Кристиан Бэд - Вторжение 1: высший разум [СИ]

— Чё там? — тихо спросил Вадим.

— Вот…

Мирон вытащил наручники, похожие на свои, только пластиковые, тонкие.

— Значит, они все тут, кто до нас, того?.. — еле слышно прошептал Вадим, чувствуя, как ноги опять начинают неметь от страха. — И одежда — ихняя?

Мирон сглотнул, закивал.

— Лизе не говори, — прошипел Вадим.

Он нагнулся, пощупал рукав из кожзама, дёрнул, вытащил куртку, слегка воняющую затхлым, и с ней — плотную повязку, зацепившуюся за пуговицу.

— Глаза завязывали, что ли? — спросил Мирон тихо.

— Похоже, — кивнул Вадим, надевая куртку.

Сразу стало теплее. Вроде мелочь, а приятно.

Вадим сунул руки в карманы куртки, нашарил там пуговицу, вытащил, повертел, хмыкнул и спрятал в недра штанов.

— Странная какая-то фигня, — сказал Мирон задумчиво вороша кучу из костей и чужой одежды. — Руки, ноги, глаза вот кому-то завязывали… А ты?

— А мне разве что язык надо отрезать. Я другими талантами и не блистал никогда. А ты — руки… это почему?

— Я — программист. Любой сайт могу на изи задудосить, журнал школьный сто раз взламывал.

— Оценки правил?

— Зачем рисковать? Просто свернёшь ему башку — и база рухнула. Уроки можно потом не учить. Оценки весь день не вбиваются. Учителя пишут на листочках, теряют всю эту фигню. Весело, в общем, — пояснил Мирон.

— Ясно с тобой, — хмыкнул Вадим. — Илья у нас или каратист… Или… кто там ещё ногами лупит?

Он искоса глянул на Илью и обалдел — тот уже сладко спал, чуть приоткрыв рот.

— Пипец нервы! — восхитился Мирон.

Подошла Лиза, одёргивая слишком широкие штанины и старательно отводя глаза.

— Молоток, — одобрил Вадим. — А у тебя — какие способности? За что тебя к психологу водили?

— За то, что я — депрессивная истеричка.

— Это как? — не понял Вадим.

— Ну, всё плохо, всё очень плохо. Я умру. Все умрут.

— Илью видела? Умрём мы все, но только когда разрешат. Так что — не дрейфь!

Лиза поёжилась и обхватила руками плечи. На ней, кроме чужих штанов, была блузочка с половинками рукавов и школьная жилетка.

— На! — сжалился согревшийся Вадим. — Эту куртку я уже приручил. Найду себе ещё.

Он снял куртку, протянул девочке. Лиза, вздрагивая, влезла руками в тёплые рукава.

— Что ты умеешь делать? — продолжил пытать Вадим.

— Рисую.

— Фигня, ещё!

— Я из лука стреляю. И из арбалета. Разряд есть. Но я без очков только «в молоко» теперь попаду. Минус два. Это у меня спазмы от нервов. Мне линзы купили, а они глаза натирают. Пришлось опять очки. А они пропали…

Лиза заморгала беспомощно, потёрла уголки глаз.

«Ясно, — подумал Вадим. — Вернее, как раз неясно. Почему мне язык-то не отрезали? С другой стороны, хорошо, что Лиза черепа в деталях не видит».

— Мирон, идеи! — приказал Вадим и хлопнулся на кучу.

Только сейчас он понял, как устал. Устал стоять, говорить, видеть весь этот кошмар.

— Садитесь сюда! — позвал он ребят. — Отдохнём.

Мирон сел, так и не выпустив найденные наручники.

— А это что? — Лиза всё-таки разглядела их, нависнув над Мироном.

— Нашли в куче, — уклончиво пояснил тот. — Пластиковые снять можно. Я на ютубе видел. Видно, кто-то сумел… — Мирон вздохнул, отшвырнул наручники, побренчал цепью.

— Нунчаки, не? — спросил Вадим. — Лёгкие сильно? Нам бы оружие надо. Уроды эти… Руки у них железные, а голова вроде как мягкая.

