Елена Клещенко - Призыв

Напротив дом с глухой стеной, почти без окон, на ней мозаика. Странная — никакого смысла, будто взбесилась облицовочная плитка, и никакой рекламы. Театр — точно, это и есть Театр на Малой Бронной, видела в «Афише». Рядом — «Мода и стиль для кошек и хорьков». Ну вот зачем так, клиентов надо уважать, хотя бы на словах. Или это спектакль, а не услуга?

О, а вот Тверской бульвар, наверное, он ведет к памятнику Пушкину, только бы сообразить, в какую сторону… По бокам особняки, черное кружево балконов. Марго побрела по ровной дорожке между изумрудными газонами. Липы, клены, тополя такие толстые, что хочется их обнимать. Вместо Пушкина почему-то оказался Есенин, а внизу лежал, подогнув тонкие ножки, жеребенок пегаса, крылатый, бронзовый с золотыми пежинами там, где его гладят. Здесь Марго поняла, что устала. Села на скамейку, задрала вверх голову, чтобы глядеть на небо и ветви — а мимо кришнаиты понесли сине-золотую хоругвь: «Харе Кришна, ха-аре Ра-ама…»

«Осень пахнет озоном», — набрала Марго. Отхлебнула крепкого мясного бульона из кружки. «Солнце» — а что солнце? Светит? Это тупо. Ладно, про природу потом. «Здесь люди пишут стихи на тротуаре» — посмотреть, чьи это стихи, может быть, выйду на поэта… ах да, посмотреть нельзя. Есть библиотека на накопителе, но в ней поиск какой-то кривой, вместо кнопки «найти» почему-то «листать». Глупо. Хорошо, пусть просто стихи. «И даже объявление на столбе написано в стихах» — и стол, и стул хорош, возьми его кто хошь. Кажется, именно такое Соло имел в виду, когда говорил о «ненастоящих стихах». Ладно, плевать, оставим стихи на тротуаре.

много людей, и все они

у меня барабулька

ветер кружит осенний лист, который

обрывки слов и случайные лица складываются

Первая строчка снова и снова принималась робко расти, останавливалась, потом черные буквы на белом фоне делались белыми в черном прямоугольничке, и небытие поглощало их. Стоп, родная, так ты далеко не уедешь. Начни с начала, продолжай до самого конца, в конце остановишься.

кленовый лист, во дворе старичок с собакой, осеннее солнце, маленький домик среди больших, стихи «я боюсь что слишком поздно стало сниться счастье мне», барабулька на складе, никогда не разговаривайте с неизвестными, пруды за деревьями

— бессвязица росла гораздо увереннее, скоро получился целый абзац. И если проглядеть его весь сразу, довольно… интересный, типа, несмотря на бредовость. Были в нем и осень, и солнечный свет, и загадки.

А теперь берем каждый пункт и расписываем внятно. Как будто это у меня облако тэгов, а теперь надо прописать, куда они ведут. Нормальные люди делают наоборот, но если тексты не в файлах, а у меня в голове — по-другому не выйдет.

Марго попыталась рассказать, как сверкают листья на солнце. Стерла всё, начала снова, стерла еще раз. Перешла к дедушке с лохматой собачкой, как он разговаривал с ней по-человечески, потом решила ненадолго прилечь и подумать.

— Хватит спать, — сказал веселый голос, и кто-то потряс ее за плечо. — Пошли пироги лепить.

Марго подскочила на топчане, помотала головой, убирая волосы с лица. Только что она бродила по трехмерному виртуальному городу, читала на стенах и тротуаре заумные подсказки от Соло и собирала призы, а очки ей начисляла медкомиссия из военкомата и какие-то странные люди с полосатым котом на плечах.

— Пироги лепить пошли, — повторила Лара. — А то не успеем.

— Ой, а я еще не сделала, — сипло сказала Марго и откашлялась. — Это, ну… что видела.

— Ну хоть начала? Покажи.

Лара без спроса взяла эском, отцепила клавиатуру, ткнула в экран, посмотрела.

— Нормально, для начала годится. Пойдем, а то пышки перестоят.

На кухне был раздвинут стол — почти во всю кухню, и на нем, как шашки на доске, выстроились ровненькие шарики теста, каждый величиной с небольшое яблоко. Лара двумя быстрыми движениями упаковала Марго в фартук и набросила ей на голову косынку:

— Завязывай, а то испачкаешься в муке, и в пирогах волосы будут. Смотри: твоя задача — делать из пышек лепешки. Посыпаешь стол мукой, кладешь пышку и потом так…

Восемь пальцев легко простучали, будто набирая срочное сообщение, и под ними вместо пышки оказалась лепешка, покрытая ямочками.

— Поняла? Лепешку переворачиваешь и отдаешь мне. Вперед.

Пышки оказались неожиданно мягкими — под тонкой подсохшей корочкой был как будто один теплый воздух. Изготовив несколько кривых овалов, Марго приноровилась. Так быстро, как у Лары, не получалось, но в этом и не было необходимости: заклеивать в пирожке начинку — дело небыстрое.

Гости, значит. Наверное, надо сказать…

— Ты чего угрюмая?

— У вас будет… вечеринка?

— Будет. Человек восемь, не считая нас с тобой.

— Лара…

— Ну?

— Я еще никогда не была на вечеринке для взрослых, — выговорила Марго и отчаянно покраснела. Сейчас начнется. «Не-е-ет?! — Нет. — Сколько тебе лет, девочка? — Восемнадцать, а что? — И как же это ты? — А какое ваше дело? — И все-таки? — А я считаю, что поздний старт не дефект…»

— А кого это волнует? — беспечно откликнулась Лара. Пальцы Марго замерли. А чего ты хотела, дура, когда связывалась с преступниками? Бежать, срочно бежать…

— Эй, ты что? — Лара опустила на стол пирожок с капустной начинкой, забыв перевернуть его заклейкой вниз. — Мар-го! Перестань думать ужасы. Если ты называешь вечеринкой для взрослых медленные парные танцы и пьяный секс — этого не будет. Никогда не понимала, почему секс считается сильно взрослым занятием, ну неважно — можешь хоть весь вечер просидеть у себя. Замок в двери есть, ключ я тебе дам. Или в любом сомнительном случае бегом ко мне. Меня-то ты не боишься?

— Не боюсь, — вежливо соврала Марго. — А что у вас будет? Кино будете смотреть?

— Вряд ли, — Лара усмехнулась. — Сядем за стол, поедим. Будем разговаривать, музыку слушать. Общение — слышала о таком занятии?

— Общаться и в Сети можно, — рассудительно сказала Марго, и Лара засмеялась. Ага, значит, будут говорить такое, о чем по Сети нельзя. Все-таки я влипла. Ладно, если начнут про свое, черно-докторское, за что могут отключить или посадить, — сразу уйду в свою комнату и ничего не буду слышать.

Пироги пеклись быстро: Марго еще дотаптывала пальцами последние лепешки, а две первые порции уже лежали в глубоких мисках, прикрытые полотенцами. А на плите, на самом маленьком огоньке стояла странная кастрюля, тускло-блестящая, длинная и узкая, как субмарина. Кастрюля называлась «казан», и был в ней плов. Плов Марго не любила, но ее мнения никто не спросил, и вообще, в гостях не привередничают. После пирожков они с Ларой быстро порубили крупными кусками огурцы и помидоры — не стали делать никаких салатиков, а просто выложили на огромное блюдо со свежими пряными травами, и Лара взялась мыть яблоки и виноград, а Марго отправила подкрасить глазки и переплести косу.