Кристиан Бэд - Вторжение 1: высший разум [СИ]

Вадим сумел встать на ноги, вильнуть в бок, обойти «красавцев» сзади и снова броситься в атаку.

Адреналин (или что там должно было выделиться у него в крови?) пробудился, наконец. Он ощутил, как его захлёстывает горячий азарт.

Прыжок вбок! Под страшную руку и снизу… Бац!

Промах. Кистень скользнул по зелёной бугристой спине урода, не причинив ему особенного вреда.

Ещё один череп гулко врезался в стену.

Промах!

«Почему Мирон не кидает бола?»

Но думать было некогда. И оглядываться на ребят — некогда!

А вот обойти монстров сзади оказалось верным решением. Они замешкались и, потеряв Вадима, топтались теперь на месте.

Кряк!

Вадим прыгнул, размахнулся! Удар!

Голова левого урода треснула, как переспевший арбуз!

Монстр закачался, замахал клешнями, пытаясь в предсмертном усилии нашарить юркого врага.

Вадим отпрыгнул, но не рассчитал — наткнулся лбом на железную руку второго монстра.

В голове аж взвизгнуло от удара, ноги подогнулись, ослабев в коленках.

И тут первый урод пошатнулся и рухнул прямо на Вадима, придавив его своей тяжеленой тушей!

«Горло, — ещё успел подумать Вадим, задыхаясь. — Горло! Как же бо…»

Господин Мнге промёрз до костей.

Конечно, промёрз он лишь мысленно, но и это ужасно измотало его.

Он отключил температурные рецепторы сарха, но «зрение» и «слух» его просто вопили: «Внимание, холод»!

Мозг реагировал. Нейрогормоны отравляли искусственную кровь, сарх не успевал их нейтрализовывать…

И вот, казалось бы, нечему мёрзнуть, а Мнге мысленно холодел, как люди холодеют иногда от страха.

Ему давно пора было перестроить гормональный баланс на «зимний», снизить чувствительность виртуальных рецепторов…

Он жил в этой постоянной зиме третий сезон. Его первые ученики уже стали студентами, а он всё никак не мог решиться. Ведь отключённые реакции постепенно атрофируются. Медленно. Но чем чаще их отключаешь, тем вернее.

Что он может? Склонять голову, принимая уважительную позу?

Какие жалкие следы былых рефлексов…

И вот уже жизнь становится глуха и почти неощутима. Она лишь флёр настоящей — с её голодом, скручивающим внутренности, с всепоглощающей яростью, с опьянением битвой.

Искусственно снизив чувствительность остатков мозга к холоду, Мнге мог остаться вообще без неё. Отклик мог угаснуть совсем.

Но ведь холод не вечен? А горячий песок… Песок всё ещё вызывал в нём воспоминания о том, как он сам был когда-то игривым и юным.

Потому господин Мнге не торопился покончить с эмоциями. Он знал о грани, где ты — это уже вовсе не ты. И ценил свою самость.

Однако каким бы он ни был, поставленные Теплейшим задачи нужно было решать.

Мнге не привык переваливать на чужие плечи бремя, что предлагают нести самому. Слова Теплейшего он принял, прежде всего, на собственный счёт. Да и кого ещё он мог загрузить дополнительно из своей и так перегруженной команды?

Часть сотрудников Мнге оставил в соседнем городе, там тоже нельзя было бросить всего три года как открытый центр. На новое место с ним прибыли четверо людей и четверо молодых живых. Холодных. И все они работали сейчас на износ. Рове отслеживал личинок и создавал базу данных, близнецы тестировали новичков в виртуальных пещерах, Кох координировал работу.

Да и люди пахали у него, как тёплые, не досыпая и не выпрашивая выходных.

Теплейший приказал расширить контакты с аборигенами, усилить поиск, и Мнге сам отправился отбирать человеческих детей. В холод. В местные обучалища…

Школы! Аборигены называли их школы.

Господин Мнге встряхнул головой. Его мозг был перегружен сведениями о людях — разные времена, языки, нравы. Иногда Мнге просто не успевал вызывать в оперативную память нужный блок информации.

Но хуже всего были личные контакты.

Господин Мнге не любил людей. Его психика не была приспособлена к работе на условной территории противника.

Он был учёным, а не бойцом и разведчиком. Ещё три года назад он вообще контактировал с аборигенами только через обученных посредников.

Мнге и на Земле Холода постарался бы сохранить эту тактику, если бы ситуация не была «из рук вон». Но Теплейший господин Аш Оорот прав — это замедляло процесс, выхолащивало его, осложняло поиск. Возможно, только сам Мнге и был способен почуять аборигена, в котором скрыты способности Единственного, распознать его среди тысяч других.

И вот сегодня он, рискнув уязвимостью личного сарха, сам отправился по шумным улицам в ловушки для детей, именуемые аборигенами школами.

Результат не заставил себя ждать: действуя настойчиво и жёстко, Мнге за один день сделал своими союзниками сразу полдюжины завучей из соседних лицеев и гимназий. Внушил им, что именно психолог — решение половины школьных проблем — от плохих оценок до предупреждения актов агрессии.

За один этот день в его центр было записано гораздо больше детей, чем за недели привычной работы. Мнге знал, что большая часть кандидатов — пустышки, но и предчувствие надежды теплилось в нём.

Эти глухие холодные места были особенными. Аборигены сохранили здесь древнюю устойчивость к ментальному насилию: маловнушаемые, грубые, своевольные — они чаще других сбрасывали жадные оковы сознаний личинок, не давая вторженцам развиться.

Грубоватый народ. Простой. Паразитический образ жизни ему не близок. А личинка, паразитируя, склоняет к тому же и симбионта. Она качает из него жизнь, принуждая его становиться раздражающей обузой для близких, чтобы хоть как-то восполнить силы. И симбионт, не привыкший быть паразитом, бунтует против чужой воли, оставляя личинку без пищи. А без подпитки вторженец замирает в ней, так и не активировав свои сети, перестаёт пробуждаться, гибнет.

Хорошая земля. Холодная. Сильная. Единственный вполне уже мог расти здесь. Теплейший прав — нужно просто лучше искать.

Мнге поморщился и потёр виски: путешествие по бетонным коробкам школ утомило его.

Люди были безмерно глупы. Чтобы защитить детей от террористов, они загоняли их в клетки, ставили турникеты и заборы. Они не понимали, что террористов этому и учат — проникать в защищённые помещения.

А если террориста направит вторженец, стены и вовсе станут его союзниками. Сильному вторженцу охранник откроет сам, и пояс шахида поднести поможет.

Да что вторженец! Слабенькая личинка сумеет запугать пару-тройку старшеклассников, сколотить из них «группу поддержки».

Детки покажут, где чёрный ход, отвлекут охрану, испортят «тревожную кнопку» и… намертво забудут о том, что предали своих и себя. И это — смерть.

Клетка, хоть она и бетонная, уязвима тем, что в неё всегда можно проникнуть извне, была бы цель. А вот детям из хорошо «защищённой» школы уже так просто не убежать.