Дейвид Бриттон - Трилогия Лорда Хоррора [litres]

Лорд Хоррор пытался повторить достижения Менгеле в Бирме, прививая гойские анатомические характеристики евреям. Он надеялся остановить развитие естественных черт еврея, но успех сопутствовал ему даже меньше, чем Менгеле. Большинство евреев умирало на операционном столе от ужаса, стоило им осознать, что Хоррор намерен с ними проделать. Когда Хоррор пытался скрестить одного местного бирманского пса с лагерной еврейкой, такое сцепление ничего не породило.

Экер услышал, как Менг вышел из кухни. Когда брат его открыл дверь в гостиную, он заметил: рука Менга вцепилась в оладью с беконом и взбитыми сливками, – и тут же понял, что брат в несдержанном настроении. Его китель офицера Королевских ВВС покрывали пятна подливки, а весь «Pour le Merite» у него на шее был в сале. По всей его просторной груди жир притуплял сиянье «Церингенского льва с мечами» и ордена Карла Фридриха. Лимонная паста покрывала орден Хоэнцоллернов третьей степени с мечами и Железный крест (первой степени).

Поддернув полосатое платьице из гинема, Менг уселся на тахту лицом к Экеру и потер руки перед газовой печкой.

– Чертова холодрыга, – сказал он и откусил побольше от оладьи. Взбитые сливки смешались с пятнами подливы. Он присобрал свою лиловую комбинацию под тугой пояс. Волосы на ногах у него выбивались из дыр рваных нейлоновых чулок. Экер заметил, что одна шпилька его «Дороти Пёркинзов» висит, наполовину оторвавшись. Брат утрамбовал в рот еще немного оладьи. – Еще смешное сегодня услыхал. – Грудь его вздымалась. Не ожидая ответа Экера, он продолжал, откусывая и жуя: – Негритос этот идет от вокзала «Виктория» к Пиккадилли… там же херовых этих городских автобусов нипочем не дождешься, когда надо, нет?., и тут ему ужасно приспичило, только до Маркет-стрит дошел. Подавай самбо весь комплект, только побриться и ботинки почистить не надо, понимаешь? Но ему как-то удается идти дальше, пока не добирается до уборных в Пиккадилли-Гарденз. Он такой галопом вниз по лестнице, говорю тебе, во все двери – тык, тык…

Третья кабинка свободна, негритос туда, штаны спустил и, блядь, как давай поливать, успокаивается волнами от облегчения. Но тут понимает – что-то не так, вниз смотрит – а там у него между ног другая пара колен.

«Боже-ёже, – говорит он, оборачивается – а там уже другой негритос сидит. – Ёхарь-ухарь! Ты уж меня ужасно прости, начальник».

«Эт ничё», – говорит негритос под низом.

«Понимаешь, – говорит негритос сверху, – дверь была открыта… замка нету… а припекло так, что вообще никакой мочи… сам понимаешь, как оно бывает…»

«Понимаю, – говорит негритос под низом спокойно, – но ты не волнуйся, я тебе успел штаны обратно натянуть!»

Досказывая, Менг чуть не подавился от хохота остатком оладьи. Он повалился вперед, выплюнув кожуру бекона в огонь.

– Блять! – фыркнул он. Осел на пол и на четвереньках пополз к старому телевизору «Коссер». Пухлой рукой он крутнул ручку громкости. – Моя любимая передача! – завизжал он. – «Эймос и Энди». – Он снова всполз на тахту и устроился поудобней, свернув под своею тушей ноги. – Я б целый ярд говна слопал, только б там сняться. – Широкая ухмылка озарила собой все черты Менга. – Великолепная передача, никогда не пропускаю. – Он похлопал себя по вспученному брюху и всхлипнул, раздувая свои вывернутые ноздри.

– Нормалек, – сказал Экер. – Я вижу, главное у тебя на первом месте. А как же Хитлер? Если он свалит, не успеет Его Начальство его в угол загнать, сам же знаешь, кто у него виноват будет.

Менг стрельнул в него взглядом. Его накладные ресницы станцевали перед ним паучий танец.

– Меня коллега в «Мидленде» заверил, что он там уже три месяца и не являет ни признака того, что съедет.

– Ну пусть, – ответил Экер. – Ради твоего же блага надеюсь, что ты прав.

– Он не станет мне на уши вешать, – проворчал Менг. Но Экеру, как водится, удалось подорвать его уверенность, и он причмокнул жирными губами. Весь оставшийся вечер он незаинтересованно зыркал в телевизор, воображая, что до него доносятся отдаленные раскаты злокачественного храпа лорда Хоррора.

Хоррор прокрался сквозь трущобу входов и задних дворов, лежавшую позади парадного променада Читэм-Хилл-роуд. Над ним высились крупные викторианские здания, а он угрюмо шагал по безмолвным улицам. Он следовал по маршруту, которым, как ему было известно, евреи ходили к «Стрейнджуэйз». Евреи добирались до тюрьмы террасами закоулков Читэм-Хилла и размещались вдоль северной стены узилища, среди местных известной как «Стена плача». В суровом застенке содержалось сколько-то фанатичных еврейских диссидентов, выступавших против Государства и его судебных органов. Даже в зимние месяцы родственники заключенных евреев несли свою еженощную вахту. Многие спали прямо под темной стеной, лежали в холодной грязи пустыря, где, как Хоррор знал, ночной урожай будет богатейшим.

Он дошел до двора Пекаря, раскинувшегося по краю пустыря. Между воротами пекарни и участком пролегала мощеная булыжником улочка. Гнетущая голова Хоррора мрачно покачивалась на плечах, пока он рысил мимо громадных железных печей булочной. Из ночи неслись к нему голоса встревоженных евреев – взмывали и падали на ветру. Он покрепче стиснул бритвы в белых кулаках, остановился у ворот пекарни и стал ждать.

Немного погодя он услышал глухие шлепки шагов приближавшегося еврея. В когтистых его руках бритвы были тяжелы, как детские головы. В полноте полумесяца он поднял их и осмотрел. При свете они мерцали, и на какой-то миг ему показалось, что он держит в руках отсеченные головы Менга и Экера. Еврей прошел с ним рядом, и он тихонько скользнул на улицу за ним следом.

В нескольких ярдах впереди он различал его – еврей пошатывался, крупный и тучный. Он был молод. Этот , по уверенной упругости его шага мог судить Хоррор. Но молодость не приводила его в ужас.

Холодная морось безнадежно барабанила по спине Хоррора, когда он пригнулся вдвое и гибко повел змеиными бедрами из стороны в сторону. Тело его стало галактикой, которую рассекали волны молний, охватывали извержения, сотрясали напряжения, эрекции, дрожи. Он скользнул бритвами по свободному воздуху и взял их наизготовку под своим подбородком…

…А менее чем в двух тысячах футов выше лорда Хоррора начал спуск « Kraft Durch Freude », и шум его гелиевых газов тонул в шелесте ветра и серых тучах той ночи. Он низко пролетел над пригородами, таща под личиночными своими бортами незакрепленные якоря и готовясь к посадке на тропическую крышу древесного питомника небоскреба-универмага «Кендал Милн». С воздушного корабля Озон наблюдал за Хоррором в судовой оноскоп…

…Хоррор ускорил шаг до краткого бега, после чего подпрыгнул – ногами вперед, высоко в воздух. Ноги он интимно обернул вокруг жирной шеи еврея. Резко сведя их вместе, подтянулся к плечам этого мужчины, пока не устроился в нескольких футах над ним. Туго сжимая коленями голову человека, Хоррор нагнулся над ним и вверх тормашками заглянул в вопящее лицо. Такого Хоррор не потерпит.