Хейли Баркер - Шоу безликих

Грета спускается по лестнице вниз и нерешительно останавливается рядом со мной. Она тихонько, еле слышно поскуливает, как щенок. Глаза у нее широко открыты, лицо белое как мел.

— Хм, — произносит Сильвио. — Страх тебе к лицу. Я должен это запомнить.

Горящие угли ненависти к этому человеку никогда не тухнут, тускло тлея в яме моего желудка, но теперь они вспыхнули: лесной пожар, бушующий ад…

— Она сделала то, что ты просил! — кричу я, но он только откидывает голову и смеется, а затем отводит руку в сторону и изо всей силы бьет меня прямо в живот.

— Я предупреждал тебя — не надо бросать мне вызов!

Он наносит мне второй удар, и я падаю на пол. Видя это, он принимается пинать меня, а я лишь беспомощно сжимаюсь в комок у его ног. Я слышу, как Боджо и Грета хныкают. Я не плачу и не прошу пощады. Я не пророню ни звука. Я никогда не доставлю ему этого удовольствия.

По всей видимости, меня спасают душевные страдания обезьянки, потому что Сильвио внезапно останавливается.

— Все в порядке, — нежно воркует он. — Все в порядке, дружочек. — Он берет Боджо на руки и покрывает его поцелуями, после чего резко разворачивается на каблуках и направляется к выходу.

Обернувшись у двери, Сильвио встречается со мной взглядом. Прежде чем выйти за порог, он снова удовлетворенно улыбается. Инспектор манежа доволен собой. Я думаю о том, сколько зла этот изверг совершил, вспоминаю всех, кого он уничтожил, убил, замучил до смерти, и молча даю себе обещание: однажды, пока не знаю как, но я заставлю его заплатить за это.

В школе все только и говорят, что о цирке. Многие ребята хотят непременно там побывать за две следующие недели.

— Надеюсь, сегодня вечером туда никто не идет? — громко спрашивает Фрэнсис. — Сегодня премьера только для особо важных персон, вроде нас.

Его слова вызывают у меня раздражение. Мне следовало бы знать, что он не удержится от хвастовства, хотя родители предупредили нас никому ничего не говорить.

Чем выше карабкалась мама по карьерной лестница, тем счастливее становился Фрэнсис. Один Бог знает, как он будет вести себя, если мама выиграет битву за партийное руководство.

К тому времени, как я оказываюсь на футбольном поле во время перерыва на ланч, слухи уже разнеслись по всей школе, и мальчишки толпой бегут ко мне.

— Надо же! Тебе так повезло!

— Сможешь взять для меня несколько автографов? У того африканского воина, который на всех плакатах, и девушки-канатоходки, Кошки. Я видел ее по телевизору, она классная!

— Почему ты ничего не сказал?

— Мне не нужно ничего говорить, с таким-то братом, как Фрэнсис, — иронично отвечаю я.

Когда я был младше, мать возглавляла министерство образования, и ей приносили билеты на финалы розыгрыша кубков и премьеры фильмов. Я любил посещать все эти чудесные места, где нас чествовали, словно членов королевской семьи. Мы с братом хвастались этим в школе, но сейчас мне это уже неинтересно. Во всяком случае, мы больше никуда не ходим, по крайней мере, после попытки моего похищения. А потом мать заняла в правительстве новый пост, и все резко изменилось.

Я бросил быстрый взгляд на моего телохранителя Стэнли, бдительно застывшего в двух шагах от меня. Это так похоже на тюремную охрану! Стэнли обязан был услышать все, что происходит, хотя лицо его по-прежнему остается бесстрастным. Интересно, сообщит ли он матери о том, что Фрэнсис разболтал всем, куда мы пойдем сегодня вечером.

Ей это не понравится.

Мы не должны никому рассказывать о планах на вечер, даже одноклассникам. Я прошел достаточно уроков личной безопасности и потому знаю: мне положено держать язык за зубами. Никогда не знаешь, кто может услышать тебя. Если враг не знает, где мы будем находиться, он не сможет спланировать нападение. Я доверяю всем ученикам в школе — они мои товарищи, но все равно следует проявлять разумную осторожность. Благоразумие — любимое слово мамы, с того самого дня, когда нас с Фрэнсисом пытались похитить.

Я мысленно возвращаюсь в тот день. Мы были на финале розыгрыша кубка по футболу. «Арсенал» играл против «Спёрз». Я помню, что о матче все только и говорили, потому что в команде «Спёрз» был один Отброс. Его откопали в трущобах, где он вместо мяча ловко гонял жестяную банку. Подготовили специальное ходатайство, потому что этот парень оказался великолепным футболистом, однако поднялась волна протестов, и во время матча толпа бесновалась и бросала на поле разные предметы.

Победа досталась «Спёрз». Все началось, когда футболисты выстроились для награждения. Два Отброса каким-то образом ухитрились пробраться на поле, подскочили к нам с ножами и схватили Фрэнсиса и меня. Я почувствовал, как к горлу приставили нож, услышал крики. Я чувствовал неприятное жаркое дыхание того парня на своей коже. Все произошло так быстро, что я даже не помню, испугался ли я. Скорее, просто растерялся.

Должно быть, снайперы застрелили их буквально спустя несколько секунд. Я помню, как стоял там посреди хаоса, разразившегося вокруг нас, и смотрел на мертвого Отброса, что лежал у моих ног. Позднее стало известно, что это были члены одной из боевых групп Отбросов — Братства, как они себя называли, — террористы-подонки, которые задались целью убивать невинных Чистых.

Возмущению матери не было предела. Она заявила, что оскорблена тем, что эти существа осмелились подобраться к нам так близко, и злилась на правительство и службы безопасности, которые допустили такую возможность. Из-за этого происшествия многие потеряли работу, а всех участников Братства выследили и уничтожили. Повесили перед Домом Правительства. Двадцать раскачивающих тел: предупреждение всем, кто посмел бы только подумать о повторении тех ужасных действий.

С тех пор маму больше никогда не покидала эта ярость. Она сказала, что такого ни за что не случилось бы, если бы Отбросов надлежащим образом держали в изоляции и контролировали. Она заявила, что если никто не готов серьезно с этим работать, то этим делом займется лично она. Быстро сменив место службы, мама стала министром по контролю за Отбросами и стала инициатором гораздо более жесткой линии.

Тот день навсегда изменил ее. Теперь она больше нигде не бывает с нами. Говорит, что ее работа очень важна; что она решила сделать мир безопаснее для всех нас. Мама утверждает, что нашла свое призвание, и теперь оно для нее превыше всего, даже мы — ее семья — отошли на второй план. С некоторых пор быть министром по контролю за Отбросами для нее недостаточно. Она говорит, что чувствует себя слишком ограниченной в средствах воздействия, поскольку каждый раз приходится обращаться за разрешением к вышестоящему начальству. Она хочет баллотироваться на руководящий пост, чтобы избавиться от лишней волокиты и облегчить обеспечение контроля над Отбросами. Разумеется, сами Отбросы голосовать не могут, но обещания, которые она дает, настолько популярны у большинства Чистых, что победа ей обеспечена. Мать гарантирует, что когда добьется своего, то проблема Отбросов останется в прошлом.