Хейли Баркер - Шоу непокорных

— Буду с тобой откровенна, Хошико. В данный момент результат выборов непредсказуем. У меня есть свои ярые сторонники. У Вивьен Бейнс — свои. Сейчас для нас первоочередная задача переманить на свою сторону тех, кто еще не определился. Людей, которые осознают, что без перемен не обойтись, что они нужны, но все равно страшатся их.

В этой кампании цирк стал главным символом. Вивьен Бейнс надеется обратить шумиху, сопровождающую его открытие, себе на пользу. Она намерена устроить триумфальный парад, наглядный символ власти Чистых над Отбросами. Наша задача этого не допустить. Мы должны вырвать инициативу из ее рук. Нужно, чтобы вся страна услышала из ваших уст рассказ о реальном положении дел в цирке. Когда люди узнают, каким унижениям, каким страданиям подвергаются его артисты, думаю, даже колеблющиеся перейдут на нашу сторону.

Она кладет свои руки поверх моих и придвигается ко мне еще ближе:

— Ваш рассказ должен бить в цель. Быть по-настоящему эмоциональным, задевать за душевные струны. Ты теперь знаменитость, Хошико. Да-да, ты знаменита, красива и сможешь их убедить! Ты смогла убежать из цирка. А значит, сможешь нанести ей поражение! Сможешь сорвать ее шоу. И люди последуют за тобой. Сообща мы перетянем на нашу сторону тех, кто поддерживает Бейнс лишь потому, что страшатся перемен, потому, что их пугает тот прекрасный новый мир, который мы создадим!

А она умеет убеждать, эта женщина, даже лучше, чем Бейнс. Неудивительно, что Лора пробилась в кандидаты на пост премьер-министра. Ее речи вдохновляют. Вселяют надежду на лучшее будущее. И все равно есть во всей этой ситуации нечто такое, что внушает мне подозрения. Стул Кадира стоит вплотную к ее стулу, а они сами скорее похожи на заговорщиков. Странная парочка, если честно: политик из мира Чистых и властелин трущоб.

— А каковы эти перемены? — спрашиваю я ее. — Что именно вы намерены сделать в случае победы и какое отношение к этому имеет Кадир?

— Мы с Кадиром союзники, — тотчас отвечает она. — Я верно говорю, Кадир?

Тот молча кивает, не сводя с меня пристального взгляда.

— Если все пойдет так, как мы надеемся, какое-то время в стране будет неспокойно, — говорит Лора Минтон. — Но нам нужны перемены, господь свидетель, они нам нужны. С другой стороны, необходим и порядок. Мы не можем позволить, чтобы в стране наступил хаос, воцарилась анархия. Отбросы были слишком долго угнетены, и если они получат свободу, то очень важно избежать эксцессов. Перемены должны быть постепенными. Мы должны построить инфраструктуру, жилье, школы. На это могут уйти годы, даже десятилетия. Кадир это понимает, чего не скажешь про других. Он нужен мне, чтобы после того, как бразды правления окажутся в моих руках, ситуация не вышла бы из-под контроля. Чтобы в трущобах сохранялось спокойствие, чтобы не начались погромы. Социальный взрыв нам не нужен.

Она произносит эти слова одновременно и мягко, и твердо. Словно некий доброжелательный ангел. По сравнению с Вивьен Бейнс, наверное, она и есть ангел. Вот только мне не нравятся ее слова про бразды правления. Мне не нравится, когда власть сосредоточена в одних руках. Это меня пугает.

— То есть Кадир будет работать на вас, вы это хотите сказать?

Кадир хмуро на меня смотрит.

— Я ни на кого не работаю. Мы — одна команда и будем трудиться вместе на благо страны, — говорит он и поворачивается к Лоре: — Я ведь войду в правительственный кабинет, не так ли? Получу должность?

Она кивает.

— Разумеется. Ведь мне без тебя никак, — воркует Лора и снова поворачивается ко мне. — Мы с Кадиром на одной стороне. Вернее, мы на твоей стороне, и нам нужна от тебя всего одна вещь. Что ты на это скажешь?

Я смотрю на Грету. Она кивает мне и с улыбкой облизывает пальчики.

— Послушайте, — говорю я. — Я уже преступник номер один в этой стране. Если я запишу речь, люди, которые и без того ненавидят меня, возненавидят нас с Гретой еще больше. Я бы с радостью вам помогла, но не хочу подвергать нас еще большей опасности. Не хочу и не могу.

Воцаряется гнетущее молчание. Первым его нарушает Кадир.

— Хочу напомнить тебе, — негромко говорит он, — про наш уговор. Я гарантировал тебе полную личную безопасность в моих трущобах. Я спас тебя от похитителей, из-за вас я вступил в открытый конфликт с полицией. Дал вам крышу над головой, дал еду. Мне казалось, что мы друзья.

В моих трущобах. Эти двое жадны до власти, а жадных до власти людей нужно опасаться.

И вновь молчание, на этот раз долгое.

— Подумай сама, — продолжает Кадир. — Где бы вы были сейчас, если бы не моя поддержка?

— Неужели это шантаж? — спрашиваю его я. — Если я откажусь, ты больше не будешь нас охранять? Или даже сдашь нас полиции? Ты это хочешь сказать?

— Нет-нет, я этого не говорил. Я лишь хотел сказать, что мне казалось, будто мы друзья. Друзья ведь помогают друг другу. Заботятся друг о друге. Я помог тебе. Теперь твой черед помочь мне.

Я смотрю на Грету. Та втихаря положила себе второй кусок торта и маленькими ломтиками кормит Боджо. Сомневаюсь, что она слушает наш разговор.

Я смотрю на Лору Минтон. Почему меня терзают подозрения? Не иначе как у меня едет крыша.

По ее словам, она за равные права для всех, в том числе для Отбросов. Она хочет построить дома. Хочет построить школы. Она хочет осуществить все то, о чем я даже не могла мечтать.

Альтернатива Лоре Минтон — Вивьен Бейнс. Та самая Вивьен Бейнс, в ком я даже сейчас отказываюсь видеть мать Бена. Жестокая, бессердечная Вивьен Бейнс, в глазах которой мы крысы или саранча, которая мечтает уничтожить нас всех раз и навсегда.

— Знаете что? — говорю я. — Мы это сделаем. Мы сделаем это потому, что мы все ненавидим Вивьен Бейнс, ненавидим правительство, ненавидим цирк. Давно пора открыть людям глаза на то, что он собой представляет.

— Ты поступаешь правильно, — говорит Лора и поворачивается к Кадиру. — Я возьму на себя все необходимые приготовления.

С этими словами она встает и, низко опустив на лицо капюшон, в сопровождении телохранителей выходит из комнаты.

Похоже, у Сильвио полно других дел, потому что он не спешит воплотить на мне свои извращенные фантазии, по крайней мере пока.

— Я надену свой думательный колпак, — с улыбкой заявляет он. — Хочу придумать для тебя что-то особенное.

До конца дня охранники запихивают меня в подземелье. Здесь никого нет, все остальные на репетициях.

У меня из головы не выходит Шон, то, как он неподвижно лежал на полу. Я даже не знаю, жив ли он.

Я без конца меряю шагами коридоры. Я проделал этот путь уже столько раз, что даже странно, что мои ноги еще не протоптали в земляном полу тропинку. Я то и дело толкаю дверь, хотя прекрасно знаю, что она заперта снаружи.