Бернар Вербер - Зеркало Кассандры [litres]

– А торопясь закрыть завод, никто не подумал, чем его заменить, – вставила свое слово рыжая.

– И мусорщики продолжали делать свое дело, они, как привыкли, в назначенный час приезжали сюда и опорожняли грузовики неподалеку от пасти Молоха. Никто не указал им другого места, и они сыпали отходы на большой муниципальный пустырь рядом с закрытым мусороперерабатывающим заводом.

– Антилопы гну тоже всю жизнь ходят какать в одно и то же место, – сообщил пожилой африканец, беря бутылку.

Викинг согласно кивнул головой.

– Стадный инстинкт, это точно. Должно быть, сначала сюда приехал один шофер мусоровоза, а за ним потянулись и остальные. У чиновников из мэрии на этот счет решения не было, замены они не нашли, ну и не стали препятствовать.

– Завод-то закрыли в августе, начальников никаких не было, все в отпуске, – вспомнил кореец.

– Да, подгадили им политики. Им-то что, они ни о чем не думают, лишь бы народ за них проголосовал, и они победили на выборах. А когда поймут, что вместо одной проблемы нажили другие, да еще похлеще первой, не вмешиваются, оставляют все на самотек, – злобно засмеялась Рыжая.

– На этом пустыре, принадлежащем городу, обычно зимовали цыгане, и, само собой, против сбрасывания сюда мусора никто возражать не стал. Не цыганам же это делать! У них нет привычки бегать с жалобами в полицию или в городскую администрацию.

– Это точно, – кивнула головой Рыжая. – Да и вообще свалка поначалу цыган устраивала. Они разживались на ней разным барахлишком.

– Отходы копились, слой за слоем, слой за слоем. Куча росла в вышину, расползалась в ширину.

Викинг раскурил новую сигару и пустил два больших голубых облака дыма.

– Народ не пожелал иметь дым и получил взамен вонючую гору, и дерьма этого с каждым днем становится все больше. Никуда не денешься, грязь, она или газообразная, или жидкая, или твердая.

Паренек-азиат вздохнул с покорным видом.

– Ничто не возникает, ничего не исчезает, все трансформируется, сказал Лавуазье.

– Ох, и раздражаешь ты меня своим умничаньем, Маркиз! Каждой бочке затычка! Запомни, ты меня достал! Ну да ладно, доскажу историю для малявки. Разумеется, свалка никому не нравится. В мэрии сидят социалисты, депутат зеленый, а чиновники санэпидемслужбы из министерства ближе к правым. Как только соберутся вместе, спорят и ругаются. Кто-то непременно вылетает, хлопнув дверью, и накладывает вето на решение остальных. Никак им не удается договориться. Хоть тресни, не могут отважиться на радикальное решение покончить с вонючими отбросами. А мусорщики возят и возят по-прежнему всю эту гадость. Потом к ним присоединились частники. Устроили кладбище машин. Одни бросали разбитые, другие парковали грязные. Людей это устраивало, они не платили за стоянку муниципальным службам.

Кассандра удивилась: тут же все огорожено! Рыжая объяснила:

– Поначалу не было никакого забора. Людей вокруг тоже почти не было, так что свалка росла быстро, как раковая опухоль. А когда стала заметна издалека, муниципалитет принял срочные меры: огородил ее со всех сторон и запретил народу ею пользоваться. В общем, замазал проблему.

– Как в Палермо, – подал голос паренек-азиат. – Там тоже не знают, что делать со своей свалкой, но продолжают ею пользоваться.

– И в Марселе то же самое, – подхватила Рыжая. – Насколько я знаю, груды мусора громоздятся в Мариньяне у Фокейского города [1] Мариньян – пригород Марселя, Фокейский город – другое названия Марселя. (Прим. пер.) .

– Как не трудно догадаться, ограда мало чему помогла. Все успели привыкнуть, что здесь свалка. Люди продолжали бросать мусор и через ограду. Муниципалитет сделал ограду выше. Не помогло. Тогда поверху пустили колючую проволоку.

– И деревья посадили, чтобы спрятать безобразие, – прибавил пожилой африканец.

Викинг сплюнул на землю.

– В общем, вместо того чтобы остановить процесс, городские власти ему попустительствовали.

– «Ситуация вышла из-под контроля, сделаем вид, что мы этого хотели», – говорил в свое время Талейран, – добавил кореец.

– Заткнись, Маркиз! Твои нафталиновые афоризмы меня бесят!

– Прости, Барон. Мой учитель французского жить без них не мог. И я тоже.

– А я тебе скажу вот что: твои цитаты – лень и ничего больше! Ты не напрягаешь собственные мозги, Маркиз, не можешь сам выдать толковую мысль, вот и пользуешься старьем из кладовки!

– Значит, старьем? А знаешь, какую мысль мне выдали мои мозги, Барон?

С этими словами паренек-азиат встал в угрожающую позу. Барон поднялся ему навстречу.

– Ну и ну, – покачала головой Рыжая. – И у меня нашлась для вас поговорка. Народ говорит: «Когда у тебя такие друзья, никаких врагов не надо».

– И ты туда же, Герцогиня! Значит, не обойтись мне без половника! Сейчас надаю вам по рожам! – заорал викинг, хватая суповую ложку.

Азиат мигом успокоился. Оказавшись перед устрашающей глыбой из жира и мускулов, все снова расселись по местам. И бутылка опять заходила по кругу.

Кассандре вдруг показалось, что из темноты высунулась остренькая мордочка лисенка, который наблюдает за ними. Нет, скорее всего, это все-таки щенок.

Нет, лисенок. В мусорных дебрях, как ни странно, поселились даже дикие звери.

Викинг устроился поудобнее и вернулся к рассказу.

– В конце концов, мэрия решила открыть ворота с северной стороны. Туда приезжают мусорные машины и разгружаются. Вот так и получилась из пустыря огромная свалка под открытым небом. Горы отходов растут, их уже столько, что прирост вроде бы и не особо заметен. Подросли деревья, вторая ограда с густой листвой, из-за них тем более не видно, что здесь делается.

Рыжая пожала плечами.

– Люди всегда так жили: они ничего не налаживают, не исправляют. Просчеты и ошибки замазывают, а потом привыкают к своему дерьму и живут, ни о чем не думая.

– И ты, Герцогиня, как мне кажется, лучше других умеешь приукрасить непоправимое, – съязвил паренек-кореец.

Рыжая сделала вид, что не услышала его слов, и бородатый викинг снова заговорил:

– Ну так вот, нет больше черного дыма. И статей в газетах тоже нет. Никакой проблемы, словно и не бывало. Появилась вонь, она пробивается сквозь деревья, но жилые дома пока далеко. И земля здесь до того дешевая, что никто на эту свалку не жалуется.

Пожилой африканец задумчиво покачал головой:

– Это как сказать, зависит, в какую сторону ветер дует. Иногда воняет возле пятиэтажек, а иногда на противоположном конце предместья. Но до Парижа вонь пока не доходит, а значит, всем на нее наплевать.

Все замолчали, думая об одном. Кассандра воспользовалась их молчанием и снова спросила:

– А вы? Вы кто?

Четверо переглянулись с усмешкой.