Татьяна Буглак - Параллельщики [litres]

– Как, по твоему мнению, работает телефон?

– Ну, на какой-то определенной частоте передает сигнал вышке, когда я звоню.

– Хорошо, что про вышки знаешь, многие вообще думают, что телефоны просто звонят между собой, – усмехнулся Хаук.

– Я все же в школе училась, – обиделась я. – Хватит издеваться, лучше объясните, что не так с моим телефоном?

– Ладно, слушай, – сжалился Лаки. – Когда мы стали изучать твою технику, то выяснили, что у вас используют интересную вещь: твой номер записан на отдельную микроплату, и их, платы эти, можно менять, так что в одном телефоне могут быть попеременно разные номера, а то и два сразу.

– Погоди, – перебила я его. – Ты о симках говоришь? Ну, о сим-картах? А у вас разве не так?

– Если еще не поняла: у нас телефоны одновременно и как кошельки, а то и удостоверения личности используют, к ним многие анкетные данные привязаны, вплоть до медкарты, и все нужно очень хорошо защищать. Значит, менять номера по своей прихоти мы не можем. Но это уже другой разговор. Сейчас же вот что хочу объяснить, если поймешь, конечно: твой телефон использует два протокола связи, которые у нас когда-то тоже были, но очень недолго. Первый из них применялся в нескольких моделях телефонов, второй вообще только в экспериментальных образцах. Протоколы эти неплохие, но когда телефоны стали удостоверениями личности, требования к связи изменились, и о них на время забыли. Потом, когда стали создавать нашу контору, да и другие спецслужбы реформировать, возник вопрос связи. Рации-то – дело ненадежное и очень хлопотное: возня с каналами, все эти «прием-прием», да еще и передатчик мощный в нее не впихнуть – будет кирпич, а не рация. Потребовалось что-то удобное и централизованное. Вот и вспомнили об экспериментальном СПС‐1800. Теперь во всех городах, где расположены филиалы конторы или другие серьезные спецслужбы – это, в основном, областные центры, а их не так уж много, – создана отдельная сеть, обслуживающая только наши потребности. Так как она не общая и пользуются ею от силы несколько сот человек, обычно же вообще не больше сотни, то и много вышек не требуется – чаще всего две. У нас одна на колокольне рядом с конторой – наверное, обратила внимание? Вторая на нашем доме. Они охватывают километров тридцать в поперечнике, вполне достаточно для наших нужд.

Лаки ненадолго замолчал, вспомнив о подостывшем уже шашлыке, потом продолжил:

– В общем, когда ты сюда попала, твой телефон стал практически бесполезен, ведь у нас нет ваших сетей связи.

– Но я же дозвонилась?! – Я не могла понять.

– Да, потому что в твоем телефоне предусмотрена возможность дозвона на один номер даже без… симки. При этом используется любая сеть с нужным протоколом связи, которую телефон найдет, а нашел он, как ты, надеюсь, понимаешь…

– Вашу сеть! – Я потянулась к котелку с чаем.

– Верно! Других здесь просто нет. А теперь представь, каково было дежурному услышать твой звонок? На трехзначный внутренний номер спецсвязи? – Лаки насмешливо улыбнулся. – Тебе на самом деле невероятно повезло!

– А я-то все удивлялась, почему тогда мне про рацию говорили, а не про телефон.

– Ну! – наконец-то подал голос молча смеявшийся все это время Хаук. – Это, конечно, уже неправильное название, но мы до сих пор по привычке внутреннюю связь рациями называем, да и пользуемся ими очень редко.

– Теперь понятно. Только совпадение не такое уж невероятное. – Я смотрела на Лаки и Хаука наивным взглядом. – Это то же самое, как совпадение девяноста процентов всей мировой литературы. Думаю, вариантов сложения букв в слова и написания абсолютно одинаковых романов не больше, чем применяемых для связи частот и шифров.

– Гуманитарий! – расхохотался Хаук. – Лаки, она все равно не поймет, не трать силы. Лучше вино передай, а то у всех стаканы давно уже пустые. Эй, Поп, «сиамские близнецы», вы мясо доедать будете, или нам можно его съесть?

