Леонид Каганов - Калибр имеет значение?

Девушка с глазами цвета весеннего неба не шла у Родиона из головы. Отвлекала от работы, мешала отдыхать и расслабляться, не давала ночью заснуть. Даже двенадцатый не принёс долгожданной разрядки. Хуже! Он едва всё не испортил. О, какой неприятный разговор пришлось пережить Родиону в полиции!

– Не часто ли ты, парень, превентивно самообороняешься? Ты специально провоцируешь мудаков этих, нет? С огнём играть нравится, адреналиновый наркоман? А может, ты маньяк? Может, тебя в психушку на экспертизу отправить? Ощущаешь желание убивать, а, парень? Признайся!

– Я не маньяк! Я не нарушаю закон! Имею право защищаться! – выкрикнул он, чувствуя, как тело пробирает озноб. Однажды ему уже задавали этот вопрос.

Как дед заработал стартовый капитал для своего нехитрого бизнеса, родители понятия не имели. «Крутился по молодости», – говорил дед уклончиво. Лишь Родиону признался – в тот самый день, когда подарил «Малыша». Они пошли за дом пристреливать подарок, и там, рассматривая побитую пулями мишень, дед сказал:

– Родя, ты, наверное, знаешь, что есть такая работа – людей убивать. Не лучше и не хуже всех прочих. И, как всякую работу, её любить надо, иначе профессионалом не сделаешься. Я любил. И я благодарен судьбе, что так удачно в жизни сложилось. Если бы не эта работа… не было бы ни меня, ни этого дома, ни тебя. Мозги бы у меня сварились от желания делать людей мёртвыми.

Он замолчал, посмотрел на Родиона внимательно, будто ждал от него чего-то. Не дождался, продолжил:

– Говорят, предрасположенность к этому по наследству передаётся. Я очень переживал, когда жена беременная ходила. К счастью, девочка родилась, мама твоя. – Он крепко сжал внуку запястье: – А ты, Родя? Случаем, не ощущаешь в себе такое желание?

– Я не маньяк! – Родион вырвал руку, насупился.

– Правильно. Для маньяков сейчас плохие времена – два-три эпизода, и нарвёшься на пулю. Государство наконец-то приняло закон, разрешающий гражданам защищать себя. Это хороший закон, его следует чтить. Игрушка, которую я тебе подарил, исключительно для самообороны предназначена, не для убийства. – Дед снова внимательно посмотрел на внука. – Но ведь не важно, как назвать поступок? Если результат одинаковый.

Родион запомнил тот разговор на всю жизнь и неукоснительно следовал совету деда: имея на счету двенадцать жмуров, сумел ни разу не нарушить закон о превентивной самообороне. Но теперь он, кажется, чересчур увлёкся, балансирует на грани. «Учти, парень, ты у нас на заметке, – сказали ему в полиции перед тем, как отпустить. – Постарайся контролировать свой адреналин». Всё верно, двенадцать – счастливое число, на нём и завяжем. Хотя бы временно. Пора искать другой способ разрядки, не такой экстремальный. Родион уже понимал, чего ему хочется почти так же сильно, как делать людей мёртвыми.

Полина не ошиблась – стрелковая школа была особенной. Да, метко и быстро стрелять в любых обстоятельствах из любого положения здесь тоже обучали. Но главное – учили стрелять первым. «Что означает закон о превентивной самообороне? – говорил тренер, которого требовалось называть высокопарным словом „наставник“. – А означает он следующее. Если вам явно угрожают, то есть направили на вас ствол, вы имеете полное право выстрелить первыми, без предупреждения, так как налицо явная угроза вашей жизни и здоровью. Если это вы вынуждены защищать свои честь и достоинство с оружием в руках, но противник, вместо того, чтобы признать свою неправоту, пытается взять пистолет, вы опять-таки можете стрелять первыми, – оружие в ваших руках и есть предупреждение, которому не вняли. Удивлены? Вам кажется, что я сам себе противоречу? Вы наверняка поняли: это не две разные ситуации. Одна и та же, но рассматриваемая с противоположных сторон. Так кто же из участников конфликта нарушил закон, а кто нет? Существует множество юридических тонкостей, каждый конкретный случай разбирает следствие. Но если происходящее зафиксировано полицейской видеокамерой, всё становится однозначным: закон защитит того, кто выстрелил первым. По-другому и быть не может. Кто захочет покупать оружие, если им нельзя воспользоваться? Какой смысл продавать оружие, если его никто не купит? Зачем производить то, что не будет продано? Мы потянули за ниточку и дошли до истоков закона. Но разбираться в причинно-следственных связях, управляющих миром – не наша забота. Наша – научиться в нём… нет-нет, не выживать. Жить комфортно и безопасно, как того достоин человек, умеющий стрелять первым».

«Теория, мой друг, суха, но зеленеет жизни древо…» Выпускной экзамен в стрелковой школе был практическим. «Максимальное приближение к реальности», – сказал Наставник. Для начала им предложили написать расписки, снимающие с руководства школы ответственность за жизни экзаменуемых. Затем доставили на частный аэродром, погрузили в самолёт и повезли куда-то далеко, не исключено – за пределы страны. Вместе с Соней летело четверо: статная женщина с копной пышных, крашенных в цвет воронова крыла волос, смешливая толстушка, девушка со стрижкой ёжиком и худосочный парнишка. Изначально в группе было семь человек. Двое отказались писать расписки, и на том их обучение закончилось. Явная глупость, учитывая его стоимость.

Об аэродроме, где они приземлились, у Сони остались впечатления отрывочные: жара, духота, бурый песок, военные вертолёты. Прямо с трапа группу загрузили в пошарпанный автобус без окон, снова повезли. Местом назначения оказалось приземистое кирпичное здание, обнесённое трёхметровым забором. И ни одного человека вокруг.

Наставник повёл их в подвал. Здесь было что-то вроде тира, но вместо мишеней к противоположной стене был прикован цепью голый человек, черноволосый, бородатый. Ноги, руки, грудь, живот его тоже обильно поросли курчавой растительностью. Человек не умолкая ругался на незнакомом каркающем языке. Над головой его светилось электронное табло. В десяти шагах перед ним на полу лежал автомат.

Наставник открыл саквояж, вынул и зарядил пистолеты, вручил каждому из группы.

– Как только я выйду, табло включится, – объявил. – У вас будет десять секунд на принятие решения. Потом этот человек освободится.

Он пошёл к двери. Улыбнулся перед тем как выйти, добавил:

– Десять секунд – очень много. В реальности у вас будет две-три от силы.

Дверь захлопнулась. На табло начался отсчёт: 10, 9, 8… Соня зыркнула на спутников, встретилась взглядом с толстушкой, с девушкой-ёжиком. Дама нервно кусала губу. Вытянутая рука парнишки с зажатым в ней пистолетом заметно дрожала.

Соня пропустила бы конец отсчёта, но цепь упала на пол с громким дребезгом. Бородач взревел, бросился к оружию. Соня тоже заорала от ужаса, вскинула пистолет, нажала спусковой крючок. Палец ещё не закончил ход, когда слева бахнуло. И в следующий миг выстрелы, визг и крики слились в непрерывную какофонию.