Петр Никонов - Лорды Нью Эвалона

- Я согласна, - решительно кивнула Кларисса.

- Bien, - кивнула в ответ Вивьен. – Вот чек на десять тысяч долларов. Спрячь его получше. Если что-то пойдет не так, я позабочусь о том, чтобы ты получила дополнительную компенсацию, обещаю тебе. Мы уже почти приехали.

За окном проплывали наполненные шумом и ярким светом улицы и авеню Скай Сити. Хорошо одетые люди куда-то спешили. Официанты в залитых светом ресторанах за огромными витринами разносили еду и напитки по покрытым белыми скатертями столам. Вывески переливались огнями и спорили друг с другом размерами и яркостью. Люди в сюртуках и вечерних платьях чинно выходили из театров. А белый Роннс Родс медленно пробирался между всем этим великолепием в сторону пересечения Парк авеню и какой-то из пятидесятых улиц.

Остаток пути они провели в молчании.

Машина остановилась перед высокими коваными воротами особняка. Кларисса заметила, что, несмотря на то, что хорошо подсвеченный особняк выглядел современным и даже красивым, пешеходов на тротуаре перед ним не было. Сознательно или нет, прохожие старались обходить дом, занимавший целый квартал, по другой стороне улицы.

Невысокий полный пожилой шофер с седыми усами и в шляпе-котелке молча открыл дверь лимузина. Вивьен, а за ней и Кларисса, вылезли из машины и направились к воротам. Вивьен нажала кнопку на колонне рядом с воротами.

- Вивьен де Шантель, - сообщила она в ответ на вопрос, раздавшийся из переговорного устройства.

Ворота открылись. Пройдя мимо клумбы с мраморным фонтаном к дому, девушки поднялись по белым ступеням к большим деревянным дверям. Двери распахнулись и высокий темноволосый дворецкий, одетый в черный фрак с белым жилетом под ним, с поклоном пригласил их войти внутрь.

Кларисса еще никогда не бывала в таких богатых домах. Самое роскошное убранство ей до сего дня доводилось увидеть в отеле Палас на пересечении Пятой авеню и Пятьдесят девятой улицы: туда ее как-то привез один из клиентов, и ее поразило, насколько богатым выглядел и отель, и огромный номер. Но они не шли ни в какое сравнение с тем, как был обставлен этот особняк. Мрамор, золото, цветы, картины, ковры, мягкие диваны – и всё это в огромном количестве в зале невероятных размеров. Здесь был даже водопад! И это только одно из помещений этого огромного дома.

Откуда-то из глубины зала вышли две фигуры: молодой человек с длинными черными волосами и девушка с такими же темными волосами, постриженными в короткое каре. У обоих были тонкие, нежные лица и глубокие глаза необычайного голубого цвета. Двигались они мягко, по-кошачьи – но это была не походка домашнего любимца, в их движениях чувствовалась мощь и опасность диких зверей на охоте.

- Вивьен! – молодой человек улыбнулся тонкими губами. – Кого ты сегодня нам привела?

- Кларисса, - представилась девушка, следуя кивку Вивьен.

- Что ж, Кларисса, - юноша смерил ее взглядом с ног до головы, - приятно познакомиться. Я Мартин, а это моя сестра Морхен. Нам с тобой сегодня предстоит незабываемая ночь. Особенно для тебя. Уверяю тебя, ты ее не забудешь до конца жизни.

- Ваше могущество… - Вивьен предостерегающе подняла ладонь.

- Не волнуйся, Вивьен, - Мартин усмехнулся, - я помню наши договоренности. А ты, кстати, не хочешь присоединиться?

- Как будет угодно вашему могуществу… - в задрожавшем голосе девушки звучал страх.

- Не бойся, Вивьен, - глубокий, чуть хриплый голос Морхен прозвучал мелодично, но холодно. - Мартин шутит. Сегодняшняя ночь не для тебя. Она для нас с братом и для нашей новой игрушки. Всего доброго, мисс де Шантель. Мы вам позвоним.

Вивьен молча поклонилась и поспешно исчезла за дверью. Дворецкий закрыл за ней дверь и немедленно удалился. Кларисса осталась одна с Мартином и Морхен. Морхен подошла к ней, положила ей руку на плечо, погладила вдоль всей длины руки, а потом нежно, но твердо взяла за кисть и увлекла за собой, вглубь особняка.

Рассветное солнце отражалось в окнах небоскребов Скай Сити, придавая всему городу кроваво-красный оттенок. Город только собирался просыпаться. Шумели грузовики и тележки мусорщиков. Дворники мели улицы длинными метлами. Тарахтели по брусчатке мостовых тележки зеленщиков и молочников. Где-то вдалеке раздавались первые гудки паровозов.

Калитка в высоких кованых воротах распахнулась, и из нее, покачиваясь, вышла Кларисса. Хватаясь за прутья забора, за которым росли высокие ели, скрывающие ненавистный ей особняк, она, шаг за шагом, добралась до угла. Она почти ничего не чувствовала. Глаза застилала разноцветная пелена. Звуки доносились как будто из необозримых далей. Ноги дрожали и норовили подогнуться. Руки слушались с трудом.

Добравшись до перекрестка, она перешла на другую сторону, чуть не попав под грузовик, водитель которого ее многослойно обругал, но, встретившись с ней взглядом, вдруг осекся, извинился и поспешно уехал. Чувствуя, что силы ее покидают, Кларисса схватилась за кирпичную стену дома и так стояла несколько минут. Потом свернула, прошла вдоль стены и увидела узкий темный проход между высокими глухими кирпичными стенами двух соседних домов.

Из последних сил она свернула в этот проулок. Здесь было еще почти темно, солнце сюда не попадало. Пахло гнилыми овощами, мокрыми тряпками и кошачьей мочой. Утрамбованный песок, по которому она ступала, был завален окурками, обрывками газет и кусочками битого стекла. Но ей было всё равно. Силы ее окончательно оставили, и Кларисса, прислонившись спиной к кирпичу стены, тяжело сползла по нему вниз, на землю.

События прошедшей ночи вспоминались плохо и какими-то обрывками. И это было, наверное, хорошо – ничего из пережитого вспоминать не хотелось. Началось всё ожидаемо. Ее раздели и заставили ублажать сначала молодого лорда, а потом и молодую леди. А потом была боль. Много-много невообразимой боли.

Ее кости ломались и срастались вновь. Ее суставы выворачивались и вставлялись обратно. Каждая клеточка ее тела, и снаружи, и внутри, болела, горела и расщеплялась на части, чтобы затем собраться вновь. Ее охватывал огонь. Не в переносном, в буквальном смысле. Сначала Мартин поджигал Клариссу, а Морхен ее тушила. Потом наоборот. Мартин сотворил посреди спальни маленькое грозовое облако, которое постоянно било Клариссу молниями, заставляя всё её тело извиваться от невыносимой боли, а Мартин и Морхен, глядя на это, страстно совокуплялись друг с другом на кровати.

Кларисса не помнила всего, но это было благом. Боль, боль, боль – только много-много боли. Казалось, что не было пыток, которым ее не подвергли. Казалось, что не было предмета, который они не погрузили поочередно в каждое отверстие ее тела, растягивая и разрывая их до неимоверных широт, а потом заставляя сузиться вновь. Было страшно и жутко, чувство безысходности охватывало ее, и ей хотелось умереть. В какой-то момент ей показалось, что она, наконец, умерла, сердце ее перестало биться, и она даже обрадовалась, проваливаясь куда-то глубоко в темноту. Но потом он снова вернул ее, и вместе с жизнью вернулась и боль.