– Только попробуйте! – Из темноты за спиной Лаки показалась белобрысая встрепанная голова Сола. – Сейчас мы этого старлея в кусты закинем и…

Голова пропала, шум на несколько секунд усилился, потом на бревно сел довольный Поп:

– Кто кого в кусты закинет – это еще вопрос. Драться пусть сначала научатся, аналитики. Где мой шампур?

– А знаете, – тихо заметила Кью, подводя итог разговора о совпадениях, – наши миры похожи на однояйцевых близнецов, которые совсем недавно стали жить по отдельности и только-только начинают приобретать свои особенности и привычки. Так что правы и вы, ребята, и Со.

На следующее утро мы начали постепенно готовиться к отъезду, хотя до этого было еще полдня. Фо с недовольным видом осмотрела меня и деловито бросила:

– Можешь плавать, но чтобы после речки сразу в тень! Никаких загораний!

– Мне купаться не очень хочется. – Я накинула рубашку. – Лучше в палатке приберусь, а то травы с песком натаскали.

– Давай вместе. – Кью, ночевавшая эти дни с нами (трех палаток на девятерых хватало впритык, да и отделяться от друзей наши «женатики» не хотели), взялась за травяной веник.

После обеда мы утрамбовали в машину вещи и собирались уезжать, но Пол вдруг, оглянувшись на лес, реку, небо в белых кучевых облаках, предложил:

– У меня на телефоне камера отличная, и с задержкой съемки. Давайте сфотографируемся все вместе, а? А то обрывки какие-то, а не фотографии получаются.

Это была моя первая фотография в том мире: три девушки и шесть парней в немного забавной старомодной одежде стоят, обнявшись и радуясь лету, солнцу и тому, что все отлично и все вместе.

…Я улыбнулась яркому воспоминанию и взяла новую стопку брошюр. Тот летний день остался в прошлом, но последствия его – все больше крепшая дружба и доверие между мной и ребятами. – проявлялись все сильнее. Только сейчас мне предстояло думать совсем о другом – о работе и обязательных медкурсах.

Медицинские курсы проходили не в конторе, а на базе мединститута, для всех желающих: помощь раненым, действия при инсульте, инфаркте и эпилепсии – это были основные последствия нападения исконников. Ходили на них многие, как от организаций, так и самостоятельно, поэтому группы собирались довольно большие, а занятия проводились с понедельника по четверг – по два в неделю на каждую группу. Моими однокурсниками оказались самые разные люди: две старшеклассницы, бабушка вахтер, несколько воспитательниц из детских садов, два веселых парня с завода – слесари, кажется. Такая популярность курсов объяснялась просто: уже полгода не было атак исконников, и люди, имея опыт подобных затиший, боялись, что после долгого спокойствия пойдет череда новых нападений. Поэтому все мы уже три месяца занимались перевязками, наложением шин, жгутов, аптечками для сердечников и тому подобными вещами и вскоре должны были сдавать зачет, причем принимали его не «для галочки», а по-настоящему, и несколько страдальцев сдавали его уже по второму-третьему разу. Я надеялась, что все смогу сдать с первого раза, сама, и помощи у Фо не просила, а она, еще в первый день занятий, быстро и четко, в своей манере, сообщив, что могу обращаться за консультациями в любое время, посчитала свои обязанности выполненными, но исподволь наблюдала за мной, на самом деле готовая сразу прийти на помощь. Все это время я так и жила у нее, поскольку квартира для меня пока не освободилась: сотрудница конторы вышла замуж еще год назад, но по каким-то личным причинам переехать к мужу не могла – кажется, не хотела слишком часто сталкиваться со свекровью. Я же хотя и чувствовала себя несколько неудобно – стесняю ведь Фо, – но и не особо расстраивалась, потому что необычный характер Светы меня совсем не напрягал, а жить вдвоем оказывалось легче: всегда кто-то придет пораньше и успеет ужин приготовить.