Кристиан Бэд - Вторжение 1: высший разум [СИ]

Ящер вздрогнул, плёнка сдвинулась вверх, вспыхнули глаза цвета расплавленного золота…

Генка завизжал от ужаса.

— Убью, — прошептал Егор.

Или не Егор.

Он открыл пасть, усыпанную острыми зубами, и Илья, сообразив, что лучше момента не будет, прыгнул на Генку, обрушивая на него линолеумную «дубинку».

В сознании Тоота в клубок слились трое — рыхлый белый червяк, тонкая серая тень и зыбкая фигурка человека.

— Души его! — «орал» Вадим.

Тело его корчилось на полу, но сознание намертво вцепилось в сознание Тоота, терзающее тень ящера.

Воля Вадима и воля Тоота встретились, сшиблись. Грой, ощутив, что смертельные объятья вторженца чуть-чуть ослабли, рванулся к его иллюзорной шее и сомкнул зубы.

Виртуальная «кровь» — энергия жизни — потекла в пасть маленького ящера. Он захлёбывался, давился, но не отпускал.

Илья бил Генку свёртком линолеума по башке со всей дури и силы, пока не уверился, что сознание и Генка в ближайшие полчаса вряд ли встретятся. Тогда он подобрал ПМ и отметил, что на полу лежат уже двое — Вадим и… наверно, Егор.

Егор лежал на Вадиме, тряс его, пытаясь привести в чувство.

Он был уже почему-то в облегающем спортивном костюме и со змеиной мордой. А так — ничего. Вполне себе Егор.

Ну и живот у Ильи, конечно, тоже болел, что было в минус.

Илья пнул для верности Генку, подошёл к Мирону, потрогал его, пощупал пульс.

— Ты живой?

— Немножко, — прошептал Мирон. — Голову повернуть не могу только. У меня, наверное, шея сломана. Глянь, что там с Вадимом? Я ещё голос слышу? Это кто?

— Егор, — ответил Илья и побрёл к Вадиму.

— Искусственное дыхание надо делать. Срочно, — сказал, обернувшись, ящер-Егор. — У вас шесть минут, и смерть мозга. Я учил. Помоги, а? Я один не сумею.

Илья наклонился было к Вадиму, но тут толстяк пошевелился и сел, раскачиваясь и держась за голову.

Илья выхватил ПМ.

— Егор! Вторженец! — предупредил он.

— Брось его, — выдохнул Егор. — Нету вторженца. Всё. Труп.

И тут дверь гаража распахнулась, и внутрь шагнул Дюша.

Лицо парня кривилось, губы дрожали, руки ходили ходуном вместе с зажатым в них обрезом:

— Конец вам! — шептал Дюша. — Вы сейчас сдохнете! Вы все надо мной издевались! Всегда… Всегда… Все… Твари….

— Дюша, брось! Дюша, — застонал толстяк, даже не пытаясь встать.

— Сволочь! — взвыл Дюша. — Да я тебя первого! Как скотину! И ушлёпка твоего, Генку! Я вас всех!

Илья примерился, куда стрелять? ПМ — не оружие, пугалка. Как бы хуже не наделать?

Но тут новая тень на миг заслонила свет. В гараж вошёл худощавый мужчина чуть выше среднего роста и по-хозяйски положил руку на плечо Дюше:

— Ты чего, парень? — сказал худощавый спокойно и даже как-то душевно. — Мальчишкам ещё жить да жить. Они же совсем маленькие.

— Ты кто? — Дюша опасно дёрнул обрезом.

— Да свой, я! — Мужчина поймал взгляд Дюши, и рука его скользнула, отклоняя дуло.

Дюша замер, словно загипнотизированный. А может, именно так оно и было?

— Дай-ка сюда? — Мужчина вынул из рук Дюши обрез. — Вот и умница. Зачем тебе грех на душу, да?

— А Юрич? — спросил Дюша.

— А Юрича накажет полиция.

Проём двери преодолела блондинка. Осторожно, чтобы не испачкаться. Красивая. Илья видел её на ресепшне центра.