— Почему ты так решил? — спросила Лиза.

— Ну такое… Показалось. Я же ближе был.

— Надо у Ильи узнать, — предложила Лиза. — Только он лежит как-то так… Нехорошо.

— Да хорошо он лежит. Спит, — усмехнулся Вадим. — Пускай.

Лиза округлила глаза, подошла к Илье. Долго стояла над ним. Не поверила, наверное, что можно уснуть после того, как тебя убили.

— У меня оружия нет, — сказал Мирон грустно. — И драться я не смогу, даже если бы умел.

Вадим запустил руку в левый карман, достал и выложил на бетон горсть гаек, пластинку непромокаемых спичек, два длинных холостых патрона, гильзу, здоровенный болт, «мизинчиковый» аккумулятор, две полупустые бензиновые зажигалки, кучу мелочи и автобусных билетов.

— Ну ничего себе! — сказала Лиза и уселась рядом, разглядывая «сокровища».

— Вот и бабушка так говорит, — задумчиво резюмировал Вадим.

— И? — спросил Мирон.

— Ну, не знаю… Ну… кистень могу сделать, что ли.

— А что это? — спросила Лиза.

— Верёвка и на конце груз. А ещё у меня ножик есть. Складной. — Вадим полез в другой карман. — Маленький, но… вот!

Ножик был небольшой, но острый. Швейцарский.

— Если взять старые вещи, — сказала Лиза и шмыгнула носом. — Изрезать на верёвки. Сети можно сделать. Может, эти… уроды — запутаются.

— Да ну, ерунда, — поморщился Мирон. — Они же порвутся, сети твои, тряпки же старые. У Вадима верёвка есть. Она крепкая, но короткая. Метра полтора — какие тут сети?

— Сам ты порвёшься! — рассердилась Лиза. — Их на полоски надо и косичкой сплести. Если совсем плохая ткань, то там, где шов — там всегда крепче.

— Вот прямо в куче рыться будешь? — удивился Мирон. — Тебе же слабо?

Лиза хмыкнула, встала, одёрнула смешные штаны и начала аккуратно разбирать тряпки, раскладывая их на кучки и брезгливо отодвигая ступнёй в чёрной балетке кости. Мирон пожал плечами и стал помогать, пытаясь распинать бок кучи.

— А кости складывайте отдельно, — сказал Вадим. — Крупные. Их можно кидать в уродов.

Он подошёл к Илье, отвязал верёвку от цепи на кандалах, постоял рядом.

Дышал Илья ровно.

— Разбудим его минут за пятнадцать до, — озвучил Вадим, вернувшись к ребятам. — Ему больше всех досталось. Пусть спит.

— Попить бы, — сказала Лиза и чихнула от поднятой ею же пыли.

Вадим хотел съязвить, нашла, мол, чего хотеть, но посмотрел на жалкую фигурку в довольно мерзких на вид штанах и махнул рукой. Да и пить ему тоже хотелось.

Мирон, пользуясь тем, что наручники мешали, манерно, двумя пальцами ухватил клетчатую рубашку, морщась, потянул на себя. Помогал, типа, Лизе.

Вадим уселся поудобнее, подмёл кусок бетонного пола чьей-то ветхой заплесневелой майкой, аккуратно разложил свои сокровища — гайки, верёвку.

Собрал восемь гаек на конец верёвки, завязал узел. Покрутил, развязал, добавил ещё пару гаек. Взвесил на ладони.

Какую длину сделать? Метр? Учитывая длину рук уродов — самое то.

Он, растопырив ладонь, отмерил примерно метр, перехватил там верёвку, размахнулся, пытаясь раскрутить, и едва не зацепил связкой гаек своё же ухо.

Фигня какая-то. Такой длинный грузик на верёвке — только для устрашения и годится. А размахнёшься — так себе же и по лбу?

Какая-то же длина должна быть особая. Как-то же она вычисляется… И верёвку бы потолще…

Конечно, если по-простому, то даже одна гайка, надёжно фиксированная узлами на конце верёвки — уже кистень. Но это — если громить за сараем войска бурьяна. А если по уму…