Ричард Бах - Чайка Джонатан Ливингстон

Птица мчалась вниз, словно белая молния, словно ворвавшийся из космоса метеор с размытыми от скорости очертаниями. Потрясенный, Энтони изменил конфигурацию крыльев, чтобы прекратить пикирование, и с беспомощным изумлением уставился вслед птице.

Белое пятно, стремительно уменьшаясь в размерах, мчалось к морю.

Затем по крутой дуге птица изменила направление полета — вот уже клюв ее направлен в небо — и закрутила бочку, долгую медленную вертикальную бочку, после чего замкнула в небе головокружительную петлю.

Наблюдая за происходящим, Энтони свалился с крыла… он совершенно забыл, где находится… восстановил равновесие… и снова свалился с крыла.

— Готов поклясться, — сказал он вслух, — готов поклясться, что это была чайка !

Энтони немедленно повернул в сторону птицы, которая, казалось, его и не заметила.

— ЭЙ! — закричал он что было сил. — Э-ГЕ-ГЕЙ! ПОДОЖДИ!

Чайка тотчас же легла на одно крыло и, сделав разворот на огромной скорости, молнией метнулась по прямой в сторону Энтони, затем заложила крутой вертикальный вираж и резко остановилась в воздухе, подобно тому, как горнолыжник останавливается внизу трассы.

— Эй! — У Энтони перехватило дыхание. — Что… что же это ты творишь ? — дурацкий вопрос, но ничего другого в голову не пришло.

— Прости, если я тебя напугал, — сказал незнакомец. Его голос был чист и приветлив, как ветер. — Я не выпускал тебя из поля зрения. Просто заигрался… я бы тебя не задел.

— Нет-нет! Не в том дело, — Энтони впервые в жизни чувствовал, что он бодрствует и живет. Его переполняло вдохновение. — Что это было?

— А, это! Полет, я полагаю. Для удовольствия. Пике, резкое торможение, переход в медленную бочку и петля с переворотом в конце. Просто все вместе. Пока научишься делать все как следует, приходится изрядно попотеть, но результат впечатляет, верно?

— Это… это… прекрасно — вот что я тебе скажу! Но я никогда не видел тебя в стае… Кто же ты, наконец?

— Можешь называть меня Джон.

Можно предположить, что с последней главой связана какая-нибудь удивительная история, но это не так.

Как в голове рождаются сюжеты? Писатели, которые по-настоящему любят свое дело, говорят, что здесь имеет место подлинное таинство — своего рода магия. Этому нет объяснения.

Воображение — древняя душа. Ты слышишь его шепот в пространстве духа — тихое повествование о некоем дивном мире и об обитающих там существах, об их радостях и печалях, горестях и победах. Услышанный рассказ бывает прекрасен и завершен — вот только пока еще не облечен в слова.

Писатель так и этак ворочает образы, чтобы вписать их в увиденное действие, припоминает диалоги, стараясь воспроизвести их от начала и до конца. Нужно просто расставить буквы, пробелы, запятые — и вот повествование уже готово стремительным лыжником промчаться по искристым склонам книжной индустрии.

Книги пишут не эксперты и грамотеи — истории рождаются от прикосновения тайны к нашему безмолвному воображению. Нас годами терзают вопросы, а потом вдруг из неизвестности приходит ураган ответов — лавина стрел, сорвавшихся с незримых луков.

Так оно было и у меня. Когда я дописал четвертую часть, наваждение окончилось — история о Чайке Джонатане подошла к концу.

Я снова и снова перечитывал эту главу. Мне казалось, что все это неправда! Неужели чайки, перенявшие идеи Джонатана, смогут затем загубить дух полета безжизненными ритуалами?

Однако текст утверждал, что такое возможно. А я не верил. Я подумал, что трех глав вполне достаточно — четвертая не нужна. Опустевшее небо, затхлые слова, почти насмерть удушающие радость…

Нет, не следует это публиковать.

Но почему же я не сжег тогда эту главу?

Не знаю. Я просто отложил ее в сторону. Полагаю, четвертая часть книги все еще верила в себя, вопреки моему неверию. Она твердо знала то, что отказывался допустить я: создатели и распорядители ритуалов будут медленно, но упорно стараться задушить нашу свободу жить по-своему.

Шло время.

Минуло полвека.

Старая рукопись забылась.

И вот недавно Сабрина раскопала этот текст — пожелтевший и истрепавшийся от времени, он лежал под грудой каких-то деловых бумаг.

— Помнишь это?

— Что? — спросил я. — Нет, не помню…

Я прочел пару абзацев.

— Ах да, припоминаю. Это…

— А ты дочитай, — с улыбкой сказала Сабрина, не позволяя мне отложить в сторону старую рукопись, которая так тронула ее сердце.

Отпечатанные на машинке буквы поблекли. В стилистике текста оживал я прежний — забытый голос меня тогдашнего. Это писал не я — это писал совсем другой парень из другого времени.

Рукопись закончилась, пробудив во мне его опасения и его надежды.

— А ведь я знал, что делаю! — сказал он. — В вашем XXI веке повсюду царит засилье авторитетов и ритуалов, и сейчас они рьяно душат свободу. Неужели ты сам не видишь? Они стараются сделать ваш мир безопасным, но не свободным.

Я-молодой заново проживал свою личную историю.

— Мое время уже прошло. Но тебе еще жить.

Я снова и снова возвращался к мыслям об этом голосе — о последней главе. А может быть, мы и вправду чайки, наблюдающие закат свободы в этом мире?

И вот теперь четвертая часть снова заняла свое законное место в книге, высказывая надежду на то, что, возможно, заката свободы все же не предвидится. Когда были написаны эти страницы, никто не знал, какое будущее нас ждет. Теперь мы знаем.

весна 2013 г.

РИЧАРД БАХ — автор более двадцати книг. Бывший летчик ВВС США, бывший исполнитель фигур высшего пилотажа в бродячем авиашоу, авиамеханик. Ныне всерьез увлекается гидроавиацией. Живет на северо-западе США, близ Сиэтла.