Дейвид Бриттон - Трилогия Лорда Хоррора [litres]

Поезд впихнулся в тоннель, и купе пропиталось слабым запахом паровозного дыма. Хоррор развернул на постели карту Англии, из дорожного несессера вынул маленькую упаковку из фольги, отделил тридцать миллиграммов кокаина; смазал себе веществом кончик языка. Вытянул язык вперед на несколько мгновений, затем резко заправил его прямо себе в горло, стараясь, чтобы порошком не зацепило нёбо. Кончик языка он также втолкнул себе в назальную полость и крутнул им там, равномерно распределяя наркотик по всем внутренним поверхностям. Такой метод он считал наиболее действенным – тем самым производилась почти мгновенная втравка, хотя лорд Хоррор понимал, что избыток вещества может послужить для его организма могучим слабительным. Однако теперь он был уверен, что уделил себе ровно столько, сколько нужно. Остатки кокса он убрал в багаж и стал ждать, когда на него накинутся ощущенья энергии и эйфории.

Через мгновение, лежа головою боком на подушке, он уже созерцал свое отражение общего рода в окне вагона. Выпученные глаза его в стекле выглядели так, словно были яйцами в белую крапину, вправленными в ночную темноту. Поезд шел сквозь маленький городок, и он успел прочесть аккуратно выписанную вывеску: «Уитни». Кучка домишек вокруг станционного здания быстро сменилась полями и причудливо овальными фермами, усеивавшими все сельские просторы Оксфордшира. Как обычно по воскресеньям, поезд по расписанию ехал долгим окружным маршрутом. Север Англии казался где-то в целом мире от этих плоских полей.

Когда поезд выкатился на долгий отрезок ровного пути, он вдруг увидел, как над дальним горизонтом возникли огни огромного воздушного корабля. Тот пролетел над полями – казалось, и поезд, и корабль идут параллельными курсами.

Вероятно, воздушное судно даже чуть приближалось к поезду. Он сдвинул вниз оконную раму, чтобы лучше видеть, и различил палубные огни и облака белого пара, извергавшиеся из вялых баллонов судна и скатывавшихся за его борта. Палубные огни ненадолго вспыхнули ярче, отчего летучая громадина осветилась по всей своей длине, и ему вспомнилась та ночь, что он провел в Лондоне во время Блица, когда все небеса полнились «Фау-2» и «Фау-1». Над головою зловеще выли «жужелицы» – а когда в их двигателях происходила отсечка топлива, он принимался считать до семнадцати, не зная, будет ли еще жив в конце счета. Но это воздушное судно подобных намерений явно не имело.

Через десять минут воздушный корабль подобрался значительно ближе, и в его огнях стала видна громадная лошадь, бродившая по его верхней палубе. На лошади сидел человек. Вокруг него толпились другие люди, очевидно, понуждая его с лошади не слезать. На глазах Хоррора человек, казалось, озарился. Все тело окуталось пламенем, и столб огня пыхнул прямо в снасти корабля. Лошадь неистово встала на дыбы и скинула горящего человека за борт. Он падал огненным катерининым колесом в ночь, искры и языки пламени сбегали с него и гасли в воздухе. Хоррор высунулся из окна и увидел, как горящий человек скрылся за рощицей вязов. Тогда воздушный корабль принял в сторону, фонтаны пламени на нем погасли, и судно вскоре слилось с черной ночью.

За несколько минут до возгоранья черный Озимандий стоял, уперев ноги в палубу « Kraft Durch Freude », и выскабливал смолы, скопившиеся в чашке его трубки. Захлопнув выкидной нож, уверенной черной рукой он высыпал щепоть героина поверх свежепримятого табака. Чиркнул спичкой и поджег трубку.

Козимо Матасса протянул ему стакан, налитый игристым индиговым вином, густым и летучим, как тяжелый эфир. Озимандий передал посуду негритосу-андроиду, стоявшему перед ним по стойке смирно. Негритоид взял стакан и выпил содержимое одним резким глотком. Глаза его тут же начали сверкать и гаснуть яростным светом, а из его стиснутых зубов пополз пар. Повернувшись, негритоид целеустремленными шагами отошел к тлеющему металлическому эквусу, спокойно стоявшему в ожиданье на главной палубе судна.

Ночной ветер алчно лизал ламинированный кринет, покрывавший конскую шею, а грудину его туго охватывал пейтраль из серебра. В звездной оксфордширской ночи ветер проносился сквозь его мертвые ноздри, и огромный эквус двигал угрюмой головою, потряхивая на ветерке стальной гарнитурой своего шанфрона. Горячая зола из палубных дымоходов вихрилась вокруг лошадки, покрывая мелкой копотью толстые пластины лат у нее на боках.

Бурливая масса негритоидов, толчками вползшая сюда по кормовому трапу, подняла с палубы стального негритоса. Его подтащили к эквусу. Из отверстий в основаниях их шей пронзительно несся резкий свист. Бесцеремонно они водрузили негритоса-андроида прямо на торчавшую луку седла. Другие негритоиды подключили металлического коня к судовой компьютерной системе «Ай-би-эм» и воткнули его в палубный электрогенератор через контрольную панель у него на шее. Когда Козимо нажал на переключатель, подсоединенный эквус загарцевал и поскакал по кругу, хоть и оставался закрепленным на одном месте железными заклепками, вбитыми в палубу.

Озимандий сделал шаг вперед и щелкнул пальцами.

– Сент-Экспедит, давайте быстрее.

Верховой негритос пронзительно засвистал, голова его кружилась, описывая оборот за оборотом. Вокруг столпились негритоиды, не обращая внимания на кипенье палубного пепла. Негритоид впереди зашаркал ногами в танце, остальные вскоре его подхватили. Поначалу он дважды шагал вперед и один раз назад, покачивал металлическими бедрами и плечами. Его глаза навыкате вращались в черепе из черной стали, а все лицо было в густом створоженном мыле. Над головою он держал большую серебряную рыбу – и неистово ею тряс. Он запевал зловещим завываньем, остальные негритоиды подтягивали:

Именно во время всех этих прелиминарий на главную палубу вышел Принц Бон Тон Рулетт и обозрел сцену. Он чуял, как палуба под ним дрожит от топота стальных ступней, а воздушный корабль дергано катит вперед сквозь припадочную ночь. Над Принцем почти прямой линией трепетали ленты бледного флагдука. Он подошел к Озимандию, который прикуривал от пылающего уголька из дымохода.

– Что творится? – осведомился он.

– Андроидное родео. – Озимандий показал на кишащих вокруг негритоидов. – Время от времени разражается, обычно если нам скучно. – Креол широко ухмыльнулся. – Мы их для него запрограммировали. Фютюр Там установил здесь металлического эквуса, как новинку для развлечения человечьей команды, но нам он вскорости надоел, и теперь вот, после малого убежденья, им пользуются только негритоиды.