Владимир Алексеев - Чудо [litres]

– Борис Андреевич.

– Мое почтение.

– Боря.

– Привет, старина!

Я и забыл, что существует светское общество. А тут теперь было именно оно. Политики, олигархи, журналисты, блогеры, консультанты. Почти всех я в состоянии узнать. Министры, космонавты, руководители администрации, советники, нобелевские лауреаты, бизнесмены из золотой сотни. Был Преподобный со своими шутами, был сам президент, была Елена Романовна. Я узнал глав и высокопоставленных чиновников нескольких государств, включая Сюннустан. Была и Екатерина Андреевна в окружении нескольких людей, включая Кулика. Даже Лазарев в инвалидном кресле уже пил шампанское, при этом на его коленях сидела девочка. Мир как будто и не знал о грядущем Армагеддоне. Либо это были его архангелы. Живой симфонический оркестр и время от времени оживающий ортодоксальный хорал придавали мероприятию привкус загородного светского бала с ноткой деревенского безумия.

Все это сочеталось с беспрецедентным количеством охраны и всевозможной военной техники, которую мы могли лицезреть и в воздухе, и на суше, и даже на воде. Решив, что угроза, которую высказал полицейский, была, мягко говоря, преувеличена (помимо прочего, здесь же была и сама Елена Романовна!), я решил не спешить и вникнуть в суть происходящего, прежде чем делать резкие заявления. Поэтому, пересиливая огромное желание посмотреть в глаза президенту, предостеречь Елену Романовну, схватить и призвать к ответу Армстронг, я подошел к Лазареву. Как и обещал рядовой Дунаев, на меня и правда никто не обращал внимания, я запросто пересек ВИП-зону по диагонали, найдя еще недавно умирающего миллиардера в отличном расположении духа.

– Вижу, ты идешь на поправку, – сказал я.

– О, привет! – ответил он, хватая канапе с подноса проходящего мимо официанта. – Знакомься, это Афина. Кстати, я на морфине, поэтому здесь. Никак не мог пропустить это событие.

– Привет, Афина, – я погладил девочку по голове. – Дружище, я рад, что тебе лучше. Но, может быть, по дружбе ты мне скажешь, что ты здесь делаешь? Признаюсь, не знал, что ты религиозен и готов из-за Христа рисковать жизнью.

– Шутишь?! – Лазарев искренне засмеялся. – При чем тут это? Что, ты думаешь, тут происходит?

– Что? – спросил я.

– Предположи, – он хитро улыбнулся.

– Не знаю. Тебя чуть не убили. Военный переворот?

– Что за глупости? Меня так просто не убьешь. – Он отпил добрый глоток шампанского. – Аукцион, мой друг. Тут идут торги. Ты же знаешь, что вся моя жизнь – это слияния и поглощения. Тут вот-вот состоится крупнейшая сделка нашей эпохи.

Слова Лазарева, несомненно, имели смысл. Ну, по крайней мере, они объясняли его появление. А также проливали свет на нахождение в зоне форбсов из Штатов, Саудовской Аравии и Китая.

– И ты был готов лишиться жизни из-за торгов? – не отступал я.

– Когда занимаешься бизнесом по-настоящему, Боря, ты готов всегда и на все. Посмотри на Шуи. Думаешь, раз он сейчас, говоря с Мухаммедом, улыбается и ест канапе, он не готов палочкой от канапе заколоть его насмерть? Обычный человек нет, а Шуи готов. И Мухаммед готов.

– Но он этого не делает, – сказал я.

– Ну конечно. – Лазарев облизал пальцы. – Потому что это ему не нужно. Зачем ему это делать?

– Да, действительно. – сказал я.

– Но, знаешь, еще ведь совсем рано. Может быть, к вечеру… – Он снова засмеялся и отпустил Афину на пол.

Она встала на ножки и побежала в сторону группы, где стояла Армстронг.

– Прости, а кто и что сегодня продает и покупает? Ты же в деле? – спросил я, провожая девочку взглядом.

– Как всегда, – сказал Лазарев, – я и Мухаммед вложили деньги в одну компанию. А Шуи хочет ее купить.

– I Star Water Corp., вероятно? – сказал я.

– О! – улыбнулся Лазарев. – А ты осведомлен. Но, знаешь, не рассказывай. В нашем деле главное – никому ничего не рассказывать. Это всегда очень плохо отражается на цене.

Я задумался. Как же все-таки мне всего этого не хватало всю последнюю неделю! Разговоров о цене. Я снова почувствовал, что все обретает смысл. Моя жизнь обретает смысл. Гоняться за сумасшедшими маньяками-учеными, которые с упорством, достойным лучшего применения, пытаются нарушить святое – природу человека. Спорить с религиозными фанатиками, а еще хуже с людьми, которые на твоих глазах становятся фанатиками и идут на верную смерть. Допрашивать тех, кто лжет тебе в лицо не ради чего-то, а просто потому, что ему кто-то спас жизнь. Выпивать с отчаявшимся слабым человеком, приученным выполнять приказы, но не верящим в них и не способным снять погоны. Играть в шпионские игры, мельтешить под ногами у политиков и военных. Ненавидеть придворных лицедеев, пытаясь уловить хоть что-то разумное в их бредовом лепете… Боже, как мелко и бессмысленно все это казалось рядом с понятным без слов языком старых добрых денег.

– Боря, – сказал Лазарев, возвращая меня на землю, – ну и как ты оцениваешь нашу с Мухаммедом инвестицию? Только честно.

Лазарев больше не смеялся и смотрел на меня голубыми глазами, как бывало на наших встречах, – он не щурился, но у левого глаза собирались морщинки. При этом зрачки слегка расширились и замерли. В такие моменты я понимал, что врать бессмысленно. На меня смотрел не человек, а совершенный детектор лжи. Возможно, что в сочетании с яростным характером и заоблачным эгоизмом это и был залог его успеха.

– Если честно, – начал я, – я еще не думал про эту компанию как про инвестицию, но… – я говорил и все еще взвешивал риски, – кажется, тут дело фундаментальное. Этот бизнес нельзя оценивать как рядовую инвестицию.

– Да, – сказал Лазарев, одобрительно кивая, не отводя глаза. – Что еще скажешь?

– Скажу, что, если на минутку забыть, что бизнес, мягко говоря, нелегальный, его перспективы поистине огромны. Боюсь, даже примерно нельзя предсказать потенциальный размах. Новые рынки, новые глобальные рынки, в которых эта компания единственный игрок. Монополия. Это даже перспективнее опиума.

– И сколько она может стоить?

– Я бы так сказал. Любой из вас мог бы выложить за нее целое состояние. Риск огромный, конечно, но есть надежда все вернуть и многократно приумножить за двадцать, а может, и десять лет.

Лазарев недовольно скривил губы.

– Думаешь, не стоит продавать?

– В чем я точно уверен, так это в том, что цена должна быть очень высокой, – ответил я.

– Если Шуи отдаст нам за iStar то, что мы с Мухаммедом хотим, это точно будет высокая цена. Ты понимаешь?

– Еще бы. Вы втроем владеете двумя третями всей нефти на планете.

– Верно, – сказал он. – Но, как видишь, нефть дешевеет последние пятнадцать лет. Я хочу не нефть, а воду. Я хочу владеть всей коммерческой пресной водой на планете Земля. Зачем мне нефть? И Шуи последнее препятствие на этом пути.