Илья Варшавский - Сборник

В моем распоряжении несколько минут, чтобы сосредоточиться. Попеременно напрягаю мышцы ног, брюшной пресс, гримасничаю и даже шевелю ушами. Говорят, что при этом увеличивается потребление кислорода.

Сигнал — это позывные «Горизонта». Почему-то их еще нет. Вероятно, у меня неправильные часы. Что ж, можно еще погримасничать. Кислорода, побольше кислорода!

Под ухом бухает пушка. От испуга я чуть не падаю со стула. Двенадцать часов, — значит, передача уже идет. Тут я вспоминаю, что в телевизоре выключен звук.

Гляжу на экран. Там что-то маячит. Отодвигаюсь назад и вижу, что это мое лицо. Интересно, сколько же времени я в кадре? Видели ли зрители мои гримасы? Борода у меня смята набок, но перед объективом прихорашиваться нельзя. Поднимаю глаза на камеру и что-то бормочу. Кажется, сошло!

Дальше все похоже на кошмар. Телевизор барахлит. Звука мне не полагается по акустическим соображениям, а изображение такое, что хоть плачь! Все кадры из студии идут не в том порядке, как я думал. Вижу канареек и вспоминаю, что, кажется, нет фонограммы их пения. Мелькает мысль почирикать за них в микрофон, но я ее гашу.

Думать некогда, нужно все время говорить. Почему-то передо мной три варианта сценарного плана. Все они разные. Кажется, передача идет по третьему варианту, но все сведения об участниках у меня записаны на первом.

Из-за кустов мне видна часть реки. Там тонет лыжник. Два катера пытаются его подобрать. На экране ничего не разберешь. На всякий случай это событие не комментирую.

Гляжу на часы. Слава богу, передача идет к концу.

Теперь уж меня врасплох не поймают. Я освоился со сценарным планом.

Принимаю непринужденную позу и готовлюсь предстать перед зрителями в заключительном эпизоде. Тут мне машет оператор и показывает, чтобы я бежал на берег. Зачем? Ага, вероятно, режиссер хочет подать меня на фоне Ростральных колонн. Я изрыгаю проклятье и мчусь через мокрые кусты. В руки мне суют микрофон. Оператор дает отмашку. Делаю интеллигентное лицо и начинаю говорить. Мне снова машут, чтобы я заткнулся. Показывают, что не работает микрофон. Я стою, не зная, что делать. К счастью, глазок камеры не светится. Очевидно, режиссер другой камерой дает в это время лирические пейзажи. Мне суют новый микрофон. Снова отмашка. Камера работает. Я не знаю, что из того, что я говорил, пошло в эфир, а что нет. На всякий случай повторяю сначала.

Все, передача окончена. Бреду в автобус. Там режиссер звонит в студию. Выясняет, пускали ли нас в эфир или все это мы делали для собственного развлечения.

Это меня уже не интересует. Забираю свои вещи и отправляюсь домой.

Всего хорошего, друзья! До новых встреч в эфире!

(1971)

Из сборника извлечены ранее опубликованные рассказы из разделов 1962–1964, 1965, 1966, 1970

Первоначальный состав сборника:

От автора

1962–1964

Поединок

Маскарад

Призраки

Роби

Биотоки, биотоки…

Возвращение

Неедяки

1965

Перпетуум мобиле

Под ногами Земля

Лентяй

Решайся, пилот!

В атолле

1966

Предварительные изыскания

Фиалка

Тревожных симптомов нет

Судья

1970

Побег

Поездка в Пенфилд(современная сказка)

Утка в сметане

Любовь и время

1971

Сюжет для романа

Душа напрокат

Фантастика вторгается в детектив, или Последнее дело комиссара Дебрэ

Проделки Амура

Час в эфире

Они сидели в столовой, а я лежал в кабинете у дедушки на диване и слушал, о чем они говорят.

Дедушка рассказывал им всякие истории, и это было очень интересно.

У меня замечательный дедушка, и все ребята немножко завидуют мне, что я его внук. Его все называют Старым Космонавтом. Он был первым из людей, кто побывал на Марсе, и первым открыл дорогу в Большой космос.

Сейчас дедушка уже очень старый и не может летать, но все молодые космонавты приходят с ним советоваться. Он главный консультант Комитета по астронавтике.

Я очень люблю смотреть на дедушкино лицо. Оно все покрыто шрамами и рубцами от ожогов. Он пережил массу приключений там, в космосе. Про него написана целая куча книг, и все они у нас есть.

Я страшно боюсь, что дедушка может вдруг умереть, — ведь он такой старый.

Мой папа тоже в космосе. Дедушка говорит, что он вернется, когда я уже буду совсем большим.

Папа не знает про то, что мама умерла, потому что тем, кто в космосе, нельзя сообщать печальные вести.

Теперь мы живем вдвоем с дедушкой. Он мне часто рассказывает про то, как он был молодым, и про космос. У него на столе стоит фотография членов экипажа «Метеор». Там они все совсем молодые: и дедушка, и Физик, и Геолог, и Доктор.

Дедушка очень любил Физика. Когда мы идем гулять, он всегда ведет меня к памятнику Физику, на котором написано:

«ЛЮДИ — ГЕРОЮ КОСМОСА»

Геолога и Доктора дедушка тоже очень любил. Он говорит что сначала они не понимали друг друга, а потом подружились на всю жизнь и много лет летали вместе. Сейчас уже их нет п живых.

Вообще из дедушкиных товарищей остались только Конструктор и Диспетчер. Они часто приходят к нам в дом и говорят об очень интересных вещах.

Вот и тогда они сидели в столовой и дедушка рассказывал про то, как их ждали на Земле через тысячу лет, но «Метеор» попал в ловушку, где со Временем происходят странные вещи, и поэтому они прилетели назад гораздо раньше, когда их никто не ждал, а Конструктор с ним спорил и говорил, что таких вещей со Временем не бывает. Потом дедушка рассказывал им про неедяк, а я лежал в кабинете на диване и слушал, о чем они говорят.

А потом они ушли, и я заплакал оттого, что я еще такой маленький и ничего не могу.

Дедушка услышал, как я плачу, и пришел меня утешать. Он говорил, что скоро я вырасту большим и полечу в космос, что к этому времени построят такие корабли, которые будут переносить нас быстрее мысли в глубины Вселенной, и что я открою новые замечательные миры.

Он меня утешал, а я все плакал и плакал, потому что не мог ему сказать, что больше всего люблю нашу Землю и что очень хочу побыстрее вырасти, чтобы сделать на ней что — нибудь замечательное.

Я буду врачом и сделаю так, что никто не будет умирать, пока он сам этого не захочет.

(1963)