Дэн Симмонс - Сироты вечности [сборник litres]

– Скажем… через десять минут?

Кэрол знала, что если возьмет свою «хонду», та может не выдержать, и тогда она останется без машины в какой-нибудь паршивой части города. Придется ехать автобусом.

– Двадцать, – ответила она.

Бледное пятно, которое было Дэнни, кивнуло. Ей показалось, что она видела улыбку.

Кэрол нажала кнопку отключения и задержала на ней палец, как будто лаская. Затем быстро поправила макияж и спустилась к автобусу.

– Хавбек – базе. До места назначения пять минут.

«О черт. К черту все». Роберту противно. Он столько лет это смотрит и знает, чего не случится. Все равно что мастурбировать, не кончая.

Он не открывает глаз… по крайней мере, пытается. Видения, которые дает флэшбэк, можно подавить лишь чудовищным усилием воли. На лужайке слева от него смеются и машут руками люди.

Роберт пытается убежать, вернуться в иное время, к иной памяти… но, едва все начинается, включается флэш. Они подъезжают к железнодорожной эстакаде.

Раздается звук. Голуби заполняют прогалину неба над лужайкой.

«Бесполезно. Зря. Бессмысленно».

Три секунды спустя он срывается с подножки автомобиля сопровождения и бежит к синему «линкольну».

«Бесполезно». Никакое усилие воли не может заставить его двигаться быстрее. Память и время неизменны.

«Даже моя чертова память. Я псих. Кей, как мне тебя не хватает».

Второй выстрел. Он прыгает на багажник, хватается за металлический выступ, ставит ногу на пластинку с номером. Третий выстрел.

Роберт старается не смотреть, но от зрелища взрывающейся президентской головы отгородиться невозможно.

«Двадцать лет спустя пятьдесят процентов опрошенных американцев вспомнят, что видели это живьем по телевизору. Это никогда не показывали по телевизору. Разрешенные цензурой кадры из фильма Запрудера опубликовали лишь два года спустя… и то в журнале „Лайф“. До флэшбэка воспоминания лгали… а мы их отредактировали. Черт, за Кеннеди голосовали всего сорок с чем-то процентов избирателей, а через десять лет после его гибели семьдесят два процента опрошенных заявили, что отдали свой голос за него.

Воспоминания лгут».

Он заталкивает жену президента обратно в машину, замечая безумие в ее широко открытых глазах, но с пониманием относясь к ее решительному намерению достать тот осколок черепа с багажника. Чтобы сделать все как было.

«Я найду Вэла. Присмотрю за ним, чтобы он не натворил глупостей».

Усадив женщину на сиденье машины, он сторожит ее и тело Ланцера всю дорогу к Парклендскому госпиталю. Безнадежность захлестывает его, как волна.

Вэл и его друзья следили за направляющим шоссе 1–5 из укромного места на крыше дома, заброшенного после Большого Коллапса. Вэл держал тридцать второй обеими руками, наводя дуло вдоль края крыши. Машины скользили мимо беззвучно, только шелестя шинами на мокрых перекрестках. Весь последний час шел дождь.

– Я могу дождаться, когда появится «лексус», и подстрелить его, – сказал Вэл.

Койн поглядел на него с презрением:

– Из этой пукалки? Отсюда до полосы випов тридцать ярдов. Ты даже в машину не попадешь, не то что в япа на заднем сиденье. Если он вообще там будет.

– Кроме того, – говорит Джин Д., – их машины снабжены самыми крепкими пуленепробиваемыми стеклами в мире. Их лобовое стекло даже гребаный авт-шесть не прошибет.

– Ага, – сказал Салли.

– Отсюда яповский «лексус» и нидлганом не взять, – сказал Джин Д.

Вэл опустил пистолет:

– Я думал, что самое лучшее… самое лучшее для флэша – подстрелить кого придется.

Койн костяшками пальцев потер короткие волосы Вэла:

– Это было самым лучшим, Вэл, мальчик мой. А теперь только яп.

Вэл отодвинулся назад, оставив тридцать второй на карнизе. На просевшем асфальте крыши скапливались лужицы воды.

– Но на это могут уйти дни… недели…

Койн ухмыльнулся, взял пистолет и сунул его Вэлу:

– Хей, время у нас есть, не так ли, друзья?

Салли и Джин Д. подтвердили.

Поколебавшись с минуту, Вэл взял пистолет. Дождь начался снова, и парни поспешили назад, в укрытие. Вэл не видел деда, который наблюдал за ними с другой стороны улицы. Когда несколько минут спустя парни вышли из дома, никто из них не заметил старика, который следовал за ними вдоль реки.

К тому времени, когда Кэрол добралась до бара на Сан-Хулиан, пошел дождь. Она вбежала внутрь, прикрывая волосы газетой, и с минуту стояла, моргая и привыкая к темноте. Когда к ней приблизился мужчина крупного сложения, она сначала даже отступила на шаг, прежде чем узнала его.

– Дэнни.

Он взял ее за руки, мокрую газету положил на стол.

– Кэрол. Господи, ты отлично выглядишь. – Он неуклюже обнял ее.

Сказать то же о своем бывшем муже она не могла. Дэнни набрал вес – по крайней мере, сто фунтов, – а его лицо и знакомое тело словно потерялись в этом избытке. Светлые волосы почти все вылезли, а на коже головы проступали коричневые пятна, как у ее отца. Лицо было землистым, темные глаза с мешками под ними запали, дышал он с присвистом. То, что она приняла за плохое освещение и некачественное изображение по телефону, на самом деле и было самим Дэнни со всеми его сегодняшними тенями и искажениями.

– Я заказал нашу старую кабинку, – сказал он. Не выпуская ее руки из своей, он подвел ее к угловому столику в заднем ряду. Она не помнила, чтобы у них был тут свой стол, но она никогда не проигрывала это воспоминание.

На столе стоял недопитый стакан скотча. Судя по запаху, который шел от Дэнни, когда он нагнулся ее поцеловать, это был далеко не первый.

Они сидели и глядели друг на друга через стол. С минуту оба молчали. Бар в это время суток был почти пуст, только бармен да какой-то человек в рваном плаще за одним из передних столиков спорили с ведущим спортивной программы, которая шла по старому HDTV, закрепленному над рядами бутылок. Кэрол опустила глаза и увидела, что Дэнни все еще держит обе ее ладони. Ощущение было странное: ей как будто ввели анестезию, и нервные окончания ее ладоней перестали воспринимать тактильную информацию.

– Господи Исусе, Кэрол, – сказал наконец Дэнни, – какая ты красивая, Кэрол. В самом деле.

Кэрол кивнула и стала ждать.

Дэнни допил свой скотч, жестом велел бармену повторить, кивнул на Кэрол, а когда она слегка покачала головой, понял это как отказ. Только когда принесли следующий полный стакан, он заговорил снова. Слова хлынули на Кэрол потоком, освобождая ее от необходимости говорить самой.

– Слушай, Кэрол, я был… ну, в командировке, в общем-то… как вдруг я понял, точнее, подумал… А работает ли она еще в суде?… и ты оказалась там, в списке возможных абонентов. В общем, я подумал… знаешь, почему бы и нет? И вот… Господи, я говорил тебе, до чего здорово ты выглядишь? Прекрасно, точнее сказать. Да ты и всегда была красоткой. Я всегда считал тебя красоткой. Ладно, ты и так знаешь… Хотя тебе, наверное, интересно узнать, чем я занят, а? чем вообще занимаюсь? Четыре или пять лет с тех пор… в общем, я сейчас в Чикаго. Больше не в «Колдуэлл бэнкер». Какое-то время продавал дорогие электроприборы, но… знаешь… кому они сейчас нужны, к чертям собачьим. Я смотался как раз вовремя. На чем я остановился? Я сейчас в Чикаго… занимаюсь анализом глубинных моделей поведения… вот и подумал, что тебе, может быть, будет интересно посмотреть на меня за таким занятием.