Андрей Сандаковский - Государство Сократа

– Гут, Клаус, зер гут!

Андрей тянулся к листку обеими руками, всем видом показывая, что хочет его заполучить обратно. Тут старшая сестрица выхватила рисунок из папиных рук и, даже не взглянув на него, подняла его над своей головой, чтобы братик не мог достать. А братик подпрыгивал и тянул ручонки, и на глаза у него начали наворачиваться слезы. Зато сестрице было очень весело. «Вот противная, – подумал Андрей, – видимо, у них с Клаусом взаимная „любовь“». Тут появилась младшая сестренка, размахивая руками и громко вереща. Андрею показалось, что она пытается заступиться за него.

Старшая, увидев сестричку, быстро развернулась и побежала по лестнице наверх, в свою комнату, громко смеясь и оглядываясь на мелких, чтобы они не отставали. Но тут младшая изловчилась и, вытянув вперед руку, поймала за ногу старшую, отчего та плашмя с грохотом упала. Теперь пришла ее очередь плакать, чем Андрей быстро воспользовался и попытался выдернуть рисунок. Но листок порвался надвое. Видя, как старшая с заплаканными глазами и злобным взглядом поднимается с колен, намереваясь отвесить ему тумаков, Андрей поспешил ретироваться в свою комнату и запереться.

В руках у него была большая часть рисунка, но у сестры осталось около трети листа как раз с заполненными клетками клавиатуры. Андрей быстро на мелкие кусочки порвал остаток своего произведения искусства и открыл дверь, в которую осторожно, но настойчиво стучали.

В комнату вошло все семейство. Младшая, как и в прошлый раз, крепко обхватила его руками, старшая стояла виновато в сторонке. Мама его утешала, отец сочувственно кивал. Потом они стали настаивать, чтобы Анна, старшая сестра, попросила у Клауса прощения. Анна неохотно что-то пробормотала, для вида прикоснулась губами к его пухлой щеке и поспешила исчезнуть из поля зрения. Младшая, которую назвали Мари, была искренне на стороне брата и все время стояла рядом, заглядывая ему в глаза. «Хорошая девочка, Машенька», – Андрей разглядел в ней своего верного союзника.

Когда родители решили, что их долг по примирению детей исполнен, они оставили сыночка в покое. Машенька чуток задержалась, что-то нежно шепча ему на ушко. Андрей умиленно смотрел на это невинное создание, которое так близко принимало к своему маленькому сердечку его проблемы. Наконец и она ушла, закрыв за собой дверь…

Время шло к вечеру, и надо было заново начинать чертить клавиатуру. Теперь он был более осторожен и, когда мама позвала его к ужину, перед тем как открыть дверь, спрятал заветный листик между книжек на полке.

Ужин оказался таким же «вкусным», как и обед. Анна сидела за столом, потупив взор и стараясь не смотреть в сторону Андрея. «Интересно, – пытался он угадать, – она выкинула оставшийся у нее клочок бумаги или разглядела в нем нечто непонятное и предъявит это родителям? Как бы это выяснить?»

После ужина, когда уже все встали из-за стола, к нему подошла Мари и протянула конфетку в красивой обертке. Он не любил конфеты, но в данном случае отказать было невозможно, так как это обидело бы Машеньку. Кроме того, конфета была не со стола, а значит, какая-то ценная заначка, которой младшая сейчас решила поделиться с братом. Расчувствовавшись, Андрей быстро соображал, как же можно ее отблагодарить. На ум пришло слово «данке». «Точно, по-немецки „данке“ – это спасибо! А „данке шон“ – большое спасибо. Вроде бы», – припоминал Андрей, но не был в этом уверен на все сто процентов.

– Данке, – сказал он Мари, приняв от нее конфету.

Все присутствующие разом на него обернулись. Андрей съежился под этими взглядами, соображая, прокололся ли он в очередной раз или нет.

«Ах, Клаус!» – просияла мать, бросилась к нему и обняла, крепко прижав к себе.

Мари тоже улыбнулась во весь рот, отец одобрительно хмыкнул, даже Анна не смогла скрыть улыбки.

«Угадал!» – облегченно вздохнул Андрей.

Мама его долго не отпускала, расспрашивала, пытаясь выудить из него еще хоть словечко, но Андрей молчал как партизан, широко раскрыв голубые глаза и надув пухлые губки. Так ничего и не добившись, мама повела Клауса в комнату, где он должен был принять вечерний туалет перед тем, как лечь спать. В ванной обстановка была обычной: раковина, кран, зеркала, полочки с принадлежностями и зубными щетками. Андрей потянулся к детской зубной щетке синего цвета, но вспомнил про комнату спартанца и отдернул руку. Обернулся к маме с немым вопросом. Мама улыбнулась, кивнула головой, сама взяла с полки синюю щетку и вручила сыну. Андрей очень старался, но ему все равно было тяжеловато чистить зубы. Щетка часто выскальзывала из рук или прокручивалась таким образом, что он начищал себе щеки либо язык, а не зубы. Новое тело еще не полностью приняло нового хозяина, до гармонии было далеко. Наконец с зубами было покончено, и он посмотрел на себя в зеркало. Все лицо было перепачкано, нижняя часть зеркала забрызгана белой пастой.

«Многое придется учиться делать почти с нуля, – рассуждал он, – хорошо, что предъявляемые ко мне требования не столь высоки. Точнее, нет никаких требований – одно слово произнес, и все уже на седьмом небе от счастья».

Мама проводила его в комнату, уложила в уютную постель, накрыла простынкой, поцеловала на прощанье и, погасив свет, вышла.

Но Андрею было не до сна. Надо было закончить начатое художество и освоить хотя бы элементарные бытовые фразы, чтобы завтра еще раз порадовать домочадцев.

Он осторожно выскользнул из-под простыни, закрыл дверь на ключ и сел за компьютер. Наскоро дорисовав недостающие буквы, запустил русско-немецкий онлайн-переводчик и начал вбивать первые попавшиеся на ум слова и фразы: «доброе утро», «спасибо», «пожалуйста», «очень вкусно», «как тебя зовут», «который час» и тому подобное. В памяти всплывали уроки немецкого, правила произношения и построения предложений. Повторив и посчитав усвоенными несколько слов и выражений, он решил, что для первого раза вполне достаточно. Предварительно разблокировав дверь, лег в кровать. День был таким насыщенным событиями, что он боялся не заснуть от тягостных дум, но вырубился сразу же, как только голова коснулась подушки.

Андрей проснулся, когда уже ярко светило солнце ясного субботнего дня. Было интересно, как проводит его новая семья выходные дни. Тихонько открылась дверь, и появилась мама с уже аккуратно уложенной прической.

– Гутен морген, Клаус! – приветствовала она.

Андрей хотел ответить на приветствие, но передумал, решив, что лучше будет сразить всех своим немецким на семейной сисситии за завтраком.

Умывшись и причесавшись, он торжественно вошел в гостиную. Все уже были в сборе, но за стол сесть не успели: отец с кем-то разговаривал по телефону, мать суетилась около стола, Анна уткнулась носом в планшет. Только Мари обратила на Андрея внимание и кинулась по привычке обниматься: