Дэн Симмонс - Сироты вечности [сборник litres]

– Кэрол? – произнес за ее спиной чей-то голос. – Не могла бы ты зайти в мой офис на минуту? – Это оказался Берт Торразио в сопровождении нескольких спецагентов в штатском.

Мэр и его советник, мистер Мородзуми, сидели в кожаных креслах против стола окружного прокурора. Кэрол кивнула, хотя никаких представлений не последовало.

– Берт, – сказал мэр, – проводи меня в офис Дейла, пожалуйста. Я хочу принести соболезнования его подчиненным.

Все вышли, кроме Кэрол, двух японских спецагентов и мистера Мородзуми. Советник, в костюме от Сартори, в сером галстуке, с холеной седой шевелюрой, был безупречен. Скромные наручные часы космического агентства «Ниппон», стоившие, должно быть, тысяч тридцать долларов, были его единственной претензией на богатство. Мистер Мородзуми кивнул, и агенты вышли.

– Вы вернулись с обеденного перерыва на три минуты раньше положенного, миссис Рогалло, – сказал советник. – Диск, пожалуйста.

После секундного колебания Кэрол протянула ему диск.

Мородзуми едва заметно улыбнулся, опуская плоский серебристый кружок в карман костюма.

– Мы, разумеется, знали, что мистер Фрич звонил кому-то, но устаревшее коммуникационное оборудование города лишь десять секунд назад сумело определить направление звонка. – Мородзуми встал и подошел к каучуковому дереву у окна. – Мистер Торразио плохо заботится о своих растениях, – пробормотал советник себе под нос.

– Почему? – спросила Кэрол. «Почему убили Дейла? Зачем кормить наркотиками целую страну двадцать лет подряд?» – вертелось у нее в голове.

Мистер Мородзуми поднял голову. Солнце вспыхивало на его круглых очках. Он тронул лист каучуконоса.

– Это признак неряшливости – не заботиться о тех, кто от тебя зависит, – сказал он.

– Что будет дальше? – спросила Кэрол. Когда Мородзуми не ответил, она добавила: – Со мной.

Невысокий человечек пальцами протер другой лист, а потом потер ими друг о друга, стряхивая пыль.

– Вы живете с сыном, Валентином, и отцом, который в данный момент находится на консультации. Ваш бывший муж, Дэниел, еще жив и… по-моему… гостит в вашем прекрасном городе непосредственно во время нашей беседы.

Кэрол показалось, будто какие-то ледяные пальцы сдавили ей сердце и горло.

– Отвечая на ваш вопрос, – продолжал мистер Мородзуми, – осмелюсь предположить, что вы будете продолжать замечательно трудиться здесь, в Центре юстиции, и что мистер Торразио будет вами доволен. Время от времени я, вероятно, буду иметь возможность побеседовать с вами и услышать, что ваша семья здорова и благополучна.

Кэрол ничего не сказала. Все ее внимание было сосредоточено только на том, чтобы стоять прямо, не шатаясь.

Мистер Мородзуми вытащил из коробки на столе Берта Торразио салфетку, вытер грязные пальцы и бросил ее на бювар окружного прокурора. Как по сигналу, мэр, окружной прокурор и агенты безопасности тут же вошли в дверь. Торразио посмотрел на Кэрол и вопросительно поднял брови.

Мистер Мородзуми избегал глядеть на Торразио, как будто у того к верхней губе прилипла еда.

– Мы мило побеседовали, а теперь пора возвращаться к делам, – сказал мистер Мородзуми. И вышел в сопровождении стройного агента. Мэр пожал руку Торразио, кивнул в сторону Кэрол и побежал догонять.

Кэрол и окружной прокурор целую минут смотрели друг на друга, после чего она повернулась на каблуках и ушла к себе в кабинет. Там ее ждали пустой стеллаж для папок и совершенно новые телефон и компьютер. Кэрол села и стала смотреть на картинку, которую она липкой лентой приклеила к рифленому стеклу своей перегородки четыре года назад. На ней была нарисована судебная стенографистка, которая яростно барабанит по клавишам, пока свидетель и адвокат перебраниваются, судья стучит молоточком, подзащитный стоит и орет на свидетеля, его защитник орет на него, а двое присяжных вот-вот вцепятся друг другу в глотки. Какая-то женщина из публики за спиной стенографистки говорит другой: «Пишет она хорошо, вот только сюжеты у нее уж очень неправдоподобные».

Подземный молл заканчивался колодцем вентиляции, который выходил на поверхность между Административным центром и парком. Койн принес лом. Мальчишки оказались в небольшой кучке журналистов, ощетинившейся видеокамерами и параболическими микрофонами. Местные репортеры забрасывали вопросами мэра и его японского советника, пока те спускались к поджидавшему их лимузину. Двадцать футов отделяли Вэла от випов. Еще столько же – от решетки вентиляции сзади. Агенты безопасности больше не обращали внимания на предварительно обысканную прессу и сосредоточились на наблюдении за зданиями и толпой, которую сдерживали на другом конце небольшой площади.

– Давай, – сказал Койн. – Пора.

Вэл взял пистолет и взвел курок. Мэр остановился, чтобы ответить на только что прозвучавший вопрос, и вдруг помахал рукой кому-то в дверях Административного центра. Покорный протоколу, мистер Мородзуми ждал у дверей лимузина, когда мэр кончит отвечать на вопрос.

Вэл поднял пистолет. До головы японца было пятнадцать футов. Ствол пистолета был всего лишь еще одной линзой в куче микрофонов и объективов, нацеленных на группу випов. Вэл не заметил, как Койн, Салли и Джин Д. скрылись в вентиляции.

Роберт едва сумел вытянуть себя из люка. Когда он наконец встал, отряхивая с брюк сухие листья и ржавчину, ему казалось, что у него больше нет сил, но, увидев Вэла, пистолет в его руке, и то, что сам он стоит ближе к жертве, чем к внуку, Роберт бросился вперед, не колеблясь и не раздумывая ни секунды.

Вэл потянул спусковой крючок. Ничего. Он моргнул, потом снял предохранитель. И только поднял пистолет опять, как один из операторов рядом с ним крикнул:

– Эй!

Роберт во весь дух мчался к черному лимузину. Чтобы заслонить мэра от пули своим телом, ему надо было подпрыгнуть и перескочить через правый задний угол багажника. Так он и сделал, забыв про свой возраст, про артрит и вообще про все на свете, кроме того что ему надо успеть раньше, чем Вэл снова нажмет на спуск.

Вэл увидел деда в последнюю секунду и глазам своим не поверил, когда тот прыгнул на багажник лимузина, прокатился по нему и встал на ноги между мэром и Мородзуми. Агент безопасности бросился на Мородзуми, роняя его на землю. Один только мэр стоял с открытым ртом, так и не ответив на вопрос.

«Я сделал это! – думал Роберт, зная, что он стоит между Вэлом и мэром и что пуля, предназначенная другому, пройдет через него. – На этот раз я успел!»

Двое японских агентов, стоя на коленях, подняли оружие и застрелили Роберта с расстояния в пятнадцать футов. Почти в тот же миг третий окатил всю группу журналистов очередью из автомата. Вэл и двое операторов упали.