Марк-Уве Клинг - Страна Качества. Qualityland [litres]

– Что вы имеете в виду?

– Это алгоритм, который предполагает соучастие! – поясняет Старик и делает пару неловких танцевальных движений. Это выглядит неприятно. Он сам это замечает и останавливается. Он держит клавиатуру на стекле. «Qwertzuiop», – говорит он.

– Что?

– «Qwertzuiop», – повторяет старик. – Ты знаешь, почему буквы на любой клавиатуре расположены так странно?

– Понятия не имею.

– Первые клавиатуры были спроектированы для пишущих машинок, которые работали с так называемыми литерными рычагами. Эти рычаги, к сожалению, имели обыкновение зацепляться один за другой. Поэтому изобретателю К. Л. Шоулзу пришла в голову умная идея, по возможности разделить по расположению наиболее часто повторяющиеся цепочки букв.

– Какое отношение это имеет ко мне? – спрашивает Петер.

– Компьютеры имеют литерные рычаги? – спрашивает старик.

– Нет.

– Почему тогда наши клавиатуры используют все еще «Qwertzuiop», а не, например, якобы намного более эргономичную раскладку клавиатуры «Dvorak»?

– Наверное, потому что слишком многие люди учились печатать на старой клавиатуре.

– Верно. Зависимость от первоначально избранного пути. Решения, принятые в прошлом в отношении направления, трудно изменить на современном этапе. Даже если путь оказался неверным. Теперь ты понимаешь, какое отношение это имеет к тебе?

– Меня это пугает. Но ведь это не мои решения, которые вынуждают меня пойти ложным путем.

– Это правда, – соглашается Старик. – Если система думает, что ты лузер, который тратит свое время на то, чтобы есть джанк-фуд и смотреть трэш-фильмы, то тебе и предлагаются трэш-фильмы и реклама джанкфуд. Тебя связывают с партнершей, которую оценивают так же низко, как и тебя. Если ты ищешь квартиру, тебе предлагают только какую-нибудь «дыру», которая расценивается как подходящая для тебя. Если ты просматриваешь объявления о приеме на работу, то от тебя скрывают предложения, для которых ты имеешь недостаточную квалификацию. Если ты все же сумеешь подать заявление, тебя отсеют специальные алгоритмы задолго до того, как твое досье окажется на письменном столе менеджера по персоналу. Но если кому-то будут предложены варианты «бесполезного», то будет очень непросто не быть «бесполезным». Профиль – это само по себе исполняющееся предсказание. Сама по себе исполняющаяся идентификация. Это функционирует, конечно, и по-другому, если система сочтет тебя крутым парнем. Но, я думаю, это не твоя проблема.

– Нет. – Петер почесал голову. – Если мои профили некорректны, значит, я живу в вымышленном мире.

– Верно, – соглашается Старик. – Это твоя проблема. Это Проблема Петера. О, это звучит прекрасно! Это должно стать устойчивым понятием. Настоящим я нарекаю эту проблему названием «Проблема Петера». Старик хихикает. – Я счастлив от того, что только что создал крылатое выражение. Формулировка, которая переживет своего создателя и войдет в общее словоупотребление. Скоро люди будут произносить фразы типа: «Я увяз по горло в Проблеме Петера. Психиатр будет объяснять своей пациентке: «То, чем вы страдаете, является типичным случаем Проблемы Петера». Или отец будет бранить свою малолетнюю дочь: «Не выпендривайся. Ты себя так ведешь, как будто у тебя Проблема Петера!» Может быть, даже президент однажды скажет: «У нас у всех здесь Проблема Петера!»

– Если мои профили некорректны, значит, я живу в вымышленном мире, – повторяет Петер.

– Ах, даже если все профили корректны, нас бы дискриминировали алгоритмы.

– Но почему? – спрашивает Петер. – Разве машины не должны быть объективны?

– Это чепуха, – говорит Старик. – Вот пример: алгоритм человеческих ресурсов учится, проверяя многочисленные решения, которые менеджеры по персоналу приняли до него. Он устанавливает, что соискатели с черным цветом кожи сверхпропорционально редко принимались на работу. Так что вполне логично вообще не приглашать соискателей с черным цветом кожи. Ты понимаешь? Если впереди в алгоритм включить предрассудки, то они окажутся сзади.

– Расистская машина?

– Хуже. Расистская машина под прикрытием объективности. – Старик хихикает. – Когда я был моложе, – говорит он, – Microsoft издал чат-бот, который должен был учиться, взаимодействуя со своими собеседниками. Он так и сделал. Всего лишь через шестнадцать часов Microsoft убрал бот из сети, так как он отрицал холокост.

– Отрицал что?

– Инициированный Гитлером геноцид евреев.

– Они ничего не упоминали об этом в мюзикле…

– Ну, если это так, – говорит Старик, – тогда наверняка ничего и не произошло…

Петер на минуту задумался. Старик опять заснул. Петер постучал по стеклу, и тот вздрогнул от неожиданности.

– Пожалуйста, измените мой профиль! – взмолился Петер.

– Что я должен сделать?

– Исправьте данные! – попросил Петер. – Сделайте так, чтобы мой профиль действительно отражал мой портрет.

– Твой портрет? – переспросил Старик.

– Да, мой портрет, – подтвердил Петер.

Старик усмехнулся.

– Но кто ты такой?

Этот простой вопрос ввел Петера в три быстро сменяющихся душевных состояния. Первое: досада. Второе: смущение. Третье: ужас.

– Я… – забормотал Петер. – Я…

– Побереги силы, – посоветовал Старик. – Даже если бы ты знал, кто ты, я не смог бы тебе помочь.

– Вы не можете или не хотите?

– Для тебя это одно и то же.

– Почему вы не хотите мне помочь?

– Подсматривать в замочную скважину – это непросто, – признается Старик. – Зачастую это остается тайной. Но если дверь взламывают и переставляют мебель, то каждый входящий в помещение глупец заметит, что здесь произошло что-то странное.

Раздается сигнал, и Старик сразу же хватается за маленькую баночку, вынимает из нее таблетку и начинает ее разжевывать. Он подходит близко к стеклу и шепчет:

– Кроме того, я очень не хотел бы втягиваться в твою историю, так как в ней ты с точки зрения драматургии герой, а я бы тогда выступил в роли ментора. Но проблема со старым, мудрым ментором заключается в том, что у него по статистике действительно мизерные шансы на выживание. Так что я предпочел бы остаться героем моей собственной истории. У меня вообще-то нет желания умирать. Совсем наоборот. Догадайся, сколько мне лет.

– Понятия не имею, – говорит Петер. – Вы старый?

– Старше, – отвечает Старик, усмехаясь. – Намного старше! И я это почти сделал.

– Что сделали?

– Когда-то в ближайшем будущем медицина достигнет точки, в которой каждый год будет происходить технологический прогресс, который позволит продлевать жизнь человека более чем на один год. Ты понимаешь, что это значит?

Петер качает головой.

– Это означает бессмертие, мой мальчик.

– Это звучит страшно.