Олег Дивов - Особый район Москвы

Центр Москвы к тому моменту задыхался уже не только фигурально, но и буквально. Вскрылась такая печальная особенность гигантских человейников, когда даже тотальный переход транспорта на электротягу не приводит к заметному улучшению качества воздуха. Старались-старались, а толку чуть. Зимой еще терпимо, а летом просто беда, раскаленный каменный мешок, сколько его ни поливай. А у тогдашнего Президента была астма. Он из-за этого очень быстро бегал на лыжах, над чем грустно шутил. Решение возникло само: почему бы не вывести за «старую границу» весь федеральный управляющий модуль? Администрация Президента, правительство, два десятка министерств, прочие службы и агентства насчитывают не так уж много народу, от силы тысяч сорок, но с домочадцами уже под двести, и всю эту ораву надо кормить, лечить, обстирывать, стричь, развлекать и так далее. Вот вам и готовый кластер со множеством очень разных рабочих мест. А в освободившихся исторических зданиях понаделать гостиниц, и наконец-то город сможет нормально расселить туристов. Неплохо? Попутно мы загрузим своим переездом московский стройкомплекс, где занят миллион избирателей, и все хотят есть, и попробуй им не дать, они тебе так проголосуют, что костей не соберешь.

По этому плану на месте оставались только силовые министерства и ФСБ. Служба внешней разведки перебралась за МКАД еще в прошлом веке и теперь старалась не подавать лишний раз признаков жизни, чтобы о ней вдруг не вспомнили. У нее и так все было хорошо.

Нижняя палата российского парламента, состоявшая в значительной степени из понаехавших «покорять Москву», сразу выступила резко против «нелепой градостроительной авантюры». А сенаторы не смогли внятно обозначить свою позицию. Для начала, они не сумели ее выработать, подозревая, что Президент малость сбрендил или заигрался в популизм, о чем открыто говорили депутаты. Президент ответил: а ведь мы собирались вас позвать с собой, но не хотите — как хотите, сидите и дальше в центре, только потом не жалуйтесь… Когда оказалось, что реальный центр города переместился в Валуево, только оно, извините, не резиновое, Совет Федерации страшно обиделся на Государственную Думу. И вот интересно: сколько раз обе палаты обновились, а сенаторы конфликтуют с депутатами по малейшему поводу и, чуть что, поминают им тогдашнюю недальновидность, хотя виноватых, как говорится, иных уж нет, а те далече.

Говоря по чести, многие тогда решили, что Президент сбрендил.

Место для «опытного района» выбирали с учетом его особой деловой специфики и нашли внезапно через дорогу от Внуково. Лучше и придумать нельзя: вот тебе аэропорт с правительственным терминалом, вот станция метро, вот Киевское шоссе и на всякий случай готовая хорда до Калужского. И свободное пространство четыре на четыре километра, занятое лесом. Маловато, но если аккуратно расселить обрамляющие лес садовые товарищества и дачные поселки, юридический статус которых, как правило, оставляет желать лучшего, — в самый раз получится. А статус особо охраняемой зеленой территории «Валуевский лесопарк» элементарно меняется решением градостроительной земельной комиссии. Тем более мы не станем вырубать лес напрочь. Нам как раз надо, чтобы было зелено-зелено и тихо-тихо. Глиссады внуковского аэропорта очень удачно огибают Валуево — самолеты летают, но их почти не слышно.

Экологи лезли на стенку. Отселяемые ложились на Киевское шоссе. С экологами разговаривать вообще не стали, а домовладельцам предложили либо взять убедительную компенсацию, либо влиться в новый кластер, — и те как-то резко притихли. Они были, пожалуй, единственными, кто оценил перспективу в момент и не раздумывая. Поверили в Валуево раньше, чем сами инициаторы «градостроительной авантюры».

Район отстроили продуманно и красиво: по периметру встали офисные корпуса — их старались делать как можно ниже, воткнув только пару башенок чисто для контраста. Следующую очередь заняли невысокие и очень разные по дизайну многоквартирные дома, первые этажи которых целиком отдали под инфраструктуру; по большей части — кафе, столовки и рестораны. Между домами раскидали школы, поликлиники, детские сады, магазины и всякий прочий сервис. Еще ближе к центру встали ряды таунхаусов. Следом — плотная, но все-таки коттеджная застройка. И в самом центре — особняки.

Львиная доля жилплощади не предназначалась для продажи, ее распределяли сообразно чину. Поднимаясь вверх по служебной лестнице, человек попутно улучшал свои условия, перемещаясь все ближе к центру района. Выйдя на пенсию, он мог спокойно доживать, так сказать, на достигнутом уровне или выкупить жилье в собственность. Право выкупа не распространялось только на «премиальный» фонд — особняки для должностей от министра и выше. Строили с запасом, но особняков было просто слишком мало, чтобы ими разбрасываться. Нерезиновое Валуево теоретически могло продержаться лет сто, а то и больше, прежде чем лопнет. Предполагалось, что к тому дню оно прирастет новыми кварталами по соседству, куда отселятся родственники, не занятые на госслужбе, и инфраструктурный персонал. Кластер, таким образом, разворачивался в формат вполне традиционного городского района — собственно, ради того его и затеяли, — пока не удалось придумать каких-то совсем новых моделей человеческого общежития.

Но для начала получилось изящно, даже в некотором роде изысканно, и все это великолепие утопало в зелени.

Валуево оказалось самодостаточным за одним исключением. Это был «режимный объект». Современные технологии позволяли сделать режим почти неощутимым, но на твоего гостя «из города» в любой момент мог напрыгнуть дрон-охранник и попросить отсканировать глаз, а то программа распознавания лиц не справляется. И роскошный, лучший в Европе развлекательный центр, куда по выходным съезжалась на модные концерты вся Москва, стоял не внутри района, а снаружи, за забором. Как и стадион. Как и многое другое.

А еще городские обзывали валуевских «золотым миллионом». Даже тех, кто здесь варил кофе, пек хлеб и ремонтировал дворников. И тех, кто трудился на рядовых технических должностях в министерствах и ведомствах. Про валуевских рассказывали глупые анекдоты и распускали нелепые сплетни. Ровно до того момента, пока сами не попадали сюда, пройдя по конкурсу на госслужбу.

Пожалуй, наиболее честными и искренними патриотами Валуева стали те, кто звал себя «аборигенами», — потомки местных старожилов. Для их бабушек и дедушек появление «опытного района» под боком стало манной небесной: дало работу, за которой не надо бегать по два часа, и внезапно сделало владельцами самой дорогой земли в Москве. Аборигены жили, как правило, не дальше километра от валуевского забора и, хотя трудились «на территории» уже третье поколение, не особо стремились там поселиться. Их самолюбие более чем удовлетворялось постоянной аккредитацией в Валуеве и тем, что они умудряются передавать по наследству не только бизнесы, но даже простые рабочие места. Здесь можно было запросто наткнуться на потомственного флориста, визажиста, тренера по фитнесу, пекаря или автослесаря. Злые языки звали этот цеховой феномен «валуевским феодализмом» и говорили: мол, так вы до права первой ночи докатитесь. Аборигены недоуменно пожимали плечами. Они были самыми свободными людьми в Валуеве.