Урсула Ле Гуин - Роза ветров

У меня был приемник на батарейках — в доме вечно что-нибудь не работает из-за отключенного электричества, а ведь случается, что по радио объявляют, что воду, например, можно употреблять только кипяченую или еще что-нибудь в этом роде, — так что действительно просто необходимо иметь радиоприемник, а то и об эпидемии тифа вовремя не узнаешь, так и помрешь. И вот Саймон включил приемник, а я тем временем готовила на примусе ужин. В шесть вечера комментатор Эй-эй-би-си в передаче последних известий сообщил, что в Уругвае вот-вот будет достигнут мир, что первый помощник господина президента был замечен улыбающимся какой-то прохожей блондинке на 613-й день тайных переговоров, когда он покидал виллу в пригородах Катманду, где эти переговоры ведутся; война в Либерии успешно развивалась: согласно сообщениям противника, сбиты семнадцать американских самолетов, но Пентагон заявил, что мы сбили двадцать два их самолета, а столица Либерии — забыла, как она называется, но это не важно, так как в последние семь лет она необитаема, — вот-вот вновь будет захвачена силами борцов за свободу. Полицейский рейд в Аризоне также прошел успешно. Необерчистские [общество Джона Берча — ультраконсервативная организация в США, названная в честь капитана ВВС США Д.Берча (ум. в 1945)] инсургенты в Финиксе [административный центр штата Аризона] не смогут продержаться слишком долго, уступая массированным ударам американской армии и ВВС, поскольку подпольные поставки им тактического ядерного оружия, осуществляемые метеорологической службой Лос-Анджелеса, удалось пресечь. Затем последовало объявление насчет федеральных кредитных карточек и спецреклама Верховного Суда: "Не заботьтесь о соблюдении закона сами, доверьте свои дела Девяти Мудрецам!" Потом рассказывали о том, почему тарифы вновь выросли; затем был репортаж с фондовой биржи, которая только что закрылась, поскольку индекс перевалил за две тысячи пунктов; затем последовала рекламная передача по заказу правительства США о преимуществах консервированной воды — дурацкая песенка с весьма прилипчивой мелодией:

И бодрый призыв: "Пейте самую свежую, самую холодную на свете консервированную воду, выпускаемую государственными предприятиями США!" Песенку исполняли три сопрано, которые довольно удачно слились в последних тактах. Потом, когда батарейка в приемнике уже начала садиться и голос диктора стал замирать где-то вдали, подобно слабому шепоту, объявили о том, что со дна океана поднимается новый континент.

— Что там такое?

— Я не расслышал, — сказал Саймон; он лежал с закрытыми глазами, бледный и весь в испарине. Перед ужином я дала ему две таблетки аспирина. Он поел совсем мало и уснул, пока я мыла в ванной тарелки. Вообще-то я намеревалась после ужина немного поиграть, но альт в однокомнатной квартире и мертвого разбудит. Поэтому я взамен решила почитать. Это был какой-то бестселлер, который перед отъездом дала мне Дженет. Она считала эту книгу очень хорошей, но о вкусах не спорят, ей и Ференц Лист тоже нравится. Я мало читаю с тех пор, как позакрывали библиотеки, — слишком трудно стало доставать книги, а купить можно только бестселлеры. Я даже не помню, как эта книжка называлась, там во всю обложку была надпись: "Тираж — 90 миллионов!" Речь шла о сексуальных похождениях жителей маленького городка в прошлом, двадцатом веке, в милые сердцу семидесятые, когда еще не существовало никаких проблем и жизнь была такой простой, что воспоминания о ней вызывали приступ ностальгии. Автор постарался на славу и выжал все самое отвратительное и завлекательное из того элементарного факта, что все главные герои его произведения состояли в браке. Я заглянула в конец и узнала, что женатые и замужние герои романа просто-напросто перестреляли друг друга после того, как их детишки один за другим превратились в шизоидных подонков и проституток. Исключение составила одна славная парочка, которая оформила развод, а потом нырнула в постель вместе с другой не менее славной парочкой ясноглазых государственных служащих — законных любовников, разумеется, — что сулило страниц восемь здорового группового секса и предвещало зарю светлого будущего. Захлопнув книжку, я тоже легла спать. Саймон был горячий, но спал спокойно. Его дыхание напоминало шум несильных морских волн, набегающих на далекий-далекий берег, и под этот аккомпанемент я погрузилась в темную пучину океана.

Когда я была ребенком, то, засыпая, часто погружалась в эту темную пучину. В своем теперешнем взбудораженном состоянии я как-то об этом совсем позабыла. А тогда мне было достаточно вытянуться в постели и подумать: "…море… темные глубины морские…", как я там и оказывалась — в темной пучине океана, на большой глубине, убаюканная погружением. Когда я выросла, однако, это случалось со мной все реже и реже и воспринималось как большой подарок. Познать бездну мрака и не бояться ее, доверить себя пучине и тому, что может подняться из ее глубин, — разве бывает подарок лучше?

Мы наблюдали, как появляются и кружат вокруг нас крошечные огоньки, и постепенно обретали чувство пространства и направления — по крайней мере, "близко — далеко", "выше — ниже". Благодаря этому мы теперь смогли ощутить различные течения. Пространство вокруг нас больше не было совершенно неподвижным, словно скованным собственным невероятным весом. Видно было очень плохо, но все же мы поняли, что холодная тьма движется, медленно и мягко сдавливая нас, а затем, отпуская, словно давая передышку, колышется широкими волнами. Сплошная тьма медленно обтекала наши неподвижные невидимые тела, уплывала куда-то мимо нас, а может, и сквозь нас — кто ее знает.

Откуда они брались, эти неясные, медлительные, широкие волны? Какой силы давление или притяжение взволновало столь мощные толщи воды, привело их в движение? Понять этого мы не могли; могли лишь ощущать прикосновение вод, но, напрягая все свои чувства, чтобы понять, где начало и конец этого движения, мы обнаружили нечто новое, нечто, сокрытое во тьме великих вод: звуки. Мы прислушались. И услышали.

Итак, наше ощущение пространства стало более четким, локализовалось, поскольку звук всегда имеет конкретную исходную точку в отличие от обозримого пространства. Границы звука определяет тишина, и звук не выходит за ее пределы до тех пор, пока его источник не приблизится к тебе во времени и в пространстве. Встань на то же самое место, где некогда стоял певец, но не услышишь, как он пел: годы унесли в своих потоках, утопили в своих глубинах звук его голоса. Звук столь же хрупок и недолговечен, как человеческая жизнь, — вспыхнет и угаснет. А разве нам слышно, о чем говорит увиденная на небе звезда? Даже если бы космическое пространство представляло собой некую атмосферу, «эфир», способный передавать звуковые волны, мы не смогли бы услышать звезды: слишком они от нас далеки. Самое большее, если хорошенько прислушаться, может, и услышишь наше солнце — штормовой гул, могучий рев пожара, снедающего его, долетит до тебя как легкий, едва слышный человеческому уху шепот. Волна морская лизнула твою ногу — где-то по ту сторону земного шара произошло извержение вулкана, породившее эту волну. Но ты стоишь здесь, на этом берегу и не слышишь ничего.