— Аллочка, посмотри, что с Вадимом? — попросил худощавый мужчина.

В гараж просочилась Лиза. Она рванулась сначала к Илье, потом к Вадиму, встала на колени, стала гладить его по щекам и шептать: «Ну, вставай же, вставай!».

Блондинка Аллочка тоже склонилась над Вадимом, нашла пульс, послушала сердце. Видимо, дело было плохо, потому что она вытащила из сумочки бокс с лекарствами, начала готовить шприц.

Мужчина помог встать Егору, похлопал его по плечу, покачал головой.

— Хан… — прошептал Егор. — Кох меня убьёт.

— Поздно спохватился, — хмыкнул худощавый. — Но если он пороть будет, я буду держать, ты учти.

Грой-Егор невесело усмехнулся, показав острейшие зубы.

— А это что это с ним? — испуганно спросил Дюша, тыкая в сторону Егора пальцем.

Он только сейчас разглядел, что лицо у одного из мальчиков, мягко говоря, странное.

Маленький ящер оскалился: только теплокровная мразь, раб вторженца, ещё не указывал на него пальцами!

— Крыса безволосая! Я тебе щас башку откушу! — Ящер клацнул зубами, и Дюша рухнул на пол, закатывая от страха глаза.

Разбуженный инстинкт Гроя — подавлять, рвать чужое сознание, — всё ещё бился в нём, пугал, а объезженный вторженцем человек ощущает такое получше прочих.

— Егор! — пробормотала Лиза. — Не надо, а? И так страшно. И Вадим совсем не дышит.

— Я не Егор, — сказал ящер. — Я — Грой… Ты меня извини. Я… Потом, ладно? Сейчас надо искусственное дыхание…

Аллочка что-то колола Вадиму, но Хан согласился, что и по старинке — тоже не помешает.

Он склонился над мальчиком, поманил Лизу.

— Помоги мне. Я буду давить на грудь, а ты — набирай воздуха и прижми губы к губам.

Лиза захлопала глазами и покраснела.

Илья едва удержался, чтобы не заржать. Надо же: на улице целовалась — и ничего, а тут вдруг пробило!

Илья тоже сел возле Вадима, помогая Лизе и Хану морально.

— Ну давай же, дыши! Рика тирой! — ругалась блондинка.

Илья понимал, что это она ругается.

— Вторженец мог повредить его сознание, — сказал, наконец, Хан. — Ждать нельзя.

— Скорее, нарушена связь с дыхательным центром. Я войду? — отозвалась блондинка. — Только держите меня за руки?

Она набрала в грудь воздуха, и Илья принял в ладонь её правую руку с длинными наманикюренными ногтями.

Лицо Аллочки сразу осунулось, глаза остекленели, рука стала холодной.

Илья хотел спросить, что она делает, но Хан и Егор молчали, и он тоже молчал.

И вдруг Вадим вздрогнул и начал кашлять. И рука блондинки в ладони Ильи тут же согрелась.

— Всё в порядке, — сказала она. — Не сто процентов, но оклемается сам. Как я и думала, тварь передавила ему дыхательный центр. Агонии хотела нажраться.

Лиза захлопотала вокруг Вадима, Хан пошёл к Мирону, а блондинка не спеша изъяла у Ильи свою руку и подмигнула ему:

— Давай, что ли, вязать этих троих?

Дюша и Генка вряд ли в этом нуждались, а вот толстяка, пожалуй, надо было связать. Под шумок он подполз к двери, едва не смылся, гад.

— Лучше бы наручники, — сказал Илья деловито.

— По наручникам нас потом опознать могут. Лучше — обычная хозяйственная верёвка.

Блондинка достала бухточку в магазинной полиэтиленовой упаковке. Надела тонкие перчатки. Вроде даже и не кожаные, но и не понять, из чего. Разорвала полиэтилен.

— А что мы с ними потом будем делать? — спросил Илья.

— Вторженец мёртв. Наше дело сделано. Запрём их в гараже. Пусть с ними полиция разбирается: что они тут делали, и кто в кого стрелял.