло так, что я и сам испугался за его сохранность. Старый транзитник прикрикнул:

— Эй, полегче, Бор, не дрова везёшь!

— Знаю, — буркнул я, сбавляя скорость. Лучше бы это были дрова…

— И вообще, давай, приходи в себя, — предложил Перестарок. Мы миновали переезд, и он, подслеповато щурясь, наклонился к карте — сверить наш курс.

— Что-то я из-за всей этой фигни запутался, где мы. Вот это что? — Он пальцем ткнул в какую-то точку на карте. — Хидота местная, что ли?

— Останавливаться не буду, — предупредил я. — Хоть убейте. Разбирайтесь на ходу.

— Не паникуй, — заявил он. — Неужели два транзитника не найдут дорогу к ДУОБТ? Просто смешно.

— Тут вам не зона трансформации, — огрызнулся я. Словно в подтверждение моих слов, снаружи кабины послышался бурный плеск, и что-то, судя по звуку — тугая водяная струя, с шелестом прошлось по всей боковой стенке фургона.

— Блин, откуда столько воды?

— Да, осадков многовато, — согласился Перестарок. — Интересно, они вообще запускали Хидоты со вчерашнего дня?

А и правда. Когда нарушается привычная работа каких-то систем, это замечаешь не сразу. Но подспудное чувство, шепчущее о недостаче, не даёт покоя.

— Сейчас узнаем, — мой сосед прищурился на светящийся циферблат. — Две минуты до запуска.

— Я вот даже не помню, в какие часы они работают, — сказал я, чтобы отрешиться от мыслей о нашем грузе.

— Дважды в день — в семь утра и в семь вечера. И ещё четыре раза ночью.

— Откуда вы всё это знаете?

— Поживёшь с моё… В былые времена их запускали утреннюю раньше, а вечернюю — позже. Чтобы, значит, не травмировать их диким видом городское население. Но нынешний мэр… как бишь его, этого отморозка?

— Терсиппер, — подсказал я.

— Во-во, он самый. Он с какого-то бодуна решил, что это зрелище, напротив, укрепит патриотический дух горожан. И убедит их в могуществе Церкви.

— С ума сойти, — сказал я. Не для того, чтобы поддержать разговор. Просто воочию увидел то, о чём мы беседовали.

Нет, я и прежде неоднократно наблюдал за работой Хидот. В чём-чём, а в этом наш придурковатый мэр отчасти прав: зрелище выходило завораживающее, покруче любого шоу. В решающий момент из-за горизонта в разных местах вылезают огромные тонкие антенны. Покачиваясь и трепеща, они начинают притягивать к себе дождь. Вода меняет направление и, позабыв о законах гравитации, устремляется вверх. Вокруг Хидот формируются серые водяные зонтики. В этот момент они похожи на рощицу гигантских поганок. Потом края зонтиков начинают медленно загибаться кверху. Зонтики превращаются в смыкающиеся воронки, после чего каждая Хидота становится фонтаном, выплёвывающим воду за пределы города. Колоссальные водяные дуги встают в направлении от центра к окраинам. Если бы в этот момент солнце выглянуло из-за облаков, воздух над Таблицей заискрился бы сотнями радуг. Но солнце пренебрегает нашим городом. Хидоты послушно извергают излишки воды и, как дрессированные змеи, тихо скрываются в своих подземных норах.

Так, по крайней мере, это выглядело издалека. Когда тупое, безглазое рыльце Хидоты попёрло наружу всего в нескольких метрах от нас, я впервые усомнился в его безобидности. Вблизи Хидота не обнаруживала ни малейшего сходства с изящным усиком насекомого. Скорее, в ней ощущалась мощь всесокрушающего тарана.

— Надо же, я угадал, — радостно заявил Перестарок. И через несколько метров добавил: — Знаешь, наверное, нам лучше остановиться. Сейчас вся вода полетит в нашу сторону.

Я послушно съехал на обочину. В благоговейном молчании мы наблюдали за тем, как эта штука вытягивается в длину. Иголочки, цокавшие по нашему кузову, довольно быстро превратились в звонкие молоточки.

— Это скоро закончится! — перекрикивая шум разбушевавшейся стихии, объяснил Перестарок. — Когда она утянет дождь за собой!

Я кивнул.

— Ты обратил внимание на маячок в её верхней части? — продолжал он. — Это и есть собственно Хидота — синт, управляющий водой! Всё остальное — кокон из биоткани!

Я кивнул снова. Ни один другой строительный материал на Земле не обладал такой пластичностью, из-за которой эта гладкая коричневатая поверхность казалась живой. И ещё характерный маслянистый блеск. Сходство с живым существом усиливалось тем сильнее, чем выше вытягивалась Хидота. С близкого расстояния было заметно, как сокращается и дрожит биоткань в попытке сохранить баланс.

Стоило мне подумать об этом, как она начала заваливаться в нашу сторону. Перестарок взвизгнул и вцепился мне в загривок. У меня не было времени подумать как следует — наверное, это нас и спасло. Руки и ноги сработали независимо от моей воли. Это они включили зажигание и на полную выжали педаль газа. Фургон взревел, как взбесившееся животное и, страшно вильнув задом, рванул вперёд по шоссе. Нас с Перестарком вжало в сиденья. Слава богу, при этом он отцепился. Я автоматически выровнял ход машины и ещё не совсем осознанно взглянул в зеркало заднего обзора. Хидота продолжала падать. Окружающие её струи воды со страшным напором били в разные стороны.

— Уффф… — со вздохом протянул Перестарок, тоже всматриваясь назад. — Проскочили… Что это было, а?

Я пожал плечами.

— Кажется, эта тварь пыталась убить нас.

— Она неживая, Бор.

— Помнится, кто-то, — не в силах справиться с ехидством, возразил я, — совсем недавно приравнивал её к живым существам.

— Помнится, кто-то со мной соглашался, — с достоинством парировал Перестарок. — Гляди, она теряет форму! Совсем растеклась… — Он фыркнул. — Тоже мне Пизанская башня! Накося! Теперь не догонишь!

И он показал Хидоте фигу. Она и впрямь напоминала теперь бессильно стелющуюся по земле водоросль. Основание вывернулось дугой, и в точке сгиба обозначился разрыв. От места её падения разбегались мутные волны с весёлыми пенистыми гребешками. Но и они были бессильны нагнать нас.

— Спорим, теперь её не починишь? — сказал Перестарок.

— Надеюсь, никто не пострадал, — пробормотал я.

— Не бойся. Здесь индустриальный район.

Мы замолчали. Я спохватился, чего это я так гоню, и поспешил сбросить газ. Попутно обратил внимание на карту. До ДУОБТ оставалось минут десять спокойной езды. Я подумал: если ещё что-нибудь случиться, я точно свихнусь на месте. Но ничего пока не происходило. Ободрённый этим, я начал размышлять о том, что в последнее время вокруг происходит чересчур много странного. И о том, что постоянные драйв и кураж, оказывается, выматывают куда сильнее недельного путешествия в автоколонне. Перестарок на соседнем сиденье начал посмеиваться, сперва тихо, потом всё громче. Я уж забеспокоился, не повредился ли он рассудком, но тут он повернулся ко мне и сказал: