Рэй Брэдбери - Полуночный танец дракона [litres]

Мы с Аароном обменялись взглядами, полными отчаяния. Но потом я заметил кое-что на полу, и у меня появилась идея.

– Так-так… – сказал я и наклонился.

Когда я разогнулся, в руке у меня была бутылка. Вернее, полбутылки шерри.

– Итак, Уиллис… – сказал Аарон.

– Да, сэр?

– Дорогой Уиллис…

– Да, сэр?

– Несравненный Уиллис. Сейчас я включу проектор…

– И что?

– И ты, Уиллис, будешь пить. Ты будешь пить, пока не допьешь весь свой – что у тебя там в бутылке… Понял?

– Да, сэр.

– А ты, Сэм…

– Слушаю, сэр! – сказал я, взяв под козырек.

– Ты, Сэм, – продолжил свою мысль Аарон, одним щелчком выпуская из проектора светлый луч надежды, – запри, пожалуйста, хорошенько эту замечательную, очень надежную дверь.

В темноте опустевшего зала вспыхнуло полотно экрана, белое и чистое, как холст, на котором вот-вот появится творение гениального мастера.

Я захлопнул тяжелую кованную железом дверь и запер ее на ключ…

Наш дракон со своим полуночным танцем проскакал по всем кинофестивалям планеты. Мы приручили льва на Венецианском кинофестивале, удостоились главного приза Нью-Йоркского фестиваля и специального приза Всемирного фестиваля кино в Бразилии. А потом понеслось… На волне успеха мы настряпали пять новых шедевров. Фильм «Мерзости» стал второй сенсацией в рейтинге нашего международного признания – сразу после «Дракона». А следом за ним, в порядке очереди, триумф настиг и остальные наши ленты. «Мистер Монстр», «Наезд», «Хлыст» и «Просто ужас».

Теперь имена Аарона Штолица и Уиллиса Хорнбека произносили с придыханием прокатчики всего мира.

Вы спросите, как нам удалось изготовить еще пять безусловных хитов?

Отвечу: ровно по тому же рецепту.

Закончив съемки очередного фильма, мы арендовали на всю ночь кинотеатр «Самасуку», хватали за шкирку Уиллиса, вливали ему в глотку бутылку первоклассного шерри, давали в руки катушки с фильмом, включали проектор и запирали дверь.

За ночь причудливый гений Уиллиса, который базировался явно не в верхней части туловища, успевал мелко порубить, поджарить, посолить и приправить остреньким безвкусное содержимое наших пленок. А уже к утру аппетитное блюдо из монстров, которого с таким нетерпением ждали киногурманы Калькутты и Фар-Рокауэя, было готово к подаче. О, эти дивные бессонные ночи в киноаппаратной… Они всегда будут жить в моих воспоминаниях и скрашивать унылые дни! И Уиллис, который носится с бобинами по аппаратной, и стрекочущий звук проектора, и тени на потолке, и первые утренние лучи во внутреннем дворике – золотые, как символ нашего финансового успеха…

Наши дела шли отлично: мы снимали ленту за лентой, нам вручали все больше растений и животных, рубли и песо текли к нам рекой. А уж когда Аарон и Уиллис получили «Оскара» в номинации «Экспериментальное кино», мы пересели в самые дорогие «Ягуары». Казалось, счастье должно было длиться вечно.

Но не тут-то было.

Прошло всего три года с тех пор, как мы оседлали нашего авангардного конька, три чудесных, блистательных года. И вот…

Однажды, в один непрекрасный день, когда Аарон, радостно потирая ручки, любовался своим банковским счетом, в его кабинет вошел мрачный Уиллис Хорнбек. Подойдя к большому панорамному окну, из которого открывался вид на гигантскую съемочную площадку «Hasurai Production», он закрыл глаза. А потом набрал побольше воздуху и, бия себя в грудь (впрочем, весьма деликатно) и пытаясь оторвать себе манжеты (тоже без особого фанатизма), тихо сказал:

– Я – алкоголик… Жалкий алкаш. Пьянь подзаборная. Пропойца. Забулдыга. Я пью спирт для компрессов. Мне уже все равно, что пить. Одеколон? Пожалуйста. Скипидар? Палубный лак? Не вопрос. Жидкость для снятия лака? Запросто. И каждый раз – в говно, каждый раз до потери пульса… И я спросил себя: может быть, хватит? Ты что, хочешь сдохнуть, Уиллис Хорнбек? Пора завязывать пить, урод. Пора уходить в завязку…

В ужасе мы с Аароном бросились к нашему сокровищу, пытаясь привести его в чувство.

– Уиллис! Уиллис! Что с тобой?

– Ничего. Со мной все в порядке. – Когда он открыл глаза, в них стояли слезы. – Ребята, поймите, я не хочу подставлять вас. Вы такие хорошие… Но вчера вечером… – Он сжал нам руки.

– Что – вчера вечером? – упавшим голосом произнес Аарон.

– Вчера вечером я вступил в Общество анонимных алкоголиков.

– Что?! – сорвался в фальцет Аарон.

– Я говорю – в Общество анонимных алкоголиков. Вступил.

– Нет, ты не мог этого сделать! – Аарон сел на стул, потом вскочил, а потом опять сел. – Ведь ты же – наше сердце. Наша душа. Наши легкие и глаза… Ты и есть «Hasurai Production»!

– А думаешь, кем я сам себя считаю? – с невинным видом произнес Уиллис.

– И что? Тебе так сильно не нравится быть гением? А, Вилли? – все сильнее заводился Аарон. – Не нравится, что тебя узнают на улицах. Что ты – мировая знаменитость, важная персона… Тебе что, этого всего мало? Теперь еще приспичило бросить пить?

– Да мы тут все – мировые знаменитости, – сказал Уиллис. – Нас все любят, у нас все хорошо. С чего мне теперь пить? В меня просто не лезет никакой алкоголь…

– Не лезет? – крикнул Аарон. – Так пихай его силой!

– Ты что, шутишь? – сказал Уиллис. – Это что же получается – раньше я пил, потому что был полным ничтожеством. А теперь если я брошу пить, то из-за этого целая огромная студия накроется медным тазом. Хорошенькое дело!

– Но ты подписывал контракт! – вставил я.

Уиллис взглянул на меня так, как будто я нанес ему ножевое ранение.

– А я и не собираюсь его нарушать. Только покажите мне пункт в контракте, где черным по белому написано, что я должен напиваться на работе?

У меня подкосились ноги. Потом у Аарона подкосились ноги.

А Уиллис проникновенно продолжал:

– Я, конечно, готов работать с вами и дальше. Но вы же понимаете – и мы все понимаем, – что в трезвом виде это будет, мягко говоря, не то же самое.

– Уиллис, – Аарон рухнул на стул и некоторое время потратил на то, чтобы взять себя в руки, – ну, может, хотя бы одну ночь в году, а?

– Извините, мистер Штолиц, я завязал. Теперь – ни капли. Ни одного раза в году. Даже ради самых близких и любимых друзей.

– Тоже мне – святой Моисей… – проворчал Аарон.

– Между прочим, тонко подмечено… – сказал я. – Правда, мы дошли только до середины Красного моря – теперь его воды сомкнутся… [21] Здесь упоминается библейская история об исходе евреев из Египта: Господь позволил Моисею провести евреев через Красное море – его воды расступились, а когда следом пошли их преследователи египтяне, то они дошли лишь до середины – и воды снова сомкнулись, утопив все войско.

Когда мы оба опомнились, Уиллиса Хорнбека в комнате уже не было.